Web - Windows - iPhone
Посвящается Шоги Эффенди, внуку Абдул-Баха, назначенному Им хранителем Веры Бахаи
ВВЕДЕНИЕПрошу Тебя, о Повелитель всего Сущего, Царь Творения, преврати медь бытия в золото эликсиром Твоего откровения и Мудрости, и яви его людям в Книге, которая обогатит их Твоими богатствами
БахауллаКакова та таинственная сила жизни, которая придает событиям и людям свойство изменяться, трансформироваться? Тому, кто никогда не видел зерна, ничего не слышал о скрытой его жизни, сколь трудно ему поверить, что холодная земля, горячее солнце, дождь и забота садовника вот все, что нужно для волшебного превращения зерна в растение, в красоту распускающегося цветка, в пьянящий аромат розы!
Кто способен понять, почему иногда случайно прочитанная книга, разговор с другом или встреча с незнакомцем внезапно и круто меняет размеренный порядок нашей жизни, наши взгляды, и нередко столь глубоко затрагивает основы нашего бытия и источники наших поступков, что мы после этого никогда уже не сможем вернуться к прежней жизни? Будто какой-то новый, могущественный Лютер Бербанк, с помощью этого, на первый взгляд, случайного события, привил к хилой яблоне нашего привычного существования черенок Древа Познания, или к дичку наших повседневных мыслей райскую розу. Школьная философия не дает удовлетворительного объяснения этому чуду из чудес. Мы знаем лишь, что каждый прошел через это. В сущности, вся поэзия движима стремлением описать это чудесное превращение, в основе всякой философии лежит тщетная попытка его объяснить, тогда как его надо только пережить и в этом секрет всех изменений, происходящих в жизни и в характере человека. Вся история служит тому свидетельством, а каждый святой наглядным подтверждением.
Я решаюсь предложить читателям весьма несовершенное изложение одного такого опыта, и моим единственным оправданием служит его грандиозность, всеобщность, всеохватность. Его уникальность не в том, что он редок, поскольку на самом деле он повторяется при каждом контакте человека с подобным себе, но в том, что силой воздействия он намного превзошел все остальные. Разница такая же, как между прикосновением к хладному трупу и к гальванической батарее, как между встречей с жалким уголовником и с Авраамом Линкольном.
Тому, кто встречался с Абдул-Баха летом 1912 года, во время его восьмимесячного пребывания в нашей стране, такие сравнения покажутся очень слабыми. Было немало людей, для которых эти встречи знаменовали всего лишь соприкосновение с олицетворенным достоинством, красотой, мудростью и самоотречением, открывающее путь к более возвышенному образу мыслей и жизни. Но для сотен других они стали вратами в новый, неслыханный доселе мир, в новую, бесконечную и вечную жизнь.
Мы понимаем, насколько трудно передать теперь, четверть века спустя, атмосферу этих встреч так, как ее ощущали те, кто имел глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, и разум, чтобы хоть в малой степени осознать новый, божественный мир, который открылся отважному и неравнодушному страннику.
Практически невозможно дать хоть сколько-нибудь адекватное представление об этом. Тому, кто воспитан в христианской традиции, чтобы это ощутить, надо вообразить себя в толпе, слушающей Нагорную Проповедь, или представить себя одним из тех, кто, подобно Иоанну, припадал на грудь Учителя. Не смея отнести подобные сравнения к себе, я, тем не менее, не в состоянии придумать ничего более подходящего, вспоминая о том ошеломляющем ощущении, о том чувстве приобщения к совершенно новой, неведомой и неземной реальности, которое я испытал при близком общении с Абдул-Баха.
Говоря об этих событиях, я ни в коем случае не собираюсь умалить испытанные мною ощущения, приписывая им хоть в малейшей степени материалистическое или псевдонаучное объяснение. Моя задача правдиво рассказать, насколько это возможно, обо всем, увиденном, услышанном и прочувствованном во время этих встреч и бесед. Когда временами рассказ приобретает черты фантастики, граничащей с неправдоподобием, меня утешает мысль, что все было точно так же, когда Петр, Иоанн и Иаков пытались рассказать другим рыбакам о том, что они чувствовали в присутствии Учителя. А что говорили о Марии Магдалине ее прежние друзья и возлюбленные!
Для меня, священника-унитария средних лет, с юности посвятившего себя изучению религии и философии, эта встреча стала событием, перевернувшим всю мою жизнь. Как смог этот человек одним лишь своим присутствием опрокинуть все мои устоявшиеся понятия и представления о жизненных ценностях? Может быть, все дело в атмосфере любви и понимания, излучаемой с непередаваемой силой всем Его существом? Может быть в звучном голосе, в котором звучала чарующая сердце музыка? Может быть в постоянно окружавшей его ауре счастья, временами с оттенком печали, несущим на себе отпечаток тяжести всех грехов и бед мира, которую он постоянно ощущал? Может быть в том сочетании величия и смирения, сквозившем в каждом Его слове и жесте, которое, пожалуй, было Его главной внешней чертой? Кто может ответить на эти вопросы? Видевшие и слышавшие Абдул-Баха в те незабываемые месяцы знают так же, как и я, насколько бессильны слова в попытках выразить невыразимое.
Ко времени моей встречи с Абдул-Баха весной 1912 года Ему было шестьдесят восемь лет. Двенадцать из них он провел в изгнании вместе со своим духовным и физическим отцом Бахауллой в Багдаде, Константинополе и Адрианополе. Потом ровно сорок лет в турецкой крепости-тюрьме Акка, в десяти милях от горы Кармель, на побережье Палестины. Абдул-Баха, и вместе с ним еще около семидесяти твердых приверженцев веры в Бахауллу как Явителя Бога, пожертвовали всем, что имели, предпочтя тюрьму и внутреннюю свободу рядом с Ним внешней свободе и духовному рабству вдали от Него. Свержение в 1908 году тиранического режима Абдул-Хамида младотурками принесло положило конец многолетнему заключению и ссылке, и Он явился миру, чтобы подтвердить то, что Он провозгласил и доказал всей своей жизнью: "Единственная тюрьма это тюрьма своего "я". Какой изумительной силой духовной жизни, спрашивал я себя, можно объяснить тот факт, что этот человек, потомок древней и родовитой персидской аристократии, пользовавшийся всеми мыслимыми благами в течение первых восьми лет жизни, за которыми последовали полвека изгнания, тюрьмы и страданий, смог войти в современный мир Парижа, Лондона и Нью-Йорка, оказываясь всякий раз полным хозяином положения, подчиняя себе обстоятельства, отметая все мелкое и наносное, неся в себе ту любовь к людям, которая никогда не осуждает, но способна пробудить стыд силой своего всепрощения? И я отсылаю читателя к следующим страницам в надежде, что они хоть в какой-то степени смогут приблизить ответ на этот вопрос.
Глава перваяО друг! Сердце есть кладезь божественных тайн. Не сделай же его вместилищем суетных мыслей, не растрать сокровище своей драгоценной жизни на дела сего преходящего мира.
Ты еси от мира Благочестия, так не отдавай сердца своего миру житейскому. Ты насельник возвышенной обители, так отвратись же от земной юдоли.
Бахаулла. Семь долин.Моя прошлая жизнь резко распадается на две части. Годы, прошедшие до встречи с Абдул-Баха, теперь видятся мне так, как десятилетнему мальчику, наделенному богатым воображением, мог бы представиться период его утробного развития. Это сравнение имеет еще один аспект, ибо, подобно тому, как десятилетнему ребенку предстоят впереди такие высоты и пропасти, взлеты и падения, которые он и вообразить не в состоянии, так и я, прожив всего лишь двадцать пять лет с момента моего духовного рождения, оглядываюсь назад, на сорок шесть лет внутриутробного созревания, и признаю необходимость такого созревания, чтобы рождение могло произойти, но, за исключением этого, фактически ничего не знаю о естественных причинах всего свершившегося. И насколько же труднее видеть будущее души, дважды рожденной, во всех недоступных воображению стадиях жизни, во всех мирах Господа. Если дерево, в котором полной струей течет сок земли, способно воспламениться с такой силой, какой же сокрушительный огненный смерч охватывает все кругом, когда, освобожденный от законов земной природы, вспыхивает огонь, зажженный от Древа Синая! Воистину, телесное рождение это великое событие, но, по сравнению со вторым рождением, оно кажется пустяком.
Осень и зима 1911 12 годов остались в моей памяти как время глубокой тоски. Казалось, жизнь, во всем, что составляет ее величайшие ценности, прошла мимо.Внешне все было в порядке, но внутренний голос, который должен был сказать "Да, действительно все в порядке" этот внутренний голос молчал. Трудно себе представить состояние большего отчаяния, более ужасной депрессии, чем те, в которые погружается искренняя душа, которая ищет Бога и не находит Его.
Уже много лет как я чувствовал, что не могу принять для себя обычные значения таких слов, как Бог, Вера, Небо, Ад, Молитва, Христос, Вечная жизнь и других, имеющих так называемый религиозный смысл. Уже в начале своего сознательного существования я столкнулся с уродливыми предрассудками, рядящимися в одежды веры, но, отвергнув их, не смог заполнить их место возвышенными убеждениями, которые были бы для меня приемлемы. Почти десять лет в душе моей царил откровенный и несомненный агностицизм. И все же это были замечательные годы, ибо они были вратами свободы. Увы, свобода эта не принесла успокоения. У меня родилось подозрение, что свобода без учителя и наставника мало чем отличается от анархии. Правда, передо мной были жизнь и учение Иисуса из Назарета, и любовь моя к ним пребывала неизменной, но как же был далек я от них в своей жизни! И достаточно было беглого взгляда на окружающее общество и на ту цивилизацию, которую принято называть христианской, чтобы понять, что, с точки зрения соответствия слов и дел, христиан в мире насчитываются единицы, а что касается достойных этого имени проявлений социальной, экономической и политической жизни, их вообще не существует. Помимо этого очевидного факта, который невозможно было игнорировать или отрицать, я столкнулся с еще более серьезной трудностью: мысль моя, в результате многолетних занятий наукой, философией и теологией зашла в тупик. В перекрещивающихся потоках абстрактных теорий мой утлый челн отчаянно стремился остаться на плаву, поддерживаемый лишь слабой надеждой гребца достичь желанного берега, отдавшись их воле.
Однажды в деревне, где мы проводили летние каникулы, я нашел в библиотеке местного священника сборник трудов Вильяма Эллери Чаннинга. Его проповедь по случаю рукоположения Джерида Спаркса в Балтиморе в 1844 году открыла мне новые горизонты. Оказывается, можно, добровольно выбрав себе наставника, оставаться свободным! Это открытие положило начало почти пятнадцатилетнему периоду так называемого либерального образования, размышлений и проповедничества, который, в общем, нельзя было назвать бесплодным, ибо работал я добросовестно и, несомненно, усваивал необходимые уроки. Но, если подходить с той внутренней меркой, которая бессознательно была усвоена мною с детства, это были пустые годы.
Разве к этому были направлены мистические видения, тоска по Божеству, страстное желание хоть чем-нибудь ободрить окружающих меня несчастных людей? Читать еженедельную проповедь, объезжать свой приход по вызовам престарелых дев и больных, для которых мое посещение было просто платной услугой, строить церкви для горстки людей, не забывать собирать пожертвования (за такую забывчивость меня постоянно ругал мой казначей) и заполнять свободные часы чтением новейших трудов по современной философии, чтобы потом поведать о ней ничего не подозревающим прихожанам могла ли эта жизнь нести в себе зерно "истины, за которую нужно идти на смерть"? Может быть, я сам упустил что-то главное? А может, я просто глупец, оказавшийся не в состоянии усвоить то понятие об успехе, которое сводит его к благополучной пастве, к шепоту "это была просто отличная проповедь", и к ежегодно растущему жалованию? Как бы там ни было, достаточно сказать, что меня одолевала тоска отчаяния. Я пытался оставаться в рамках ортодоксальных воззрений, пытался плыть в неизведанных водах, имя коим было "я не знаю", прошел искушение "либеральной верой", и чувствовал неумолиное приближение духовного банкротства. В бухгалтерской книге Жизни неуклоннно рос мой долг перед Богом и человечеством. Тогда мне еще не приходило в голову, что отступиться как от первого, так и от второго означает предать обоих, и что вольная мысль, понимаемая как дешевая свобода следовать всем мимолетным капризам философской моды, неминуемо приводит к духовной несостоятельности.
В октябре 1911 года произошло первое из цепи событий, которым суждено было перевернуть всю мою жизнь.С какого-то книжного лотка я взял полистать экземпляр журнала "Эврибодиз Мэгэзин", в котором была статья об Абдул-Баха и его предс
тоящем визите в Америку. Я никогда не забуду, в какой трепет повергло меня это вполне банальное сообщение банальное по сравнению с реальностью, которая за ним стояла, и кото
рая раскрылась мне в последующие несколько месяцев. Вновь услышал я внутренний голос, с ранних лет звучавший во мне:
"Иди". Я снова и снова перечитывал статью. Вот Человек, действительно обретший Истину, за которую он не только готов
был умереть, но и умер ибо скорее смертью была его жизнь,
вобравшая в себя почти шестьдесят лет мук, изгнания и заключения, в течение которых он видел, как тысячи Его последователей радостно, без колебаний принимают мученический конец.
И наконец о, чудо! передо мной был человек, швырнувший
деньги туда, где было их место себе под ноги. Он-то никогда не собирал пожертвований!
Я читал и перечитывал возвышенный и трагический рассказ, вклеив его в свой объемистый двадцатипятитомный альбом.
Кажется, у меня была тогда смутная мысль когда-нибудь использовать его для проповеди. Как утилитарно используем мы
зачастую мимолетные знамения, ниспосланные нам свыше! И это
благо, или может стать благом, если эти небесные видения
оставят свой след в наших жизнях и наших речах.За несколько месяцев до описываемых событий я органи
зовал в Джерси Сити так называемую Церковь Братства, и этот факт мог служить свидетельством моего душевного смятения и чувства разочарования. Эта церковь не входила в круг моих пасторских обязанностей, и не давала мне никакого дополни
тельного дохода. Она пыталась на самом деле стать тем, о чем говорило ее имя: сообществом братьев по духу, чьей целью бы
ло осуществить свои высшие идеалы, посвятив себя служению человечеству в его жизненной борьбе. Мы собирались каждое воскресение вечером в большом Масонском Зале, так как службы в моей церкви в предместье были только по утрам. Обычно мы даже не представляем себе, какие огромные результаты могут дать даже малейшие усилия, предпринятые в искреннем религи
озном порыве. Вряд ли будет преувеличением сказать, что, ес
ли бы не эта Церковь Братства (как позднее ее назвал Абдул-Баха), к тому времени уже освященная и действовавшая несколько месяцев, Солнце Истины в этом мире не взошло бы для меня еще много лет, а может быть, и никогда.
Ибо одним из членов попечительского совета был глубоко
мною любимый и уважаемый человек. Состояние его здоровья было далеко не блестяще, его все чаще мучили изнуряющие головные боли симптом недуга, через несколько месяцев сведшего
его в могилу. По натуре он был одним из самых приятных и
скромных людей, каких я когда-либо знал. Во всем мире не было нищего, не было отверженного, которому он мог бы отказать
в любви и заботе; не было такого мимолетного, случайного
знакомого, которому он, без малейших колебаний, не попытался
бы помочь, стараясь обнаружить те тайные причины горестей и
невзгод, которые люди обыкновенно скрывают. Он обладал безупречным тактом и безграничной верой в человеческое благородство. Денег, которыми он мог бы поделиться, у него почти
не было. Он обладал большим: беспредельной любовью тем
ключом, который открывает все сердца.мне однажды в воскресенье вечером, перед самым богослужением, и вручил мне несколько листков со словами: "Я плохо себя
чувствую и не могу присутствовать на сегодняшнем богослужении, так как я очень устал, занимаясь одним делом, в связи с
которым хотел бы попросить вашей помощи". Я спросил, чем я
могу ему помочь."Видите ли" сказал он "я, как вам известно, интересуюсь всемирным движением, имеющим, насколько мне представляется, огромное духовное и общественное значение. Мои
друзья находят в нем притягательную силу и ценности, которые
мне до сих пор казались слишком глубокими для того, чтобы я
мог оценить их по достоинству. Мне пришло в голову, что ваши
знания и опыт в подобных вопросах могли бы помочь мне выработать более правильную оценку. Так вот, сегодня я был на
собрании этой группы в Нью-Йорке, и сделал довольно подробные записи, которые хотел показать вам, чтобы вы высказали
свое мнение".Меня одолевали сомнения. Просьба эта не связывалась у
меня в голове с прочитанной мною недавно журнальной статьей,
и я колебался довольно долго. Восточные культы, философские
течения Запада и экзотические, в основном, идеалистические
движения, возникающие в огромных количесствах все это не
вызывало во мне энтузиазма. Но я, конечно, поблагодарил его,
и в поезде, по дороге домой, внимательно прочитал заметки.
"Интересно, достаточно увлекательно" вот все, что тогда
пришло мне в голову, если не считать намерения обсудить все
это позднее со своим другом.Через несколько дней почта доставила мне приглашение принять участие в "Бахаистской встрече" в Нью-Йорке, на ко
торой должна была выступить одна женщина из Лондона. Я сразу же подумал о моем друге и его заметках. Очевидно, он назвал кому-то мою фамилию, результатом чего и явилось это пригла
шение. Я был в некотором замешательстве. У меня не было ни малейшего желания быть втянутым в любое движение или заня
тие, которое отвлекало бы меня от моей основной работы. Я был уже готов бросить приглашение в мусорную корзину. Меня останавливала лишь мысль о Кларенсе, с его беззаветным слу
жением, его любовью и дружбой. Он хотел, чтобы я помог ему разобраться, и я не в силах был отказать ему в этой просьбе.
Итак, я отправился на эту встречу, в предчувствии потерянного зря вечера и возвращения домой за полночь, что,
при моем тогдашнем состоянии здоровья, было не таким уж
пустяком. Сколь ничтожен бывает случай, влекущий за собой
огромные, жизненно важные последствия! А если бы я отказался
поехать? Более того, если бы, допустим, болезненное состояние Кларенса, его желание отдохнуть пересилили бы его готовность отстоять службу в тот вечер, если материальное начало
пересилило бы тогда в нем духовное я не писал бы этих
строк двадцать пять лет спустя. И в самом деле, хотя сэр Лаунфол утверждает обратное, Небо не отдает своих даров, Бог
не является взыскующему Его, если тот не вкладывает в эту
мольбу всю свою душу.Мне запомнилось немногое из того, что было на этой встрече моей первой встрече с Бахаи. Было чтение прекрас
ных молитв, и я слегка сожалел о том, что при этом пользова
лись молитвенником. Потом говорила женщина из Лондона, но ничего из ее слов не осталось в памяти. Не было ни пения гимнов, ни других привычных мне атрибутов церковной службы, но был тот дух, который постепенно захватил меня. И по окон
чании встречи я спросил даму из Лондона, не порекомендует ли она кого-нибудь, кто смог бы отправиться в Джерси Сити и выступить перед моими прихожанами. Она представила меня председательствующему, мистеру Маунтфорту Миллсу, который через неделю или две выступил в Церкви Братства. Как помню, говорил он о Божественной Весне. Я видел, что одна из сидя
щих передо мною прихожанок (во время выступления я находился в зале) была всецело захвачена его речью. Когда мы все вста
ли, чтобы двинуться к выходу, она повернулась ко мне и про
шептала: "Да, вот это человек!". Потом она пояснила, что имела в виду тот благоговейный трепет, который вызвал в ней оратор и предмет его речи. "Если бы только быть уве
ренной, что все это правда", заключила она.С этого момента начался период, длившийся около трех
месяцев, и ставший, как мне представляется сейчас, самым
знаменательным периодом в моей жизни. Казалось, в ушах у меня постоянно звучит Божественный голос, взывающий с горних
высот. Не то, чтобы я всецело уверовал в истинность всего
сказанного этими людьми. По правде сказать, я не понимал и
половины из того, что говорило большинство из них. Временами
то, что я слышал, меня просто отталкивало, и я старался выбросить все это из головы. Но все было напрасно. Сердце мое
было в смятении, но что-то неодолимо меня притягивало. Председатель, выступавший в Церкви Братства, уделял мне много
времени, и я не понимал, почему он это делает. В его доме я
встречался с некоторыми из друзей Бахаи. И вот там я впервые
получил книгу Бахауллы Семь долин. В тот же вечер я
прочел ее по дороге домой, и меня охватило невероятное возбуждение. Иногда я не понимал ни единого слова, но чувствоал, как врата открываются передо мною. Это напоминало лейтмотив божественного сочинения, тема которого оставалась неизвестной. Некоторые места падали мне в душу подобно божественным песнопениям ангельского хора. Даже Потаённые слова Бахауллы, которые я прочел за несколько дней до этого,
не затронули с такой силой самые глубины моего существа, как
это сочинение.Я стал посещать нью-йоркские встречи почти еженедель
но. Я встречал там все больше новых "друзей" по мере того, как они принимались в члены общества. Это был совершенно но
вый для меня тип дружеских отношений. Я покупал все книги, которые только мог достать, и читал, читал, читал непрерыв
но. Я почти не мог думать ни о чем другом. Это стало отра
жаться в моих проповедях, что было замечено моими прихожана
ми. Я всегда записывал свои проповеди, немало гордясь их стилем и безукоризненной логикой. Внезапно все это кончи
лось. Я поднимался на кафедру лишь для молитвы и медитации. Самое слово молитва наполнилось совершенно иным смыслом! Я и раньше не чуждался молитвы, но, с тех пор, как религия сделалась "профессией", общая молитва молитва с кафедры, в значительной степени заменила личную набожность. До меня на
чал смутно доходить смысл причащения.Но все это не приносило мне удовлетворения. Как ни
странно, я чувствовал себя еще несчастнее, чем прежде. Казалось, мое существование вдруг лишилось всех своих корней.
Может быть, думал я, когда приедет Абдул-Баха, Он сможет
успокоить мою мятущуюся душу. Никому из Его последователей а я обращался к каждому из них сделать этого, очевидно, не
удалось.Однажды я гулял вместе с Маунтфортом неподалеку от его дома на Вест Энд Авеню. На дворе был февраль, дул резкий хо
лодный ветер. Мы шли быстро, обсуждая постоянно волновавшую нас в последнее время тему приближающийся приезд Абдул-Баха: как Он выглядит, как встречи с Ним влияют на души людей, вспоминали рассказы тех, кто встречался с ним в Акке и в Париже. Внезапно я сказал:
"Когда Абдул-Баха приедет, я бы очень хотел поговорить с ним наедине, даже без переводчика".
Он мягко улыбнулся и ответил:"Боюсь, что без переводчика вы недалеко продвинетесь,
поскольку Абдул-Баха знает по-английски немного, а вы, как
я догадываюсь, по-персидски еще меньше".Но он меня не разубедил. "Если его духовное прозрение
хоть в малейшей степени приближается к тому, что я о нем читал и слышал", сказал я "мы сблизимся, и я скорее смогу
понять его, даже если не будет произнесено ни единого слова.
Я очень устал от слов",довольно неуклюже закончил я.
Этот разговор происходил недель за шесть до прибытия
Абдул-Баха, или, может быть, за два месяца. Мы больше не
возвращались к этой теме, и Маунтфорт, как он меня уверял
впоследствии, никому не говорил о моем желании.Наконец, день настал. Я не пошел на причал встречать
Его, но попытался все же хотя бы мельком взглянуть на Него
во время собрания, специально организованного по случаю Его
приезда в доме друзей Бахаи. Мельком взглянуть это действительно все, что мне удалось тогда. Толпа восторженных друзей и просто любопытных была настолько велика, что трудно
было даже войти внутрь. Мне запомнилась только полная тишина, совершенно необычная для подобных мероприятий. Во всей
этой массе людей, так тесно сжатых, что выпить чашку чая было почти немыслимо, хотя попытки и были, в ней царило почти полное молчание. Только слова, произносимые шепотом, слова, в которых слышались любовь и благоговение. Я старался
найти место, откуда смог бы хоть взглянуть на Него. Это оказалось почти невозможным. Наконец мне удалось протиснуться
вперед, и, приподнявшись над чьим-то плечом, я впервые в
жизни увидел Абдул-Баха. Он сидел в кресле. На голове Его
была кремового цвета феска, из-под которой почти до плеч падали седые волосы. Как мне с трудом удалось разглядеть, Он
носил восточное платье, почти белое. Но все это были мелочи,
на которые я едва обращал внимание. Огромное, и незабываемое
впечатление производило выражение Его лица, в котором было
непередаваемое сочетание величия и изысканной учтивости. Я
увидел Его в тот момент, когда хозяйка передавала ему чашку
чая. От Него исходило никогда не виданное мною сияние доброты и любви. Но я не почувствовал эмоционального потрясения.
Напомню, что в то время у меня не было сколько-нибудь твердых убеждений, и вряд ли я испытывал тогда хоть малейший интерес к тому, что позднее стал называть "Его Остановкой на
Крестном Пути". Я был сторонним наблюдателем сцены, истинный
смысл которой был для меня скрыт. Увы, это было так. Что
толку, что я читал и молился. Сердцем и мыслью тянулся я к
нему, но внутренние врата были на замке. Стоило ли удивляться моему душевному смятению! Но в седрце я уже слышал зов,
властно влекший меня к Нему, зов, который нельзя было ни
заглушить, ни успокоить. Отчего так блестели глаза окружавших меня людей, отчего столько счастья было в их лицах? Что
значило для них слово "чудесно", то и дело срывавшееся с их
уст? Этого я не знал, но желал узнать так страстно, как не
желал никогда и ничего в жизни.О том, насколько сильно было это желание и сколь вели
ка моя решимость докопаться до истины, говорит то обстоя
тельство, что уже ранним утром следующего дня я был в гости
нице Ансония, где друзья сняли для него прекрасное помеще
ние, в котором Абдул-Баха провел лишь несколько дней, пе
реехав в простой номер и с мягким достоинством отказавшись от их настойчивых предложений оплатить хотя бы часть стои
мости жилья. Он сказал, что это не было бы мудрым.
Итак, около девяти утра я уже был там, что означало, с учетом расстояния до Нью-Йорка, весьма ранний поъем. Большой зал был уже почти полон. Очевидно, не один я услышал этот зов. Интересно, ощущали ли они тот самый жар, который сжигал мою грудь? Всю сцену и все мои впечатления того дня я помню так, как будто это было вчера. Мне не хотелось ни с кем разговаривать, и это мое желание осуществилось. Я отошел к окну, выходившему на Бродвей, и повернулся ко всем спиной. Передо мной расстилался великий город, но я его не видел. Что происходит? Зачем я здесь? Чего жду я от предстоящей бе
седы, да и откуда мне известно, что будет какая-то беседа? Мне никто ничего не обещал. Все остальные явно пришли для того, чтобы видеть и слышать Его. С какой стати мог я расс
читывать на какое-то внимание со стороны столь выдающейся личности?
Итак, я был слегка отделен от остальных в тот момент,
когда мое внимание привлек шелест, пронесшийся по толпе.
Дверь с противоположной стороны отворилась, в ней появилась
группа людей, и вот возник Абдул-Баха, приветствуя собравшихся. Никто был не в силах отвести от Него взгляда. И вновь поразило меня неповторимое сочетание достоинства, благородства и любви. Зал был залит солнечным светом, и под его лучами ярко выделялось белое платье Абдул-Баха. Его феска была
слегка сдвинута на бок, и Он поправил ее привычным, как мне показалось, движением руки. Мой восхищенный взгляд остановился на Нем, глаза наши встретились. Он улыбнулся и жестом,
для которого нельзя подобрать другого слова, кроме как "царский", предложил мне приблизиться. Сказать, что я был поражен значит ничего не сказать. Случилось нечто невероятное.
Почему мне, незнакомцу, которого Он не знал и о котором ничего не слышал, почему именно мне была протянута дружеская
рука? Я оглянулся вокруг. Конечно же, этот жест, эта улыбка
были адресованы кому-то другому! Но рядом никого не было, и
снова я взглянул на Него, и снова Он повторил жест в мою
сторону, и такая волна любви и понимания накрыла меня, что,
хотя нас разделяло довольно большое расстояние, хотя сердце
мое все еще не оттаяло, я ощутил дрожь, как если бы божественный утренний ветер коснулся моего чела!
Я не сразу последовал повелению, и, направляясь к две
рям, где Он все еще стоял, я увидел, как Он двинулся навст
речу и протянул мне руку, так, как будто знал меня всегда. И когда наши правые руки соединились, Он своей левой рукой по
казал, чтобы остальные покинули зал, затем Он ввел меня внуть и затворил дверь. Я помню, как был озадачен перевод
чик, не избежавший общей участи. Но тогда я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том невозможном, что стало реаль
ностью. Я был наедине с Абдул-Баха. Желание, нерешительно высказанное несколько недель тому назад, свершилось в тот самый миг, как наши глаза впервые встретились.
Все еще держа мою руку, Абдул-Баха проследовал вдругой конец зала, где нас ждали два кресла. Даже в походке
его ощущалось величие, и я чувствовал себя маленьким мальчиком, ведомым Отцом, который больше, чем земной отец, ведомым, чтобы получить от него утешение и успокоение. Его рука
все еще держала мою руку, и время от времени слегка сжимала
ее. И тут он впервые заговорил, заговорил на моем родном
языке. Нежно назвал Он меня своим возлюбленным сыном.
Что было в этих простых словах такого, что вселило
столь твердую веру в мое сердце, я сказать не могу. Может,
то был звук Его голоса и вся атмосфера зала, пронизанная неведомым мне доселе духовным полем, почти до слез растопившим
лед моего сердца? Знаю только, я что был внезапно охвачен
предчувствием истины. Наконец, свершилось: вот Он мой
Отец. Каковы бы ни были отношения отца и сына в обычном
смысле, разве они могли сравниться с этим ощущением? Новое,
доселе неведомое чувство целиком овладнло мной. Комок подступил к моему горлу. Глаза застилались влагой. В тот миг я
не смог бы вымолвить ни слова, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Подобно младенцу, следовал я за высшим существом.
Потом мы сидели рядом в креслах у окна, наши колени
касались друг друга, наши взгляды скрещивались. Наконец, Он
посмотрел прямо мне в лицо. Посмотрел впервые после того
взгляда, который сопровождал его призывный жест в начале нашей встречи. И вот теперь ничто не стояло между нами, и Он
посмотрел на меня. Он посмотрел на меня! Казалось, никто
до сих пор по-настоящему не видел меня. Меня переполняло
счастливое чувство, что я наконец дома и наедине с тем, кто
воистину знает обо мне все, с моим Отцом,Он смотрел, и на лице его отражалась такая работа мысли, которую бессильны были бы передать слова, даже если бы
он говорил целый час. Было видно, что легкое удивление быстро сменилось такой симпатией, таким пониманием и такой всепоглощающей любовью, что, казалось, все его существо было
распахнуто мне навстречу. Сердце мое таяло, слезы выступили
у меня на глазах. Это не был плач в обычном смысле слова лицо мое не было искажено рыданиями. Это был долго сдерживаемый поток, который, наконец, прорвался. Я глядел на Него,
не обращая внимания на слезы, струившиеся по моему лицу.
Он приложил пальцы к моим глазам, осушая слезы, говоря, что не надо плакать, что нужно быть всегда счастливым.
И тут Он засмеялся. Он смеялся таким звонким детским
смехом, как будто бы услышал самую замечательную в мире шутку, божественную шутку, какую только Он мог оценить.
Говорить я не мог. Оба мы сидели, не произнося ни слова. Казалось, мы сидели очень долго, и постепенно великий
покой сошел на меня. Тогда Абдул-Баха положил руку мне на
грудь, сказав, что голос сердца всему довлеет. И снова тишина, долгая, завораживающая тишина. Больше не было сказано ни
слова, и за все время, что я был с Ним, ни звука не сорвалось с моих уст. Да и не было в том нужды. Я знал это, знал
уже тогда, и как же я благодарен за это Господу!Внезапно он вскочил со своего кресла, опять засмеявшись, как будто вновь охваченный неземной радостью. Повернувшись ко мне, он подхватил меня под локти, поднял на ноги
и обнял. Что это было за объятие! Мои ребра хрустнули. Он
поцеловал меня в обе щеки, возложил руки мне на плечи и повел меня к двери.
Вот и все. Но жизнь после этого уже никогда не была
такой, как прежде.ВЗГЛЯД, КОТОРЫЙ СПАС МИР. БОЖЕСТВЕННАЯ ИСКРЕННОСТЬ.
ИДЕАЛЬНЫЙ МЕТОД ОБУЧЕНИЯ"Доверенным толкователем и Воплощением учения Бахауллы был Его старший сын Абдул-Баха (Слуга Баха), назначенный Отцом Своим Верховным наставником, к коему все Бахаи должны были обращаться за руководством и наставлением
Шоги ЭффендиСмертному не дано измерить, ни даже вообразить себе возможности человеческой души. "Аз есмь тайна человека, и он есть Моя тайна". И Абдул-Баха говорит, что человек не мо
жет познать себя, ибо невозможно взглянуть на себя со сторо
ны. По этой причине, а также потому, что люди обычно склонны скорее к чрезмерно скромной оценке своих способностей, неже
ли к завышенной, серьезные достижения требуют немалого геро
изма. Это, разумеется, справедливо в тех случаях, когда цель материальна. И это во сто крат справедливее, когда цель ле
жит в духовной плоскости. Руководствоваться изречением "Нич
то не бывает слишком хорошо, чтобы быть правдой, и ничто не бывает слишком высоко, чтобы быть досягаемым" значит пойти наперекор мнению людей, чьи амбиции, как правило, скроены по совсем другим меркам.
После встречи с Абдул-Баха моя жизнь, как я уже го
ворил, приобрела совершенно иное измерение. Но в чем было ее отличие от прежней жизни этого я не мог тогда определить, и даже теперь, по прошествии двдцати пяти лет, не могу опре
делить полностью, если не считать того, что из тумана прос
тупила цель, достойная великой борьбы и самопожертвования. Я начинал понимать, пока смутно, но достаточно ясно, чтобы ро
дить во мне надежду, что, даже если я и не мог познать себя, то уже не сомневался, что передо мною были высоты, о дости
жении которых я прежде не мог и мечтать, и к которым теперь мне предстояло взойти. Это было все, что я понимал тогда, но и это было немало. Помню, как я вновь и вновь повторял себе:
"Наконец я вижу то, к чему стремится моя душа". Я глядел на
Абдул-Баха со смешанным чувством надежды и отчаяния. Смятение царило в моей душе и в мире, а здесь было умиротворение. Сидел Он или стоял, ходил или беседовал Он пребывал в
своем мире, но всегда готовый приблизить к Себе того, в
ком видел томление и борение духа. Мне казалось, что Он стоит посреди смерча, там, где абсолютная тишина, или находится
в теоретически неподвижном центре бешено вращающегося маховика. Я смотрел на эту тишину, умиротворение, на это безмерное спокойствие Абдул-Баха, и меня переполняла неуемная
жажда, сродни отчаянию. Стоит ли удивляться, что я был несчастен? Ибо я был несчастен до предела. Не вынесло ли
меня на самую периферию этого ревущего смерча? И, чтобы достичь этого Центра спокойствия, мне предстояло пробиться
сквозь могучие вихри. Но знать, что Центр существует, видеть
Того, кто в нем безмятежно пребывает это было новое знание, ощущение, доселе мне неведомое. Итак, еще один удивительный парадокс: сама мука моей надежды и сомнений несла в
себе росток божественного утешения, первый в моей жизни. На
ум пришла еще одна запомнившаяся мне фраза из "Семи Долин":
"Пусть сто тысяч лет ищу я Блаженство Дружбы, я никогда не
отчаюсь обрести его, ибо Он без сомнения направит меня на
Свой путь".Вскоре после первой, незабываемой встречи с Абдул-Баха я опять беседовал с ним. Беседа проходила в очаровательном доме мистера и миссис Кинни, друзей, которые, как мне казалось, были убеждены, что, даже пожертвовав всем своим состоянием, они и в малой степени не смогут выразить свою любовь и восхищение. Грохот городских улиц, элегант
ность и блеск Риверсайд Драйв, нищета и богатство нашей сов
ременной цивилизации все это в их доме теряло свое значе
ние, и вы попадали в атмосферу Истинной Сути. Эти неземные души, являвшие собой пример такой самоотдачи, которую невоз
можно описать словами, оказали самое непосредственное влия
ние на процесс моего высвобождения из-под бремени сомнений, о которых они на могли и подозревать. Сердце мое всегда бу
дет преисполнено благодарностью к ним в этой жизни и за ее пределами.
Я стал завсегдатаем этого дома. Этого не могло не про
изойти. Однажды Абдул-Баха, переводчик и я оказались в од
ном из небольших кабинетов первого этажа. Абдул-Баха гово
рил об одной их доктрин Христианства, и его толкование слов Христа настолько отличалось от общепринятого, что я не вы
держал и возразил. Помню, с каким пылом я рассуждал.
"Возможно ли быть уверенным?" спрашивал я. "Сегодня, после столетий ожесточенной борьбы и накопившихся искажения, никто не в состоянии сказать наверняка, что имел в
виду Иисус".О глубине моего душевного смятения и непонимании Его
положения говорит тот факт, что на Его слова, произнесенные
тоном спокойствия и авторитета, принимаемого мною как должное, я ответил не без раздражения. "Этого не может быть" воскликнул я.
Мне никогда не забыть тот полный оскорбленного достоинства взгляд, которым удостоил меня переводчик. Он как бы
говорил мне: "Кто ты такой, чтобы возражать или даже спрашивать о чем-то Абдул-Баха?"
Но совсем другим был взгляд, который подарил мнеАбдул-Баха. Слава Богу, совсем другим! Он долго смотрел на
меня, прежде, чем заговорить. Его спокойные, прекрасные глаза глядели в мою душу с такой любовью и пониманием, что весь
мой задор моментально испарился. Он улыбнулся обезоруживающей улыбкой юноши, улыбкой, обращенной к возлюбленной, я почувствовал Его как бы духовное объятие, и он кротко сказал,
чтобы я нащупывал свой путь, а Он должен нащупывать Свой.
Словно холодная рука коснулась пылающего лба; словно чаша нектара была поднесена к обожженным губам; словно ключ открыл, наконец, мое замкнутое наглухо сердце, очерствевшее и покрытое коростой. Слезы выступили на глазах, и дрожащим голосом прошептал я: "Простите".
После этого я часто размышлял о поистине трагической
силе, которой обладает выражение лица. Я даже подумывал о
том, чтобы написать книгу про Взгляд, Который Спас Мир, где
говорилось бы о том, как Иисус, должно быть, смотрел на Петра после того, как тот трижды Его предал. Что выражал этот
взгляд, обращенном к испуганному, колеблющемуся и обозленному Петру? Несомненно, не то, что горделивый, самодовольный,
исполненный праведности и благочестия взгляд переводчика Абдул-Баха. Столь же несомненно, что во взгляде Абдул-Баха,
полном безграничной любви, прощения и понимания, было нечто,
способное утешить и утишить мое сердце, дать ему, наконец,
покой.Взгляд, брошенный в сторону Петра идущим на крест Ии
сусом, определил, возможно, судьбы христианства. Если бы не этот взгляд, полный любви и прощения, Петр не вышел бы, "горько рыдая". И, по всей вероятности, не умер бы мучени
ческой смертью за Дело Того, от Кого он отрекся в минуту гнева и страха. Было бы, вероятно, чересчур смело попытаться развить эту мысль, утверждая, что судьба мира решилась в тот момент, когда глаза Петра встретились с глазами Учителя, и вместо приговора, который, как он знал в глубине души, был им заслужен, прочел он в них прощение, дарованное ему Госпо
дом.В одном я уверен: взгляд Абдул-Баха, то мгновение,
когда Он обратил на меня луч исходившего от Него внутреннего
света, определили мою участь на все века будущей бессмертной жизни. И не только мою судьбу, которая, в конце концов,
мало что значит в сравнении с упованиями человечества, но и
судьбы бесчисленных миллионов, которые в грядущих поколениях
переплетутся с моей судьбой. Ибо любой мыслящий человек, обратив свой взгляд на каких-нибудь шесть десятилетий назад,
будет охвачен изумлением, если не ужасом, при мысли о том,
каков был результат единого необдуманного жеста, слова или
гримасы. Подобно кругам от камня, брошенного в зеркальную гладь пруда, волны, порожденные малейшим поступком, расходятся до бесконечности. И, расходясь, они пересекаются с десятками, сотнями и тысячами других дел, фраз, мыслей, жестов; все они влияют друг на друга, и, думая об этом, в конце
концов проникаешься сознанием огромной ответственности, которую принимает на себя каждая душа самим фактом своего бытия, существования в каждом мгновении своей жизни. Ты царь, и в твоей власти рано или поздно сделать добро или причинить зло каждой душе, живущей на свете, самим своим дыханием, своими самыми сокровенными мыслями. Бахаулла сказал как-то, что пробуждающий к жизни единую душу сегодня, пробуждает все души в мире. Не это ли Он имел в виду?
Я много раз встречался с Абдул-Баха, слушал Его, говорил с Ним, и с каждым разом на меня производил все большее впечатление Его метод воспитания души. Я не могу найти более подходящего слова. Он не апеллировал только лишь к разуму. Он искал путей к душе, к внутренней сущности каждого, с кем Он встречался. О, Его аргументация могла быть безупречно логичной, даже научной, что нашло подтверждение во множестве тех Его выступлений, которые мне довелось услышать, и в еще большем количестве тех, которые я прочел. Но это не была логика школьного учителя, предмет для заучивания в классе. Каждое Его слово, любое Его упоминание о душе были пронизаны сиянием, уносившим слушателей ввысь, к новым вершинам понимания. Сердца наши пылали, когда Он говорил. Он никогда, разумеется, не вступал в споры, не пытался навязать свою точку зрения. Он предоставлял слушателям свободу. Менее всего Он пытался предстать непререкаемым авторитетом, скорее можно было Его назвать воплощением скромности. Он учил, "как бы преподнося подарок Царю". Он никогда не говорил мне, как я должен поступать, но иногда высказывал одобрение моим поступкам. Не учил Он меня и тому, во что мне верить. Но в Его устах Любовь и Истина представали в таком блеске и великолепии, что сердца поневоле проникались благоговением. Самим своим голосом, манерой, осанкой, улыбкой показывал Он мне, каким я должен быть, зная, что на чистой почве бытия обязательно произрастут благие плоды дел и слов.
В каждом Его слове или жесте было непостижимое, внушающее благоговейное чувство сочетание скромности и величия,
раскрепощения и мощи, источник которого был долгое время для
меня скрыт. Что же это было такое, что делало Его столь непохожим, столь безмерно превосходящим любого из людей, которых я когда-либо встречал?
Не было ничего удивительного в том, что охватившее меня смятение духа оказало глубокое влияние на отправление моих церковных обязанностей. Мои идеалы стали меняться почти с того самого момента, как я впервые встретил Абдул-Баха. Помню, примерно в это время заболела молодая и горячо любимая супруга одного из моих прихожан. Прошло лишь несколько недель с того дня, как я подпал под Его божественное обаяние. Я не был бахаи. Я не считал Бахауллу Явителем Бога. Я очень мало знал о том, что называли "Остановками" Абдул-Баха. Но я был захвачен открывшимся мне явлением духовной красоты, стремления к духовному совершенству, которое властно притягивало меня к себе. Постоянно читал я Сокровен
ные слова, Семь долин, Книгу утешения, прекрасные молитвы. И когда друг пришел ко мне как к своему священнику и со слезами на глазах просил помолиться за выздоровление его жены, добавив, что врач оставил ему мало надежды, что она слабеет с каждым днем, и что осталась у него только надежда на милость Божью, я инстинктивно обратился к целительным молитвам из молитвенника Бахаи. Девять раз мы повторили вместе:
"В имени твоем, о Господи, мое исцеление, и образ Твой мое
лекарство. В близости к Тебе моя надежда, и любовь к Тебе
* мой постоянный спутник. Милость твоя, обращенная ко мне мое спасение и прибежище в этом мире и в мире грядущем. Ты воистину Всеблагой, Всеведущий, Всемудрейший". Бахаулла
Этотр человек если и слышал что-то о Бахаи, то очень
мало. Я, конечно, не делал никаких попыток объяснить ему
суть учения. Будучи сам новичком, я не мог себе этого позволить. Позже я сам удивлялся как своему безрассудству, так и
его готовности с благодарностью и не колеблясь обратиться к
молитвам. Возможно, она не была искренней, хотя отчаяние его
было так велико, что человек готов был ухватиться за любую
надежду. Мне этого узнать не дано, но наверняка я знаю то,
что с этого самого часа женщина стала поправляться, и вскоре
была совсем здорова.Этот случай я привожу только как пример новых духовных
отношений, которые начали устанавливаться в это время. Когда
Христос сказал рыболовам своим ученикам: "Идите за мной, и
будете ловцами человеков", то под словом "Идите" Он, вероятно, имел в виду духовное постижение, из коего рождаются добрые дела. Он как бы говорил: "Будьте как Я, и люди возлюбят
вас, как любят Меня, и сможете вы служить людям так, как я
служу вам". Во всяком случае, Абдул-Баха постоянно демонстрировал мне, что единственный способ наставить людей на
путь истинный это самому вступить на этот путь. "Я есмь
путь".Однажды я спросил Абдул-Баха: "Почему я должен ве-
рить в Бахауллу?"Он обратил ко мне долгий и внимательный взгляд, как бы
устремляя его в самую глубь моей души. Воцарилось молчание.
Он не отвечал. В наступившей тишине я имел время подумать,
почему я задал этот вопрос, и смутно я начал понимать, что
дать ответ мог только я сам. В конце концов, почему я должен
верить в кого-то или во что-то, что не является средством,
стимулом или движущей силой для достижения жизни более глубокой, более полной и совершенной? Ученик столяра задает
ли он себе вопрос: почему он должен верить в мастера своего хозяина? Он хочет знать, как превращать сырой материал в
красивые и полезные вещи. Он должен верить во всякого,
кто может показать ему, как это делается, при условии, что
он сначала должен уверовать в свои способности. Моим материалом была жизнь. Был ли Бахаулла Мастером? Если да, то я бы
знал, что должен следовать за ним, даже ценой крови и слез.
Но как я мог это знать ?Я недоумевал, почему Абдул-Баха столь долго хранит
молчание. Но было ли это молчанием? Его спокойствие было
красноречивее всяких слов. Наконец Он заговорил. Он сказал,
что работа христианского священника очень ответственна. Когда вы проповедуете, молитесь, увещеваете своих прихожан,
сердце ваше должно быть исполнено любви к ним и к Господу. И
еще вы должны быть искренни, предельно искренни.Он говорил по-персидски, переводчик быстро и точно переводил. Но никто не в силах перевести этот Божественный Голос. Воистину, Он говорил так, как не может говорить простой
смертный. Его слушали, затаив дыхание, понимая внутренним
слухом смысл его слов еще раньше, чем переводчик раскрывал
рот. Казалось, английский язык обнажил суть слов: голос,
глаза, улыбка Абдул-Баха подсказывали сердцу путь к самой
сути. Потом Он говорил о том, что:до тех пор, пока сердце его не освободится полностью от
пристрастия к делам земным. Нельзя проповедовать любовь,
если в сердце твоем нет любви, как нельзя проповедовать
моральную чистоту, тая в себе нечистые мысли. Так же невозможно проповедовать мир, пребывая в состоянии внутренней борьбы.
Он остановился и добавил, не без грустной иронии,что знал священников, которые с этим справлялись. Моя нечистая совесть не стала протестовать. Я тоже был таким.
Лишь много месяцев спустя я понял, что Он ответил на мой вопрос. Несомненно, я уже приблизился к тому, чтобы по-
верить в Бахауллу как Мастера в искусстве жизни. Конечно, это был красноречивый пример того, как сырой материал жизни преобразуется в нечто, обладающее красотой и ценностью. На мгновение прикоснулся я к Одеждам Его Величества. Но толь-
ко на мгновение. Врата вновь моментально затворились, оста-
вив меня на холодном ветру. Поистине это были мрачные для меня дни, когда свет сменялся тьмой, надежда отчаянием. Но, как это ни странно, на дне бездны я ликовал. Она была, по крайней мере, реальностью. Впервые понял я ценность, настоятельную необходимость страдания. Рождению должны пред-
шествовать родовые муки.Другой случай замечательного воздействия Абдул-Баха я помню так, как будто это было вчера. Состояние мое в то лето было далеко не блестяще. Год назад я перенес серьезную операцию, и вот теперь рецидив болезни грозил неизбежностью ее повторения. Состояние моей нервной системы заставило меня задуматься о необходимости бросить курение, к которому я пристрастился, едва достигнув совершеннолетия. Я всегда гор-
дился своей способностью отказаться от этой привычки в любое время. В самом деле, я несколько раз принуждал себя отка-
заться от табака на много месяцев. Но на этот раз, к моему удивлению и досаде, мои нервы и сила воли так сдали, что че-
рез два или три дня искушение стало для меня непреодолимым.
Наконец мне пришла в голову мысль попросить помощи у
Абдул-Баха. Я прочел Его замечательную заметку "Вам, истинные друзья Господа", где Он поднимал на щит моральную
чистоту и призывал избегать всего, что ведет к потаканию
самому себе. "Конечно" сказал я себе "Он меня научит,
как преодолеть эту приычку".И вот, во время нашей очередной встречи я все ему рассказал. Так ребенок сознается в чем-либо матери. Было произнесено всего лишь несколько слов, и голос мой смущенно затих. Но Он понял, понял намного больше, чем понимал я сам. И
вновь Он смотрел на меня, и я чувствовал его всепоглощающую,
все понимающую любовь. Спустя некоторое время он спокойно
спросил меня, как много я курю.Я ответил. Он сказал, чтобы я не обижался, что люди на
Востоке курят постоянно, их волосы, бороды и одежда пропитаны этим запахом, и это бывает весьма неприятно. Но я до этой
стадии не дошел, и Он не думает, что в моем возрасте, с таким стажем курильщика, мне стоило бы об этом беспокоиться. В
Его улыбке, в Его мягком взгляде мне почудился озорной огонек, напомнивший мне то утро, когда Он улыбнулся божественной шутке.
Я был озадачен. Никакой лекции о вредоносности этой
привычки, ни рассказов о том, как это плохо влияет на состояние здоровья, ни призывов мобилизовать всю силу воли, чтобы
побороть пагубное влечение. Просто Он предоставил мне Право
Свободного Выбора. Я не понял почему, но это для меня стало огромным облегчением, ибо я каким-то образом почувствовал, что это был мудрый совет. С внутренним конфликтом было
моменталдьно покончено, и я продолжал наслаждаться табаком
без малейших угрызений совести. Но спустя два дня после этого разговора я обнаружил, что желание курить полностью исчезло, и в последующие семь лет я не закурил ни разу.
Любовь Врата Свободы. Эта великая истина начала при-
открываться мне.Это свобода не только для любящего, но и для того,
кто удостоен этой возвышенной любви. Мне уже несколько раз
приходилось говорить о том впечатлении всепоглощающей любви,
которое всегда оставалось у меня от встреч с Ним. Все мы
знаем, как редко можно встетить нечто подобное среди окружающих нас, даже самых близких и дорогих нам людей. Вся наша
человеческая любовь имеет в своей основе нашу собственную
персону, и даже самые высокие ее проявления направлены на
какого-то одного человека, изредка на нескольких людей. Не
такова была любовь, излучаемая всем существом Абдул-Баха.
Подобно солнечным лучам изливалась она равно на всех, и, подобно солнцу, всех согревала и всем давала новую жизнь.
Как священнику мне часто приходилось говорить о любви
к Богу. С тех пор, как в пятнадцатилетнем возрасте даровано
мне было испытать волшебный трепет так называемого "обращения " (во время которого мне, буквально, открылось небо, я
увидел ослепительный поток света и услышал голос не от мира
сего, призывающий меня отринуть прошлую жизнь и приобщиться
жизни духа), я много слышал и говорил сам о Любви к Богу.
Теперь я понял, что до сих пор не имел даже понятия об истинном значении этих слов.
Примерно в это же время я впервые услышал ныне широко
известный рассказ об ответе Абдул-Баха спросившему Его,
отчего так сияют лица всех, кто встречался с Ним. Улыбнувшись своей возвышенной улыбкой, сделав тот характерный жест
руками, который, раз увидев, невозможно забыть, Он сказал,
что, если это действительно так, то, должно быть, потому,
что в каждом лице Он видит лицо Своего Божественного Отца.
Подумаем над этим ответом. Заглянем в глубину простых
этих слов, ибо они могут помочь нам понять, что значит "Любовь к Богу" и в чем секрет ее преобразующей силы. Каждому
понятно, отчего счастливая улыбка озаряет лицо влюбленного.
Столь же понятно, отчего все существо человека преображается, когда в сердце его загорается Светоч Неземной Любви. Но
откуда это сияние на лицах грешника, корыстолюбца, постороннего, тех, на кого любовь обращена?
Ответ мы находим в другом изречении Абдул-Баха,_E:Желаешь ли ты возлюбить Господа? Возлюби ближних
своих, ибо в них узришь ты образ и подобие Господа"._F
Но для того, чтобы разглядеть Лик Божий равно в лицах
святого и грешника, нужна сила прозрения, которую несет в
себе любовь та, что выше личной любви, сосредоточенной на
единственном объекте. Может быть, для того, чтобы мы смогли
узреть лицо нашего Небесного Отца в лицах наших ближних,
нам нужно нести в себе хотя бы частицу той всеохватывающей
любви, которую Христос равно излил на всех нас? Именно это,
должно быть, имел в виду Господь, когда сказал:_EСе даю я вам новую заповедь, да возлюбите вы друг
друга так, как я любил вас"._FВоистину, новая заповедь, и состояние нашей псевдохристианской цивилизации может служить свидетельством тому,
как цинично ею пренебрегли.Вскоре мне довелось присутствовать на интервью, кото-
рое дал Абдул-Баха по просьбе одного священника-унитария, готовившего статью о Бахаизме для Норт Америкен Ревью. И вновь я увидел в действии эту всеобщую, космическую любовь. Священник был человек преклонных лет. Он уже покинул этот мир и теперь, будем надеяться, может видеть Истину Любви и Правды яснее, чем, по-видимому, мог видеть Ее, находясь на этом свете. Даже тогда мне казалось невероятным, что может найтись человеческое существо, столь непроницаемое для того света, который источал Абдул-Баха. На протяжении всего ин-
тервью Учитель хранил молчание, слушая с неослабным внимани-
ем длинные и гипотетические вопросы, задаваемые преподобным доктором. Они касались исключительно истории Бахаизма, рас-
хождений, выявившихся на ранней стадии этого учения, его от-
ношений с магометанской религией и духовенством. Абд-уль-Ба-
ха отвечал по преимуществу односложно. Не то, чтобы происхо-
дящее Его не интересовало, но Он, похоже, проявлял больший интерес к интервьюеру, чем к его вопросам. Он сидел совер-
шенно свободно, держа руки на коленях ладонями вверх, как Он это делал всегда. Он смотрел на интервьюера с непередаваемым выражением понимания и любви, которые ничто не в силах пога-
сить. Его лицо озарялось светом, лившимся изнутри.
Доктор говорил и говорил. Мое нетерпение росло. Мне
было за него стыдно. Как мог Абдул-Баха не видеть, насколько это все поверхностно? Неужели Он не понимал, что вопросы задавались с единственной целью собрать побольше материала для статьи в критически настроенном, враждебном журнале, статьи, за которую могли недурно заплатить? Почему не
прекратить интервью и не выпроводить оратора? Но, хотя нетерпение присутствующих росло, Абдул-Баха оставался спокойным. Он приглашал доктора высказаться до конца. Если тот
на мгновение останавливался, Абдул-Баха кратко отвечал на
поставленный вопрос и вежливо ждал, когда он продолжит.
Наконец преподобный доктор остановился. На мгновение
воцарилась тишина, потом комната заполнилась мягким, звучным
голосом. Переводчик переводил фразу за фразой. Он говорил о
"Святейшем Христе", о Его любви ко всем людям, не ослабевшей
даже на кресте, о высокой миссии Христианского служения, "к
коему Вы, возлюбленный сын мой, призваны", о том, что призванные должны "обладать теми же качествми, коими обладает
Господь", дабы привлечь людей к божественной жизни, ибо никто не в состоянии воспротивиться проявлению в его жизни аттрибутов Божества. Это ключ, который открывает все сердца.
Еще Он говорил о грядущем Царстве Божием на земле, о коем
Христос завещал нам молиться, и установить которое, согласно
Его обещанию, пришел на эту землю Бахаулла, Отец.Не прошло и пяти минут, как задававший вопросы утратил
всю свою спесь. Он стал скромным и почтительным, какое-то
мгновение он выглядел учеником у ног Учителя. Казалось, он
был перенесен в другой мир, как, впрочем, и все остальные.
Лицо его сияло, как бы освещенное изнутри. Тогда Абд-уль-Баха поднялся. Мы все поднялись вместе с Ним, подняв наши тела
так же, как перед тем воспарили вместе с Ним ввысь духовно.
Он нежно обнял доктора и повел его к двери. Они подошли к
порогу. Взгляд Его остановился на огромном букете роз "Краса
Америки", который один из друзей преподнес Ему в то утро. В
букете было не меньше двадцати или тридцати цветов. Их было
так много, и стебли их были такими длинными, что букет пришлось поставить в керамическую подставку для зонтов. Мы все
обратили внимание на его красоту и аромат.громко засмеялся; его искренний, мальчишеский смех раздавался по всему залу. Он наклонился, взял букет в руки, выпрямился и вложил его целиком в руки Своего посетителя. Никогда
не забуду круглую, седую голову в очках над огромным букетом
прекрасных цветов, это лицо, такое удивленное, такое сияющее, смиренное, преображенное. О, Абдул-Баха знал, как научить любви к Господу!
.ИСТИННОЕ БОГАТСТВО. ВЛАСТЬ И СВОБОДА. СТОЛ АБД-УЛЬ-БАХА.
ВЕЛИКИЕ СОБЫТИЯ. "ХОТИТЕ ЛИ ВЫ ОТРЕЧЕНИЯ?"О, Господи! Озари Светом Твоего Знания глаза и сердца
слуг Твоих, дабы узнали они, что есть Высочайшая Вершина
и Бескрайний Горизонт, дабы не помешали им неправедные
голоса узреть сияние света Твоей Исключительности, ниже
отвратили их от обращения к великому горизонту Отречения".
БахауллаДом, о котором у уже упоминал, и в котором Абд-уль-Ба-
ха проводил большую часть времени в период своего пребывания в Нью-Йорке, служил местом встреч всех друзей, в любое время дня и ночи они буквально клубились там, как пчелы в райском саду. В один прекрасный весенний день я заглянул туда, вле-
комый тем же чувством, которое приводило сюда каждого.
Трудно удержаться от того, чтобы не постараться понять
причины этого влечения, даже сознавая безнадежность такой
попытки. Может ли мотылек определить, что заставляет его
кружиться над свечой, опаляющей его крылышки? Или, например,
отчего холодная весенняя земля вбирает в себя щедрость
солнечного света, отвечая цветущей красотой и изобилием?
Шахтер знает, почему он трудится в поте лица ради добычи золота или драгоценного камня. Ныряльщик знает, почему бросает
он вызов глубине ради того, чтобы достать жемчужину. Мысленно видят они перед собой жизненные блага, которые несут с
собой желанные сокровища. Воображение одинокого старателя
греет мысль об огромном состоянии, которое, может быть, принесет ему очередной удар его кирки. Богатства недр и морских
глубин, все, что может быть куплено за деньги олицетворяют
для людей власть, отдых, свободу, коих они страстно жаждут.
Но в этом Человеке я увидел воплощение такой власти, такого
отдохновения, такой свободы, которых никакие материальные
блага не могут дать их обладателю. У Него не было никаких
внешних аксессуаров материального благосостояния. Вся жизнь
Его прошла в тюрьме и в ссылке. Его тело продолжало нести на
себе следы людской жестокости, но все в Его облике свидетельствовало о том, что Он всегда был свободен, и это была
та свобода, которую не купить никакими земными благами. И
еще Он, казалось, никогда не спешил. По улицам Нью-Иорка с
их лихорадочно бегущей толпой Он шествовал так же спокойно,
как по удаленному от шума и суеты горному плато. Но Он никогда не уединялся. Он всегда живо интересовался людьми и
событиями, особенно людьми. Души вот слово, которое было
постоянно у него на устах. Он постоянно был готов служить
всем и каждому, кто в Нем нуждался. С пяти утра и нередко до
поздней ночи Он постоянно пребывал в служении, не проявляя,
однако, ни малейших признаков спешки или напряжения. Однажды
Он сказал: "Ничто не бывает слишком тяжело для того, кто любит, и всегда находится время".
Что же удивительного в том, что нас туда влекло? Но
для меня этого влечения было мало. Я был подобен старателю,
которого мысль о сокровищах гонит на поиск их сказочного источника. Один глоток этого божественного напитка возбудил в
душе моей страстное желание отыскать Святой Грааль.
Я пришел туда во второй половине дня, с таким расче-
том, чтобы не попасть к обеду, ибо, сколь ни гостериимны бы-
ли хозяева этого дома, при всем их умении растягивать обе-
денный стол до бесконечности, мне были известны как их скромные возможности, так и огромное количество потенциаль-
ных гостей, возможно, и не приглашенных, но всегда желанных. На этот раз пчел было много. Но я не учел того обстоятельст-
ва, что Абдул-Баха в приеме пищи не придерживался строгого расписания, и вот, тихо поднимаясь по лестнице около четырех часов дня, я по доноящемуся из столовой шуму безошибочно оп-
ределил, что там собралось множество людей. Меньше всего мне хотелось явиться на такое собрание неожиданно, поэтому я ти-
хонько проскользнул через комнату наверху в гостиную, а от-
туда в крохотный альков, чтбы быть как можно дальше от столовой. Я был уверен, что остался назамеченным. Но только я взял в руки журнал и приготовился терпеливо ждать оконча-
ния обеда, как услышал звонкий, требовательный голос Абдул-Баха, разносящийся как, набат, по всему дому: "Мис-
тер Айвз, мистер Айвз, идите, идите сюда". На Его зов надо было идти без колебаний, но, встав с места и медленно нап-
равляясь в столовую длинную комнату, примыкавшую к торцу гостиной, я недоумевал, как Он сумел так быстро и уверенно определить мое присутствие. Никто не мог сказать ему об этом, к тому же я вошел в открытую дверь и, как было уже сказано, никто не видел, как я поднимался по лестнице. И все же меня явно здесь ждали, хоть я и не был приглашен. Для ме-
ня даже оставили место, по крайней мере, я не помню обычной в таких случаях суеты по поводу того, чтобы "освободить мес-
то". Абдул-Баха обнял меня и усадил по правую руку от себя.
Очень трудно, не впадая в патетику, хоть сколько-нибудь правдиво описать все, что я чувствовал тогда, в Его
присутствии. За столом было около тридцати человек, и на
всех лицах было радостное возбуждение, которым, казалось,
был пронизана вся атмосфера комнаты. Абдул-Баха собственноручно ухаживал за мной, щедро подкладывая в мою тарелку и
приговаривая: "ешьте, ешьте, будьте как дома". Сам Он не ел,
но царственной походкой ходил вокруг стола, говорил, улыбался, ухаживал за гостями. Он рассказывал про Восток, сопровождая свои слова характерной, непередаваемо грациозной жестикуляцией. Есть мне не хотелось, по крайней мере то, что
лежало в моей тарелке, не возбуждало аппетита, но Абд-уль
-Баха был настойчив, повторяя, что мне надо поесть, что эта
хорошая еда, очень хорошая. Смех Его придавал Его словам поистине божественную значительность. В голове всплыла прочитанная где-то фраза: "Рука Слуги Господа протянула чашу, исполненную высшего смысла". Что же это была за еда, которую
подавали за столом Абдул-Баха? Конечно, я должен есть. И я
ел.Вскоре после этого произошел один особенно остро запомнившийся мне инцидент. После того, как я прочел одну фразу из "Молитвы Вдохновения", она не переставала звучать у
меня в ушах настойчивым вопросом. "Не отвращай меня от Благодати отречения". Я недоумевал: что общего между отречением
и вдохновением? Почему я должен молиться за отречение? Отречься от мира? Это была концепция аскезы. В ней явственно
ощущался привкус папизма и монашеской кельи. Есть ли место
отречению в современном мире? Но сквозь века услышал я Глас.
_E"Если человек любит отца или мать, жену или ребенка больше, чем Меня, он не достоин Меня"._F Разум мой возмущался,
но сердце откликнулось. Я благодарен за это Господу. И я
заключил, что мне нужно узнать об этом больше.И вот, холодным весенним днем, когда на дворе дул сильный восточный ветер, я отправился в Нью-Иорк специально чтобы спросить Абдул-Баха об отречении. Дом на девяносто шестой стрит оказался почти пустым. Похоже, Абдул-Баха ре-
шил провести день или два у одного из друзей на семьдесят восьмой стрит, я отправился туда и застал Его в тот момент, когда Он готовился вернуться в тот дом, откуда я только что пришел. Но я был слишком решительно настроен, чтобы какое-то препятствие могло мне помешать. Я подошел к одному из пер-
сидских друзей и, показав ему соответствующее место в томике, который носил с собой в кармане, спросил его, не может ли он попросить Абдул-Баха поговорить со мной пару минут на эту тему. Чтобы исключить возможность ошибки, я прочитал ему всю фразу: "Не отвращай меня от Благодати отречения".
Возвратясь, он вернул мне книгу, сказав, что Абдул-Баха попросил меня пройтись с ним обратно до девяносто шестой стрит, и Он поговорит со мной по дороге.
Я помню, образовалась довольно солидная процессия, человек двенадцать, состоявшая, в основном, из персидских друзей, но были и другие, в том числе мне запомнилась Луа Гетцингер. Дул пронизывающий ветер. Я уже начинал дрожать от холода и плотно застегнул свое пальто. Но Абдул-Баха бесстрашно шагал в своем аба (плаще), развевавшемся по ветру. Мы с Ним шли впереди всей группы, и Он смотрел на меня с чуть насмешливым выражением. Он сказал, что у меня такой вид, как будто мне холодно, слова Его сопровождались несколько ироническим взглядом, и это меня слегка задело. Почему мне не должно быть холодно? Можно ли ожидать от человека, чтобы он был даже выше погоды? Но в этом мимолетном замечании был свой смысл. Любое Его слово всегда имело для меня силу закона. Казалось, Он говорил: "Вперед, к высотам!".
Другие отстали от нас на несколько шагов, и Он заговорил, наконец, о Горизонтах. О том, как Солнце Истины, подобно физическому солнцу, встает в разных местах: Солнце Моисея в одном месте, Солнце Иисуса в другом, Солнце Магомета и Солнце Бахауллы каждое в своем месте. Но. как бы ни отличались точки восхода, Солнце остается одним и тем же. Мы должны всегда искать солнечный свет сказал Он и поменьше думать о том, в каком месте Солнце в последний раз взошло, иначе мы не сможем увидеть его великолепия, когда оно взойдет в новой Духовной Весне. Один или два раза Он останавливался, рисовал на тротуаре своей тростью воображаемый горизонт, показывал точки восхода солнца. Глазам случайного прохожего представало, должно быть, довольно странное зрелище.
Я был крайне разочарован. Я уже слышал от Него рассуждения по этому поводу и читал об этом же самом в "Ответах на некоторые вопросы". Мне хотелось услышать не о горизонтах, а об отречении. И еще меня угнетало то, что Он, как мне казалось, мог бы знать о моем желании разобраться в этом вопросе и пойти этому желанию навстречу, даже если бы я не сформулировал вопрос столь недвусмысленно, а я его сформулировал совершенно однозначно. Когда мы приблизились к дому, Он умолк. Мое разочарование к тому времени давно улеглось и уступило место глубочайшему удовлетворению. Разве этого не достаточно быть с Ним? В конце концов, что Он мог сказать мне об отречении такого, чего в глубине души не знал я сам?
Очевидно, узнать что-либо о нем можно было, только совершив его, и мне представлялся удобный случай для начала отказаться от усилий заставить Его высказаться на эту тему. И в самом деле, по мере того, как Он замолкал, сердце мое билось все сильнее, стоило Ему лишь произнести слово.
Мы подошли, наконец, к ступеням, ведущим к входу. Поставив ногу на нижнюю ступень, Абдул-Баха подождал, пока группа, минуя нас, вошла в дом. Потом Он сделал движение в сторону двери, как бы следуя за остальными, но внезапно обернулся и, стоя на ступеньку выше и глядя на меня сверху, заговорил. С тем проницательным выражением во взгляде и в голосе, которое сопровождало каждое Его слово, и которое всегда казалось мне таким неисчерпаемым и таким притягательным, Он сказал, что я должен навсегда запомнить: сей день есть день больших дел, очень больших дел.
Я онемел, не в силах произнести ни слова. Я не имел ни малейшего понятия о том, что скрывается за Его словами, за этим звучным голосом, за всепроникающим взором. Потом Он повернулся и опять сделал движение в сторону двери, и снова остановился, обратив ко мне Свое лицо, которое теперь сияло.
Я двинулся было за Ним, но, когда Он обернулся, я тоже, конечно, остановился, не зная, идти ли мне или оставаться на месте. Он повторил, и это прозвучало так искренне, так убедительно, чтобы я помнил всегда, что сей день есть день очень больших дел.
Что же Он имел в виду? Какой глубинный смысл скрывался за этими простыми словами? Почему Он так говорил со мной? Может быть, это имело какое-то отношение к вопросу об отречении, который все еще не давал мне покоя?
И снова Абдул-Баха повернулся, чтобы войти в дом, и снова я двинулся было за ним, и в третий раз Он остановился и, направив, как мне показалось, на меня всю мощь Своей духовной энергии, Он снова сказал но на этот раз голос Его звучал подобно грому, глаза по-настоящему сверкали, а рука была простерта вверх что я должен запомнить Его слова о том, что сей день есть день очень больших дел ОЧЕНЬ БОЛЬШИХ ДЕЛ. Последние три слова прозвучали как трубный глас, отраженный домами длинной и безлюдной улицы. Я был потрясен. Я чувствовал, что уменьшаюсь, сжимаюсь в комочек на фоне этой величественной фигуры, этого голоса, повелительного и неотвратимо влекущего к себе, охватыввших меня подобно волне океана, на какой-то миг полностью заслонив ничтожный этот мир и мое ничтожное "я" в этом мире. Кто я и что я такое. чтобы быть призванным на большие дела, очень большие дела? Я не знал даже, какие дела можно было назвать большими в этом мире перевернутых ценностей.
Некоторое время, показавшееся мне невероятно долгим, Он смотрел на меня и Его пламенный взор проникал в самую душу. Потом Он улыбнулся. Великий миг прошел. Опять Он был любезным, добрым, скромным хозяином, Отцом, которого, как мне казалось, я знал. Поправив свою феску так, что она заняла на Его голове положение, которое я называл ироническим, со своей слегка озорной улыбкой Он быстро поднялся по лестнице и вошел в открытую дверь. Я шел за ним. Мы прошли через холл к лестнице. Я помню восхищенные, слегка завистливые взгляды, направленные на меня, когда мы шли к лестнице. Абдул-Баха быстро прошел через пустой верхний холл и поднявшись еще выше по лестнице, подошел к большой, с окнами на улицу, комнате третьего этажа, которую Он занимал. И вновь я последовал за Ним. Впоследствии я часто удивлялся своей смелости. Если бы мое знание было больше, или чувства слабее, я никогда бы на это не решился. Сказано, что глупцы вламываются туда, где ангелы боятся ступить. Вероятно, это и есть способ излечить глупца.
Мы подошли к двери комнаты Абдул-Баха. Он не предложил мне войти, ни разу не обернулся, чтобы посмотреть, не иду ли я за Ним, и, когда Он вошел в комнату, я с трепетом остановился у порога. Не навлек ли я на себя Его неудовольствие? Не перешел ли я границы должной почтительности? Но ведь я в сердце своем являл воплощенное смирение Он должен это знать. Он широко распахнул дверь, и, обернувшись, жестом пригласил меня войти.
И вновь я был наедине с Абдул-Баха. К комнате была кровать, на которой Он спал, крсло, на котором Он сидел. Блеклые лучи вечернего солнца лежали полосами на полу, но я не видел ничего. Все мое сознание было поглощено Его присутствием и мыслью о том, что мы одни. В комнате царила тишина. Ни с улицы, ни с нижних этажей не доносилось ни звука.
Тишина нависла над нами, а Он все смотрел на меня тем взглядом, исполненным любви, глубокого и бесконечного понимания, который всегда растапливал мое сердце. Все мое существо затрепетало под нахлынувшей волной глубочайшего покоя и счастья. Казалось, в сердце вспыхнул крохотный огонек. И тогда Абдул-Баха заговорил. Он просто спросил меня, интересует ли меня отречение.
Этого я ожидал меньше всего. Я совершенно забыл о проблеме, всего лишь час назад поглощавшей все мои мысли. Может быть, за этот час, в течение которого слово "отречение" ни разу не произносилось, было мне дано узнать о нем все, что мне было нужно, и что я желал знать? Я не мог найти слов, чтобы ответить на Его вопрос. Интересовало ли это меня? Я не мог сказать ни "да", ни "нет". Я стоял перед Ним молча, в то время как все Его существо, казалось, рвется мне навстречу, чтобы обнять меня. Рука Его легла на мое плечо, Он повел меня к двери. Я выходил от Него, и душа моя была в эмпиреях. Казалось, я был допущен, хоть и на миг, к лику мучеников. И это было воистину прекрасное сообщество. В течение последовавших долгих лет отречения воспоминание об этой прогулке с Ним, мое разочарование от того, что Он не понимает, Его громогласное пророчество: "Это будет день очень больших дел", мое восхождение за Ним по казавшейся бесконечной лестнице, когда я не знал даже, хочет Он этого или нет, и вопрос, в котором слышалась возвышеннейшая любовь: "Интересует ли вас отречение? все это вставало перед моим мысленным взором, утешая и вдохновляя. Воистину, отречение меня интересовало, и мой интерес не ослаб по сей день. Но никогда я не думал, что отречение может быть столь прекрасным.
Глава четвертаяИ, наконец, в иной области, в сфере, совершенно отличной от той, которую занимали двое Его предшественников Баб и Бахаулла, возникает полная жизни и неизъяснимой притягательной силы личность Абдул-Баха, которая с такой полнотой, которой ни одному человеку, сколь высоко бы он не был вознесен, не дано достичь, воплощает мощь и величие, коими наделены лишь Те, которые суть Явители Господа
Во время одной из бесед Абдул-Баха с весьма немногочисленной группой наиболее близких друзей я сидел рядом с Ним на невысоком диване. Около часа Он говорил и отвечал на вопросы, и почти все это время Он в своей руке держал мою руку, или легонько клал свою руку мне на колено. И пока длился этот волшебный контакт, я ощущал мощный ток идущей от него энергии. Через многие годы воспоминание об этом чуде вызвало во мне, в минуту высшего прозрения, мысли, которые трудно передать словами. "Слова не могут войти в сей Дворец"
. Когда Абдул-Баха говорит, что "есть на сем Поприще Сила, далеко превосходящая все, доступное людям и ангелам", что Он может иметь в виду, применительно к нашей повседневной жизни, если не то, что Мир Истинного есть Мир неслыханной в этом мире Силы? Когда человечество научится,
_Бахаулла. Семь аллей._как и Он, быть проводником этой Силы, вместо того, чтобы пытаться просто ее эксплуатировать себе на потребу, тогда поистине "имр этот станет садом и раем". Я совершенно явственно ощущал эту волшебную энергию, перетекающую от Него ко мне, а м-р Маунтфорт Миллс сказал мне однажды, что он чувствовал то же самое, сидя рядом с Абдул-Баха во время автомобильной поездки. По его словам, это было так, как если бы вы заряжались от божественной батареи.
Я говорю об этом только чтобы еще раз подчеркнуть, какой эффект на меня всегда оказывало присутствие Абд-уль-Баха. Я не мог слушать Его без того, чтобы меня не охватывал непреодолимый эмоциональный подъем. Иногда эти эмоции выплескивались наружу, хотя и не всегда. Однажды я сказал об этом Абдул-Баха, извиняясь за свою "детскую слабость". Он ответил, что эти слезы жемчужины сердца.
Нет ничего удивительного в том, что сильные эмоции могут возникать. когда взор наш пленен прекрасным пейзажем, пышным заходом солнца, вишневым садом в полном цвету, когда наш слух услаждаем гением Бетховена, Баха или Мендельсона. Если глаз или ухо привыкли разливать тончайшие нюансы цвета, тона или мелодии, неизъяснимая красота находит отклик в нашем сердце. Насколько же сильнее эффект, когда слух, зрение и сердце открыты созерцанию человеческого совершенства!
A В Абдул-Баха нашел я, наконец, то, к чему стремился всю жизнь - совершенство в речах и в делах, красоту, которую бессильно выразить перо и слово, гармонию, внятную моему внутреннему слуху и звучавшую во мне могучим хоралом, спокойную мощь, которая угадывается в микельанджеловском [b]Моисее[/b] или в [b]Мыслителе[/b] Родена. Но в Абдул-Баха мне не надо было ничего угадывать, ибо Он представлял собой совершенное воплощение всего, к чему рвалось тоскующее сердце. Мне приходилось слышать о том, как некоторые верующие на Востоке, впервые оказавшись в Его присутствии, испытывали эмоциональное потрясение, находившее выход в потоке слез. Для меня в этом нет ничего удивительного. В Нем я увидел, услышал и почувствовал простоту, становящуюся силой, скромность, которая на Его челе была подобна царской короне, незапятнанную чистоту, и, прежде всего, воплощенную Истину - сокровенный дух Истины, носимый во Храме, принявшем человеческий образ. Уже само пребывание рядом с Ним было для меня высшим духовным удовлетворением.
Мои чувства имели, вероятно, еще одну причину - скрытое глубоко внутри отчаяние, ибо я никогда не мог довольствоваться лишь созерцанием такого совершенства. Постоянно слышал я внутренний голос: "Ты не должен успокаиваться до тех пор, пока не облачишься в одежды Господа". В каждом сказанном Им слове я, казалось, различал слова Иисуса: " EТы должен быть так же совершенен, как Отец твой небесный". F Для меня это всегда были, в какой-то степени, лишь слова. Теперь во мне зародилась смутная надежда, что их значение может быть совершенно буквальным. И эта надежда превратилась в уверенность, когда я впервые прочел замечательные слова из Послания Бахауллы Папе Римскому, которые я впоследствии перечитывал множество раз:
Верующим в Меня откроется то, что Я обещал им, и Я сделаю вас друзьями души моей в высях Величия Моего, и [b]сопричастниками Моего Совершенства[/b] в Царстве Могущества Моего навечно P
Подобные дерзновенные мысли побудили меня однвжды обратиться к Абдул-Баха с вопросом, - как же я, погрязший в эгоизме и слабости, присущих человеческой натуре, - как могу я надеяться когда-либо достигнуть столь огромной и высокой цели. Он сказал, что к ней можно приблизиттся мало-помалу, шаг за шагом. И я подумал про себя, что для этого пути от своего "я" к Богу у меня впереди вечность. Нужно лишь начать.
В конце апреля, поздним воскресным вечером я снова оказался в доме, где провел столько восхитительных часов. Это стало почти привычкой: после того, как служба закончена и разданы обеды, я спешил в Нью-Йорк, и проводил в этом доме остаток дня и вечер. Иногда мне выпадала возможность побеседовать с Абдул-Баха, но по большей части приходилось довольствоваться тем, что я смотрел на Него или слушал, как Он говорит с небольшой группой людей. Этому дню, однако. суждено было стать знаменательным. Я стоял один у окна и глядел на улицу, когда мое внимание было привлечено большой группой подростков, шумно поднимавшихся по лестнице. Их было человек двадцать или тридцать. И они были явно не те, кого можно было бы назвать представителями образованного класса. Попросту говоря, это было ватага уличных мальчишек, шумных и не слишком хорошо одетых, но умытых и принарядившихся, как для торжественного случая. Они поднимались по лестнице, топая и громко разговаривая, и я слышал, как им показывали дорогу в комнату.
Я обернулся к миссис Кинни, стоявшей неподалеку. "Что это все значит?" - спросил я.
"О, я и сама крайне удивлена. Я приглашала их прийти сегодня, но никак не ожидала, что они в самом деле придут".
Кажется, за два - три дня до этого Абдул-Баха ходил м миссию Бауэри, где беседовал с несколькими сотнями нью-йоркских нищих. Его, как обычно, сопровождала большая группа персидских и американских друзей, и эта процессия людей с Востока, шествующих по Ист-Сайду в своих развевающихся одеждах и странных головных уборах, представляла собой весьма необычное зрелище. Неудивительно, что за ними увязалась компания подростков, которые вскоре начали выражать свое отношщение к происходящему слишком непосредственно. Помнится, наиболее дерзкие стали даже кидаться щепками и выкрикивать оскорбления. Как сказала мне хозяйка, от которой я услышал эту историю, "Я не могла стерпеть, чтобы так обращались с Абдул-Баха, и на несколько минут отстала от остальных, чтобы поговорить с мальчишками. В нескольких словах я им объяснила, кто Он такой; я сказала, что Он - очень благочестивый человек, который провел много лет в тюрьме и в ссылке, и что сейчас Он держит путь в миссию Бауэри, кде будет говорить с бедняками".
"А можно нам тоже прийти?" - спросил тот, кто был, похоже, главарем. "Я думаю, это невозможно", - ответила она, "но если вы придете ко мне домой в следующее воскресенье, я устрою вам всречу с Ним". И она дала им адрес. Вот так они оказались здесь. Мы поднялись вслед за ними по лестнице в комнату Абдул-Баха. Я успел как раз к тому моменту, когда в комнату заходили последние из них.
Абдул-Баха, стоя у двери, приветствовал каждого входящего мальчика, иногда пожимая ему руку, иногда слегка обняв за плечи, но всякий раз с такой улыбкой и смехом, что, казалось, Он сам с ними становился мальчиком. С их стороны не было и тени напряженности или неловкости от непривычного окружения. Одним из последних в комнату вошел темнокожий паренек лет тринадцати. Он был совершенно черный, и будучи единственным из присутствующих представителем своей расы, явно опасался, что может оказаться нежеланным гостем. Когда Абдул-Баха увидел этого мальчика, лицо Его озарилось божественной улыбкой. Он поднял руку жестом царского приветствия и громко, так, что никто не мог Его не услышать, объявил, что здесь находится черная роза.
На мгновение в комнате воцарилось молчание. Лицо черного мальчика светилось таким счастьем и такой любовью, которые были явно не от мира сего. Я рискну утверждать, что много раз в жизни его называли черным, но никогда - черной розой.
Этот знаменательный эпизод придал всему событию новую окраску. Теперь атмосфера комнаты, казалось, было наполнена тончайшими флюидами, которые, однако, каждый явственно ощущущал. Ребята держали себя по-прежнему просто и непосредственно, но теперь они смотрели на Абдул-Баха с большей серьезностью и сосредоточенностью, и я заметил, что они то и дело бросают внимательные взгляды на чернокожего мальчика. Для нескольких находящихся в комнате друзей эта сцена предстала видением нового мира, в котором каждый будет признан и принят как дитя Господне. И я подумал: что произойдет с НьюЙорком, если эти дети сумеют унести с собой настолько яркое воспоминание об этом событии, что и спустя много лет, встречаясь с представителями множества рас и цветов кожи, живущих в Нью-Йорке, они будут видеть в них и обращаться с ними как с "цветами всех расцветок в Господнем Саду". Свобода только лишь от одного этого предрассудка в умах и сердцах присутствующих здесь нескольких десятков людей, а, может быть, и множеств адругих, принесет, без сомнения, счастье и свободу от злобы и ненависти тысячам сердец. "Как это легко и просто", - подумал я, - "быть добрым, и с каким же трудом мы этому учимся!".
Когда пришли Его посетители, Абдул-Баха послал купить сладостей, и вот теперь они появились - большая пятифунтовая коробка дорогого шоколадного ассорти. Она не была завернута, и Абдул-Баха с коробкой обходил ребят по кругу, запуская в нее руку и кладя большую горсть шоколада в руки каждого, и для каждого у Него находилось слово и улыбка. Наконец, Он вернулся к столу, за которым перед этим сидел, поставил на стол коробку, где оставалось лишь несколько шоколадок, и вынул из нее большой кусок шоколадной нуги. Нуга была совершенно черного цвета. Он посмотрел на нее, затем на ребят, внимательно следивших за ним и явно чего-то ожидавших. Не говоря ни слова, Он направился в тот угол комнаты, где сидел чернокожий мальчик, и, по-прежнему молча, окинув всю группу быстрым взглядом, в котором я заметил знакомый озорной огонек, приложил шоколадку к черной щеке. Он положил руку мальчику на плечо, лицо Его сияло, и, казалось, вся комната наполнилась этим сиянием. То, что Он хотел этим выразить, было понятно без всяких слов, и, без сомнения, все ребята Его поняли.
"Вы видите", - казалось, говорил Он, - "что этот мальчик - не только черная роза, но и черная сладость. Вы едите черный шоколад, и это вам нравится; наверное, вам должен понравиться и этот ваш чернокожий брат, если вам однажды откроется его сладость.
И вновь комнату наполнило благоговейное молчание. Вновь все мальчики глядели на своего черного собрата, как будто бы видели его впервые, и это было действительно так. А тот, на кого были в это мгновение устремлены все взоры, он, казалось, не замечал никого, кроме Абдул-Баха. Он, не отрываясь, смотрел на Него с таким обожанием, с таким блаженством на лице, какого мне не приходилось прежде видеть. На какое-то мгновение он полностью преобразился. Глубинная суть его существа проступила наружу, и моему взору представился ангел, которым он воистину был.
Когда я покидал этот дом, в голове моей теснились неотвязные мысли. Кем был этот человек? Откуда у Него такая власть над нашими душами? В нем не было ни малейших претензий на праведность. Он не проповедывал - никогда! Ни разу, ни малейшим намеком не пытался Он дать понять, что кто-то из окружащих должен как-то измениться, стать иным, но каким-то непостижимым образом Ему удавалось показать нам мир красоты и величия, который терзал наши сердца тщетностью попыток его достичь, и наполнял нас отвращением к так называемой жизни, к которой все мы были прикованы. Я не знал, что мне и думать, но я знал точно, уже в то время, что я любил Его такой любовью, о которой прежде не смел и мечтать. В самом деле, я вряд-ли размышлял о том, что должны были означать слова о Его "служении", которые я постоянно слышал. Меня это, похоже, нисколько не интересовало. Но я твердо верил, что Он обладает секретом жизни, за раскрытие которого я, не задумываясь, отдал бы жизнь.
Этот вечер я провел в молитве. Я чувствовал, что никогда прежде не молился по-настоящему. Я никогда не занимался оккультизмом, для меня не существовало мистического опыта, но, когла я молился в этот вечер, я явственно ощущал в комнате чье-то Присутствие. Мне слышалось шуршание и шепот. В тот вечер передо мной открылся новый и удивительный мир.
.ЛИСТОК НА ВЕТРУ ВОЛИ БОЖЬЕЙ. "МОЙ ТРОН - МОЯ ПОДСТИЛКА". НАДПИСЬ НА [b]СЕМИ ДОЛИНАХ[/b]. СИЛА СЛОВА БОЖИЯ.
Каждое слово в устах Господних наделено такой силой, что способно вселить новую жизнь в каждое человеческое существо, если ты - из тех, кто познал сию истину. Все чудесные творения, кои зришь ты в этом мире, явлены через Его верховную и наивозвышенную Волю, Его дивную и неколебимую цель P (Избранные места из Писаний Бахауллы, стр.141)
"Отсчет времени мы должны вести по биению сердца". Когда я вспоминаю о том, что все описанное мною происходило в течение первых трех недель после моей встречи с Абдул-Баха, мне самому это кажется невероятным. За эти несколько дней жизнь приобрела совершенно новое значение. Я ощущал себя духовным Колумбом, пустившимся в плавание по неизведанным просторам океана Господня. Передо мною открылся новый материк, вступить на который у меня нехватало мужества. Я коснулся таких высот и глубин глубинного опыта, о существовании которых прежде и не помышлял. Воистину, много раз для меня "вечность умещалась в едином часе, и час растягивался в вечность".
В один из дней этого знаменательного для меня года помнится, это было около первого мая - я спросил Абдул-Баха, не смог ли бы Он выступить перед моими прихожанами в Церкви Братства. Он минуту подумал, потом сказал с улыбкой: если будет на то Господня воля. Для меня такой ответ на подобный вопрос был новостью. Я не мог сдержать легкого удивления при мысли о том, сколь редкими стали бы публичные выступления в наше время, если бы каждый раз обе договаривающиеся стороны отдавали решение на волю Господа, прежде, чем его ратифицировать. Как мог я что-то организовать при подобной неопределенности? Как я смогу узнать, желает того Господь или нет? Абдул-Баха заметил мои колебания и вежливо подождал, пока я выскажусь. Не слишком уверенно я произнес: "Мне нужно было бы знать дату выступления за несколько дней, чтобы я смог дать объявления".
Он спросил, сколько дней мне для этого потребуется.
"Дней семь - десять, я думаю, будет достаточно".Через неделю я спросил, Абдул-Баха, устроит ли Его воскресный вечер девятнадцатого мая. Он сказал: прекрасно. Все было решено.
Этот инцидент дал мне новую пищу для размышлений. Мне удалось слегка приоткрыть завесу над источником того удивительного сочетания расслабленности и силы, которым обладал Учитель. Он никогда не был напряжен, никуда не спешил, но никогда не терялся там, где от Него требовалось слово или дело. Он редко говорил о себе в первом лице. Во время Его публичных выступлений я слышал, как Он говорил "Абдул-Баха", как бы имея в виду персонаж, существующий совершенно отдельно от оратора. Любое упоминание своего "я", сказал Он однажды нескольким друзьям в Нью-Йорке, любое использование слов "я", "мне", "меня" будет когда-нибудь считаться профанацией.
Фраза "Если будет на то Господня воля" постоянно была у него на устах. Спроси лист, гонимый осенним ветром: куда несется он? И, если бы он мог говорить, разве не ответил бы он так: "Я знаю, но мне это все равно. Я лечу туда, куда несет меня ветер Божий". Воистину, Абдул-Баха был "Лист на ветру Воли Божьей". И это, без сомнения, было одной из причин той атмосферы значительности, которая постоянно окружала Его, и которую не могли не заметить все, кто хоть однажды удостоился Его общества. Сколь естественен царский вид для Того, кто вдохновляем и направляем Царем царей! Осанка, жесты, походка Учителя были истинно царскими.
Мистер Миллс, друг, чьему влиянию и такту я в высшей степени обязан своим все возрастающим интересом к этому человеку, и кто был виновником моей первой встречи с Абдул-Баха, однажды заметил, что видел только двух людей, о которых мог бы, не кривя душой, сказать: "Он шествует, как король". Одним из них был король Эдуард VII, другим - Абдул-Баха. Но, если первый был с детства приучен к почтению, повиновению и покорности со стороны миллионов подданных, чья преданность ныне унаследована его внуком, то второй с семилетнего возраста проходил великую школу Мученичества. Не для Него были палаты во дворцах, не для Него - отдых на ложе неги. Его уделом стала тюрьма и ссылка, Его постелью - пол тюремной покойницкой, избранной Им как единственное место в крепости, где Он мог молиться в уединении, Его ложем отдохновения слишком часто становились колодки и цепи. И при том в любой момент мог Он вернуться к жизни в довольстве и праздности, данной Ему рождением, стоило лишь отречься от Истины и Славы Господа (Бахаулла), воплощенных в земном Храме Его Отца.
Мой трон - моя подстилка", - говорил Он, - "славный Мой венец - моя служба Господу. Владения Мои - мое смирение, моя покорность, моя малость, моя молитва и мольба моя к Господу - вот царство вечное, коего никто ни оспорить, ни поколебать, ни отобрать не в силах"
P.На Его глазах тысячи мучеников гибли за Правду, которой Он посвятил Свою жизнь, а миллионы живых отдавали Ему дань "уважения, коему могли позавидовать короли, и о коем лишь вотще могли вздыхать императоры". Что ж удивительного в том, что Он шествовал как царь, или, скорее, как Царь царей.
Кажется, в связи с предстоящим посещением Церкви Братства Он как-то сказал мне, что, по Его наблюдениям, многие священники и ораторы заранее готовят свои речи, нередко заучивая их наизусть и говоря одни и те же слова самым разным слушателям. Он остановился, и, взглянув на меня чуть иронично, но не без грусти, добавил: "Интересно, откуда они узнают, что Бог хочет сказать их устами, прежде, чем они посмотрят этим людям в лицо".
И снова несколько простых слов, подобно факелу, осветили тайники моего сердца. Учитель продолжал. Он говорил о том, что нет миссии более высокой, нежели быть слугой Святейшего Христа, ибо его долг и его радость в том, чтобы вселить Бога в сердца и жизни людские. Он добавил, что будет молиться за меня.
Он часто говорил, что будет молиться за меня, и я много раз слышал, как Он говорил эти же слова другим. Как много должно это было значить для американского континента - когда за народ его молился Слуга Господа! Его интерес к людям, независимо от их положения, Его безграничная любовь к ним никогда не гасли и не ослабевали. Однажды, я помню, когда мы были одни - с Ним и с переводчиком, и Он какое-то время говорил о сугубо духовных предметах, а я молчал, ибо мысли теснились во мне, не находя своего выражения, Он стал настаивать, чтобы я высказался, и чтобы я всегда говорил Ему о том, что у меня на душе; чтобы я знал, что мои радости - это Его радости и мои печали - Его печали.
Я передаю Его слова, но никакие слова не в состоянии передать божественную улыбку, горящие глаза, мягкую убедительность голоса - все то, что было красноречивее любых слов.
Как-то я спросил Учителя, не смог ли бы Он написать посвящение на книге Бахауллы [b]Семь долин[/b], которую дал мне ее переводчик, и которой я очень дорожил. Перед этим я упомянул о том, какое глубокое впечатление произвела на меня эта маленькая книжка с самого начала. Потом я перечитывал ее множество раз, и уже знал оттуда наизусть фразы, предложения и целые абзацы, - знал, то есть, чисто внешне, ибо внутренний смысл, неуловимая, духовная, мистическая красота Слов и мыслей, ими вызываемых, не затрагивали до поры до времени глубин моего сердца. И моя душа "очарована была зефиром божественной уверенности, прилетевшим в сад данного мне природой разума из Савского Царства Всемилостивого". И я видел, что "все создания земные мучительно ищут Друга", и я изо всех сил стремился достичь "Цели Возлюбленного" и "на каждом шагу чувствовал помощь окружавшего меня Незримого, и с еще большей страстью отдавался своим исканиям". О том, что "конь Долины Любви есть боль", я стал смутно догадываться, и вместе с этим открытием явилась робкая, но благодетельная уверенность в том, что "Счастлива голова, падающая в пыль на пути Его любви".
Но мне, увы, не было дано даже малейшего намека, который бы разъяснил смысл божественных слов, описывающих дальнейший опыт странника на пути "от самого себя к Богу". Какова была [b]реальная подоплека[/b] опыта, мимоходом обозначенного словами "пить из Кубка Отвлеченности", или "внимать божественным слухом и взирать богоподобным взором на таинства Предвечного, или "взойти в прибежище Друга и стать приближенным в Шатре Возлюбленного", или следующего обещания: "Ему (страннику) дано простереть Длань Предвечного из лона всемогущества и явить таинства Могущества"? Где он, изумительный мир Духа, коим Абдул-Баха мыслил приоткрыть занавес тайны? Мир, настолько огромный, прекрасный, настолько невообразимый для нашего обыденного восприятия, что даже у Него не нашлось слов, позволивших представить более, нежели туманный абрис этого мира, ибо временами "бумага рвалась и перо выпадало из рук". Или же "чернила лишь пачкали бумагу".
Стоило ли удивляться тому, что все мое естество мучительно изнывало от желания проникнуть в эти тайны, насколько позволили бы мои скромные способности. Я "пил из семи морей, но жажда сердца моего была неутолима". И, томимый этой жаждой, я продолжал взывать: "Еще!". И вот, обуреваемый этими мыслями и стремлениями, я обратился к Абдул-Баха, зная, что Он, по крайней мере, не отнесется ко мне как к одному из бесчисленных охотников за автографами.
Когда я подошел к Нему, Его окружала компания друзей, но Он тут же повернулся ко мне со своей неизменной простотой и учтивостью, и сделал шаг в мою сторону. Я вручил Ему книжку и высказал через переводчика свою просьбу, добавив при этом, что надеюсь постепенно проникать все глубже в ее скрытый смысл. Он улыбнулся серьезнее обычного, и, посмотрев мне в глаза долгим и пристальным взглядом, сказал, что согласен.
На следующий день Он, не говоря ни слова, вручил мне книжку. На форзаце я обнаружил несколько строк с Его подписью, выписанных каллиграфическим персидским шрифтом. Английского текста не было, поэтому я поспешно нашел переводчика и попросил его написать перевод на обратной стороне.
"С удовольствием", - ответил он и уже готовился положить книжку к себе в карман, не обмолвившись ни словом о том, когда я смогу получить ее обратно. Но мое нетерпение было слишком велико. "Всего несколько строчек", - сказал я, - "не могли бы Вы написать английский перевод прямо сейчас? Это ведь не займет много времени." Он согласился. Мы отошли в угол, где стоял небольшой столик, и через пару минут драгоценная книга вернулась ко мне. И вот что я прочитал:
О Повелитель! Подтверди сему достопочтенному человеку, что он может достичь Главной Цели, странствовать по Семи Долинам, войти в тихую обитель сущностей и смыслов, проникнуть в Царство Таинств.
Воистину, Ты - Укрепляющий, Поддерживающий, Любящий".
(подписано) Абдул-Баха Аббас PВновь Он показал, как глубоко Он проник в сокровенную суть моих стремлений. Словами невозможно передать, что значила для меня все эти годы молитва о даровании мне способности достичь Главной Цели. Тут, действительно, "чернила лишь пачкают бумагу".
За несколько дней до предстоящего воскресного выступления Абдул-Баха в Церкви Братства я ехал на трамвае в Ньюарк по какому-то делу, связанному со строительством нового церковного здания. С собой у меня, как всегда, была книга, по религии Бахаи, которая к тому времени безраздельно занимала все мои мысли. На сей раз это были [b]Ответы на некоторые вопросы[/b], где Абдул-Баха рассматривал некоторые наиболее животрепещущие проблемы духовной жизни, главным образом, в свете Христианской традиции. Рядом со мной сидела молодая женщина, чьи глаза, как я заметил, были устремлены в мою книгу, явно вызвавшую у нее живой интерес. Я услужливо подвинул слегка книгу в ее сторону, и так, на протяжении всего полуторачасового пути до Ньюарка, мы вместе читали эти замечательные объяснения. При этом не было произнесено ни единого слова, но я почувствовал, что она глубоко взволнована. Когда мы подъехали к конечной остановке и я закрыл книгу, она сказала: "Я думаю, это - самая замечательная книга из всех, которые я когда-либо читала. Не могли бы Вы мне сказать, кто ее автор?" И я рассказал ей о Абдул-Баха, о долгих годах тюремного заключения и сыылки, которым Он подвергся за Свою любовь к Истине, о Его приезде в Америку и о том, что на следующее воскресенье Он выступит в Джерси Сити. Она сказала: "Я обязательно приду". И она пришла. Я увидел ее среди слушателей и говорил с ней после окончания выступления. Впоследствии, часто возвращаясь мысленно к этому случаю, я думал о том, разгорелось ли пламя из этой искры.
Теперь, вероятно, следовало бы сказать о том воздействии, которое оказало чтение этих божественных Слов на мою жизнь и жизнь многих других, коим мне выпало счастье открыть глаза на это Откровение Вечного Логоса. Вновь и вновь я видел, как озаряются сердца и преображаются жизни тех, кто прочел лишь нескольких отрывков из [b]Потаенных слов[/b], или [b]Послания Папе Римскому[/b], или [b]Книги Несомненности[/b], или [b]Сурат-эль-Хикль[/b], да и, в сущности, из любой книги, взятой наугад. Поистине в Словах этих "Течет Река Божественного Знания и пылает Огонь Высшей Вечной Мудрости". В течение примерно пяти лет после встречи с Учителем я буквально не читал ничего другого. За это время я дважды пересекал континент, имея с собой сумку с этими книгами и машинописными экземплярами Посланий, которые я постоянно штудировал и в поезде, и где угодно. Я погрузился в "Океан Божественного Изъявления". И лишь это, вкупе с постоянной молитвой, позволило мне, хоть и незначительно, продвинуться вперед на Пути к Жизни Вечной. Божественные Наития, сии "жемчужины, сокрытые в глубинах Океана Его Стихов", распахнули уму и сердцу врата к свободе так широко, как не дано было ни одному из творений человеческого гения. Для меня это стало лишним доказательством того, что Мощь, скрытая в этих Словах, способна " в веру вдохнуть новую жизнь".
Я помню, как одна женщина, наделенная простой, но глубокой и искренней душой, говорила мне в то время, когда она лишь начала погружаться в этот Океан Откровения: "Я уверена, что никто, читая эти Слова Бахауллы хотя бы в течение двух недель искренне и с молитвенным самозабвением, не сможет не почувствовать, что они - не от мира сего".
Я пытался понять, в чем секрет этого могущества, и нашел объяснение у самого Бахауллы. В [b]Книге Несомненности[/b] Он говорит, что встреча с Проявлением Божественного есть Встреча с самим Богом, что, после того, как душа оставила сей мир, эта Встреча происходит через встречу с Его учениками, или "Семьей", и что, после расставания с ними, Встреча возможна лишь через вдохновенные Слова, которые Он оставил миру, дабы направлять и освещать путь обратившихся к Нему.
Я попытался продвинуться дальше и нащупать практическое применение своего нового знания. Что могла означать эта "Встреча с Богом" в реальной жизни? Я подумал: "Может быть, читая Эмерсона и Браунинга, авторов, к которым я всегда относился с симпатией и пониманием, я встретился с этими великими душами в их мирах? Если такие встречи пробуждают в читателях столь неожиданные, прекрасные и возвышенные мысли, столь высокие идеалы, столь резкое изменение взглядов и столь чистые устремления - какое же потрясение должна производить в благородных сердцах, при благоговейном чтении Слов Его Изъявления, встреча со Святым Духом Господним?" Мне постепенно становился внятен, по крайней мере, до некоторой степени, божественный смысл таких фраз, как "Вам предстоит воспарить в выси Моего Знания"; "Да опьянит вас вино Стихов Моих"; "Приидите в Мой Наивозвышенный Рай, обитель откровения и прозрения пред Троном Моего Величия".
Но такая "встреча" не бывает ниспослана случайному читателю. Ибо для того, чтобы ее сподобиться, нужно задержать дыхание и нырнуть - нырнуть глубоко, если ищешь жемчуг, лежащий в глубине. Но тому, кто, стряхнув с себя мирские заботы, решится на это самозабвенное погружение, забыв обо всем, кроме Него - тому откроется потрясающий, неземной мир, превосходящий все, что можно передать словами. Воистину, единая буква сих божественных слов, как сказал Бахаулла, "значит больше, чем сотворение земли и неба, ибо они духом веры пробуждают к жизни мертвецов в долине эгоизма и желаний".
.ПОДЛИННАЯ СУТЬ И СМЫСЛ БРАТСТВА. МОЖЕТЕ ВЫ ПОСЛУЖИТЬ ЕМУ ОДНАЖДЫ? ИСТИННОЕ БРАТСТВО, НАВЕВАЕМОЕ ДУХОМ СВЯТЫМ. "О,
ЕСЛИ БЫ ВЫ ЕГО ВИДЕЛИ!" EПринципы человеческого братства установлены Пророками Господа. Духовное братство, коего огонь воспламенен Духом Святым, соединяет народы и устраняет причину борьбы и войн. Оно обращает человечество в единую семью и создает основу, на коей зиждется единство всего человечества. И потому надлежит нам исследовать реальность основания сего божественного братства".
Абдул-Баха.См. Распространение Всеобщего мира, т.1, с.140-141. F
19 мая 1912 года Абдул-Баха произнес речь о Братстве в Церкви Братства в Джерси Сити. В то время я был священником, безвозмездно руководившим этим собранием мужчин и женщин, которые добровольно объединились с целью возродить дух братства и духовного служения. Прошло лишь пять недель с того момента, когда я впервые встретился с Учителем. Через четыре дня, 23 мая, был день рождения Того, кто беседовал с нами. В этот же день отмечалась шестьдесят восьмая годовщина обращения юного персидского Пророка, Баба, объявившего, что через девятнадцать лет появится "Тот, о Ком возвестит Господь". Сам Баб также принадлежал к длящейся с незапамятных времен линии земных Явителей Всевышнего, но Он сказал, что не достоин быть даже упомянутым в Присутствии Того, Чьё Божественное Слово будет направлять человечество в течение тысячелетий.
Теперь, по прошествии более чем двадцати пяти лет с того памятного вечера, я мысленно оглядываюсь назад, и воображению моему представляется, что произошло бы, если бы пять или шесть сотен собравшихся здесь, чтобы послушать самого сына Бахауллы, Славы Господней, чье пришествие, ценой своей жизни, возвестил божественный юноша Баб, у ног коего сей сын, будучи семи лет от роду, замирал в восхищении, - что было бы, если бы эти люди предстали перед ними. Если бы мы, воспитанные в христианской традиции, могли осознать, что тот самый человек, Который со дня рождения жил с Тем, о Чьем Пришествии Христос заклинал нас молиться, Который вместе с Ним подвергся заточению и ссылке, Который у Него учился, если бы могли признать в Нем первого обитателя сего Царства Божия на земле, и если бы у нас хватило веры и мужества оставить все и последовать за Ним, подобно искренним душам, ступившим на этот путь почти две тысячи лет назад точно в таких же условиях, - представьте себе, как это могло изменить наши жизни и жизни тысяч других, с которыми судьба столкнула нас на протяжении этих двадцати пяти лет.
И сколь же мы оказались слепы и глухи! Неудивительно, что Христос оплакивал Иерусалим. Воистину благословенны были те среди собравшихся - таких было немного - чьим взорам открылось это Сияние, чьим ушам стала внятна музыка этого Божественного Голоса. Отчего автору этих строк выпало стать одним из тех, кто смог прозреть, хоть и очень слабо, этот небесный свет, и последовать, хотя и спотыкаясь, по этим божественным стопам - это так и осталось для него загадкой. Это - просто ниспосланная ему милость Божия. Но как же он благодарен за это! Воистину, "волнение охватывает душу при одном лишь упоминании о Нем, ибо разум не силах постичь Его, ниже сердце - Его вместить".
Это было впечатляющее, а для меня лично - просто захватывающее зрелище, когда в проходе Церкви Братства появилась величественная фигура Учителя, за которым следовала небольшая группа съехавшихся со всего света верующих. Возвращаясь мысленно в прошлое, я теперь понимаю, сколь мало тогда до меня доходило истинное значение этой памятной сцены. Здесь, в окружении западной цивилизации, почти через две тысячи лет после зарождения Христианского учения, стоял Тот, Чья жизнь и Чье слово воплощали в себе квинтэссенцию адресованного человечеству послания доброй воли, которое народы, назвавшие себя Его именем, очевидно забыли. Он предстал перед нами как живое доказательство ложности тезиса о том, что Восток и Запад никогда не встретятся. Перед нами предстал мученик за дело Веры и Любви, обращавшийся с любовью и смирением к тем, кто был поглощен своим "я", фактически не зная о нем ничего. Перед нами предстал воплощенный дух Святости, с новой силой провозглашающий вечный призыв к Братству. Перед нами были воскресение и жизнь, вновь призывающие мертвецов, погребенных в могилах себялюбия и корысти, пробудиться, - но мы остались глухи и не признали Его голоса.
Однако тогда эти мысли мне, как и большинству здесь собравшихся, не приходили в голову. И все же в тот вечер присутствовала в этом зале та атмосфера духовной истины, которой не бывало в нем прежде. Она давила на меня с почти невыносимой силой, она отражалась в лицах людей, повернувшихся ко мне, когда я встал, чтобы произнести несколько вступитель-----------------------------------------------------------
Бахаулла. Потаенные слова.ных фраз. До сих пор вижу я перед собой зачарованное лицо Лу Гетцингер, женщины, одной из первых в Америке поверившей в высшее откровение Бахауллы, ее взгляд, неотступно прикованный к Абдул-Баха, вижу выражение лиц остальных, свидетельствующее о том, что эта атмосфера святости, столь для них непривычная, проникла в их сердца.
Абдул-Баха восседал на почетном месте за кафедрой. Рядом сидел переводчик, негромко и быстро переводивший мои слова. Я стоял слегка в стороне, чтобы не заслонять собой Учителя и иметь возможность иногда поворачиваться к Нему. Одним из наиболее глубоко врезавшихся в память воспоминаний того вечера было Его улыбающееся лицо в то время, как Он внимательно вслушивался в перевод. Я говорил о сорока годах, проведенных Им в крепости Акка, этой неописуемо мерзкой тюрьме Турецкой империи, о шестидесяти годах изгнания и страданий, об истине, которую Он подтверждал всей Своей жизнью - "единственное рабство есть рабство духовное", - о том, что Его пребывание среди нас в этот вечер является свидетельством подлинного духовного единства и братства. Помню, что повернувшись к Нему и как бы извиняясь, я сказал о том, что, в то время, как иные люди с Востока приезжают в Америку, эксплуатируя ее интерес к восточной мистике, Его миссия несла в себе зримый отпечаток жертвенной любви. Другие брали - Он отдавал. Он [b]делал[/b] то, что другие провозглашали лишь на словах. И теперь все явственнее вижу я перед собой эту спокойную улыбку, эти горящие глаза, этот понимающий взгляд, которым Он ответил на мой взгляд, брошенный в Его сторону.
Потом поднялся Абдул-Баха. Переводчик стоял позади Него и слегка в стороне.
"Поскольку церковь эта наречена Церковью Братства, я буду говорить о Братстве Человечества". И вот, по мере того, как Его восхитительно звучный голос наполнял зал, акцентируя слово Братство с неслыханной мною доселе силою, душой моей овладевало чувство стыда. Он явно придавал этому слову значение, о котором мне, давшему церкви имя, не было известно ничего. Кто я такой, чтобы выбрать именно это слово? Что я сделал до сих пор, не считая болтовни, которая должна была доказать, что я верю в него как в жизненный принцип? Испытал ли я муки, дававшие мне право на его толкование? А этот человек прожил долгую жизнь, на всем протяжении которой вера в братство всего человечества была главной движущей силой. Ни темница и оковы, ни каторжный труд и лишения, ни ненависть и оскорбления - ничто не смогло отвратить Его от выполнения Своего предназначения стать его живым воплощением, ничто не в силах было затмить очевидность являемого Им доказательства того, что братство есть вполне реальная цель для рода человеческого. Для Него человечество было единым, независимо от расы, цвета кожи, верований. Ему неведомы были предрассудки, побуждавшие по-разному относится к человеку в зависимости от того, беден он или богат, добродетелен или грешен. Он всегда оставался тем, кем, как сказано в одной из Его замечательных посланий, должен быть каждый из нас - "рабом человечества".
Я пишу эти строки, и мне вспоминается рассказ Лу Гетцингер, которая сидела передо мной во время Его выступления. Вскоре после того, как учение Бахауллы стало известно в Америке, миссис Гетцингер совершила паломничество в Акку, ----------------------------------------------------------
См. Распространение Всеобщего Мира, стр.125-128, т.1 место заключения Учителя, специально, чтобы Его увидеть. В один из дней Он сказал ей, что собирался сегодня посетить своего бедного и тяжело больного друга, но очень занят и просит ее пойти вместо Него. "Покормите его и позаботьтесь о нем, как я обычно это делал" - заключил Он. Затем Он объяснил ей, как найти этого человека, и она радостно отправилась туда, гордясь тем, что Абдул-Баха поручил ей эту миссию.
Вернулась она быстро. "Учитель", - сказала она, - "вы не можете себе представить, в какое ужасное место вы меня послали. Я едва не потеряла сознание от ужасного запаха, от грязи в доме, от жуткого вида этого человека и его жилища. Я просто бежала оттуда, чтобы не подхватить какую-нибудь ужасную болезнь".
Тяжко и печально глядел на нее Абдул-Баха. "Ты желаешь служить Богу", - сказал Он, - "так послужи ближнему своему, ибо в нем узришь образ и подобие Божие". И Он велел ей вернуться в дом этого человека. Если там грязно - прибери, если брат твой покрыт грязью - вымой его, если голоден - накорми его. Не возвращайся, пока не сделаешь. Сколько раз Он делал все это сам, так неужели она не может сделать однажды?
Таков был Тот, кто сегодня выступал в моей Церкви Братства.
Он говорил о контрасте физического и духовного братства, указывая на то, что лишь последнее является братством подлинным и долговечным. "Это божественное сродство", - сказал Он, - "своим существованием обязано веянию Духа Святого. Духовное братство подобно свету, тогда как души человеческие могут быть уподоблены фонарям. Этих ламп накаливания (указывая на электрические лампочки, расположенные на потолке) много, но свет - один". Он говорил о той роли, которую Бахаулла сыграл в установлении дружбы и согласия между враждебными и воюющими между собой народами и религиями на Востоке.
"Таков был дух, который Он сумел вдохнуть в эти страны", - сказал Абдул-Баха, - "что разные народы и враждующие племена слились в единое целое. Их таланты и их чаяния, их цели и стремления стали общими до такой степени, что они посвятили себя друг другу, отказавшись от имени, имущества и комфорта. Это вечное, духовное сродство, небесное, божественное братство, которое пребудет в веках".
Воистину, такого братства мир не знал. Это не было братское, так сказать, партнерство, имеющее целью разделить блага мирские, которые с его помощью могут быть легче достигнуты и надежнее удержаны. Это было, скорее, второе рождение человека через новое крещение Святым Духом, человека, который тем самым сделался причастным чудесному, духовному, божественному родству, настолько же превосходящему все земные отношения, насколько музыка сфер превосходит земную разноголосицу.
Я сидел в зале и смотрел на Учителя, и мне уже нетрудно было представить себе мир, преображенный духом божественного братства. Ибо сам Он был воплощением этого духа. Его ниспадающая "аба", Его светлая феска, Его серебристые волосы и борода - все резко отличало Его от тех, к кому Он обращался, людей Запада. Но Его улыбка, казалось, озаряет всех нас светом неиссякаемого дружелюбия, Его живой взгляд как бы непрерывно выхватывал из зала каждого из слушателей, одного за другим, Его жесты, сочетавшие в себе столько властности и смирения, столько мудрости и юмора - все это создавало, по крайней мере, в моем восприятии, ощущение подлинного человеческого братства, которое никогда не сможет удовлетвориться изобилием, если хотя бы один из малых сих пребывает в нужде, и еще менее способно удовлетвориться, пока оно не станет достоянием каждого - это чудесное изобилие, ниспосылаемое лишь Духом Святым, то есть, через Явителя Бога. Он закончил такими словами (как они записаны в первом томе [b]Распространения Всеобщего Мира[/b]):
EВерьте в милость Божию. Не смотрите на ваши личные способности, ибо воля Божья может превратить каплю в океан, а зернышко - в могучее дерево. Воистину дары Божьи подобны морю, а мы - рыбы в этом море. Рыбам не должно глядеть на самих себя. Они должны видеть перед собой океан - огромный и удивительный. Богатств его хватит на всех, ибо божественная благодать изливается на всех, и свет вечной любви для всех светит". F
Это было одно из самых коротких публичных выступлений Абдул-Баха. Последняя его часть, как указано в [b]Распространении Всеобщего Мира[/b], была ответом на вопрос из аудитории, что представляло собой отступление от обычного порядка.
Я просил Учителя, чтобы Он на этот раз уделил нам несколько больше времени, чем Он обыкновенно это делал, поскольку в то время я разделял общую уверенность в том, что эффект выступления прямо пропорционален его длительности. Краткость Его выступления была, несомненно, продиктована Его желанием доказать мне, что всего лишь несколько слов, внушенных Духом Святым и сияющих мудростью небесной, несут в себе бесконечно больше, нежели все фолианты сочиненных проповедей, которые были когда-либо напечатаны.
То, что я имел безрассудство обратиться к Нему с такой просьбой, еще раз показывает, насколько я еще далек был от представления об истинной Его роли, более того - от хоть сколько-нибудь правильного понимания духовной реальности. Даже и сейчас я лишь смутно это осознаю, и подозреваю, что огромное большинство моих ближних разделяют со мной это глубокое невежество. Бахаулла сказал, что, в сравнении с чудесами и великолепием духовной вселенной мир материальный может быть уподоблен "зрачку мертвой букашки". И этого Человека, для коего пространство духа было открытой книгой, я дерзнул просить приспособить длиительность Его выступления к моим представлениям! А Он за пятнадцать минут высказал больше, явил больше любви к истинному Братству, дивному, божественному Братству, способному превратить этот мир в рай, много больше того, о чем я мог даже мечтать.
Сколь же мы слепы и глухи! И какой ужасной ценой мир расплачивается за эту бесчувственность, эту слепоту к тому "Свету, который светит для каждого, входящего в сей мир!".
Двадцать четвертого мая, пять дней спустя после Своего выступления в Церкви Братства, Абдул-Баха обратился к священнослужителям, собравшимся по случаю ежегодного Майского Съезда Ассоциации Унитариев в Бостоне. В зале были представители Унитарианского Вероисповедания в Америке - группа интеллектуалов, придерживающихся, вероятно, самых "передовых" в стране позиций в области религиозной мысли. Но Он говорил перед глухими. "Очень интересный пожилой джентльмен", - говорили мне некоторые из них позднее, - "но он не сказал нам ничего нового".
Такая реакция была характерна для большинства аудиторий, к которым Он обращался. Поистине, мы "имея уши, не слышали". Я был предложил читателю еще раз внимательно прочесть текст Его бостонского выступления в первом томе [b]Распространения Всеобщего Мира[/b] на странице 138, как я сам только что проделал, и решить для себя, можно ли там найти что-либо "новое". "Божественные Пророки явили Откровение и основали религию", - сказал Абдул-Баха. Может быть, в этом мало нового, в том смысле, что это учение никогда не было кодифицировано, но для этой бостонской аудитории, которая единодушно, чтобы не сказать, с энтузиазмом, отвергала всякую веру в открытую ей религию, оно было совершенно новым, ибо Оратор в самом прямом смысле был сыном последнего из тех божественных Пророков, которые жили и учили, страдали и гибли в наше время, уже при жизни некоторых из Его слушателей. В этом своем выступлении Абдул-Баха стремился обратить внимание на то, что дерево веры, как и любое дерево, стареет и увядает, и, если не посадить новое дерево, произрастающее из семени старого, истинная вера исчезнет с лица земли. В зале были мужчины и женщины, посвятившие свою жизнь усилиям оживить это чахлое и умирающее дерево, и они поливали его, но не "водой несомненности", истекающей только из Собственных Уст Явителя Бога, а умозрительными теориями и теологическими софизмами, от которых, как мог бы подсказать им их собственный опыт, приходилось отказываться едва ли не на следующий день после их принятия на вооружение. "Ничего нового!" Знай Его слушатели, с какой силой этому Новому суждено было преобразовать все сферы мысли и действия, какой свежий и могучий порыв единству и братству оно пробудит в человечестве, какую роль оно сыграет во всех акциях, направленных на ликвидацию войн, нищеты, болезней и преступлений, как души людские возрождаются к новой жизни дыханием Его Святого Духа, как вся человеческая жизнь наполнится новой энергией, значением и смыслом - они бы записали Его божественные Слова "алмазным пером на золотом листе".
Для меня речь Абдул-Баха в Церкви Братства и Его выступление перед Унитарианской Конференцией в Бостоне ознаменовали новую стадию духовного пути от себя - к Богу. Мне и раньше доводилось присутствовать на некоторых Его публичных выступлениях, но никогда я не сидел настолько близко, чтобы быть в состоянии следить за выражением Его лица. Ибо теперь магия Его воздействия на мою душу заключалась не только в Его словах, не только в голосе и интонациях. В глазах Его был огонь, от которого, казалось, в душе моей загоралась тлеющая искра. Вероятно, я лучше смогу выразить свою мысль, рассказав об одном эпизоде.
На одной из встреч в доме моих друзей, о котором я так часто упоминал, и в котором Учитель проводил большую часть времени в период Своего пребывания в Нью-Йорке, присутствовала дама, которая ни тогда, ни позднее открыто не признавала себя верующей. Но это была чистая душа. Она любила Христа и старалась следовать Его божественному учению. Две большие смежные комнаты были заполнены друзьями и теми, кто просто пришел послушать. Вдоль обеих комнат был оставлен широкий проход, вдоль которого Учитель ходил взад и вперед. Он говорил, а стоявший рядом со мной переводчик бегло переводил Его слова. Женщина была совершенно зачарована. Когда Абдул-Баха приближался к нам своей походкой, в которой сквозили неописуемая грация и величие, ритмически жестикулируя руками, так, что эта жестикуляция, отличавшая Его от всех других ораторов, придавала речи высший, волнующий смысл, а глаза Его горели внутренним светом, озарявшим каждую черту Его лица, - она едва справлялась с переполнявшими ее чувствами.
Спустя несколько месяцев мне пришлось разговаривать с ее близкой подругой, и та спросила меня про Абдул-Баха, которого она никогда не видела. "Судя по словам N.", - она назвала имя своей приятельницы, - "это, должно быть, замечательный человек. Она рассказывала мне о нем и не могла сдержать слез. Я ей сказала: "Дорогая, что такого особаеного в этом человеке?" Она только смогла ответить: "О, если бы ты Его [b]видела.[/b] Если бы ты только Его [b]видела[/b]!"
Действительно, достаточно было видеть Его, если только размышление и самозабвенная молитва превратили в пламя занесенную в душу искру. Я никогда не смогу достойно отблагодарить Того, чьими усилиями это пламя разгорелось во мне. Именно в то время, семь недель спустя после встречи с Абдул-Баха, я стал повторять про себя маленький гимн: "Если бы у каждой капли моей крови был миллион уст, и каждые уста возносили бы слова признательности вечно, то и тогда не смог бы я выразить всей благодарности, которая пребывала во мне".
.[b]Глава седьмая Бракосочетание согласно Мировому Устройству Бахауллы
ВЕЧНЫЕ УЗЫ. БРАКОСОЧЕТАНИЕ. НЕОБХОДИМОСТЬ РЕФОРМ В ЗАКОНО ДАТЕЛЬСТВЕ О РАЗВОДЕ. ЗАКОНЫ БАХАУЛЛА. ЧЕТЫРЕ РОДА ЛЮБВИ.
ДЕТИ НОВОГО ВРЕМЕНИ."Таким образом, мы видим, что в мире человеческих отношений [b]любовь[/b] есть царь и высший повелитель. Если бы исчезла любовь, ослабла сила взаимного влечения, сродство сердец людских перестало бы существовать - пресеклась бы и жизнь на земле" P
Абдул-Баха См. Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр. 249-251
Прослеживая историю становления института брака, интересно отметить, что прогрессивные этапы в его развитии, начиная от промискуитета первобытного общества, до моногамии, более или менее общепринятой в наиболее цивилизованных странах, находились в прямой зависимости от степени нравственного и духовного развития нации. Более того, это развитие шло параллельно с появлением и распространением учения великих Пророков и Вестников Божиьх.
То немногое, что известно о брачных отношениях и обычаях разных народов до пришествия Моисея, Будды, Иисуса и Магомета, свидетельствует о наличии гораздо более свободных и не стесненных нравственностью отношений, чем те, которые установились после всеобщего принятия их учений.
Поэтому есть все основания ожидать, что, как откровение Бахауллы, так и сам Абдул-Баха как живой пример претворения его в жизнь, должны в этом отношении способствовать установлению законов и предписаний, которые, основываясь на вечных духовных принципах и учитывая современное состояние мировой цивилизции, далеко превзошли бы все, чем люди руководствовались до сей поры.
Ибо заповеди Бахауллы основаны, в первую очередь, на Сущности жизни человеческой, на положении человека в мире как бессмертного и вечного создания, которое пребывает в бесконечном пространстве, управляемом и поддерживаемом непреложными законами правды и добра.
Следовательно, как говорит Бахаулла, брак есть вечные узы. Его установление допускает лишь один настоящий брак, и этот союз длится во все века и во всех мирах Господа.
Эта предпосылка диктует необходимость принципиально нового законодательства о браках и разводах. Ибо человек, еще не достигший зрелости, но обуреваемый желаниям и страстями, может совершить серьезные ошибки в выборе партнера, и эти ошибки должны быть исправлены возможно быстрее.
Вынужденное сосуществование двоих в принудительном союзе, в котором гармония, взаимная поддержка, счастье и истинная вечная любовь уже невозможны, противоречит главному закону откровения Бахаи - закону Единства. Не только желательно, но и допустимо, чтобы такой непрочный союз был расторгнут. Такая необходимость будет,вероятно, становиться все более редкой по мере того, как люди будут все в большей степени руководствоваться Божественным Учением во всей его полноте. Ибо стоит человеку познать высшую радость подлинного физического и духовного союза, как ничто меньшее его уже не сможет удовлетворить. Больше того, законы, сформулированные Бахауллой, настолько глубоко продуманы, и Абдул-Баха объяснил их столь исчерывающе, что общественное мнение будет все больше склоняться в их пользу по мере того, как опыт будет подверждать, насколько эффективно и надежно они гарантируют счастье людей.
Во время пребывания Абдул-Баха в Америке в 1912 году Он не раз подчеркивал святость брачных уз, при каждом подходящем случае демонстрируя поучением и личным примером, как Бахаи должны их блюсти.
Одним из таких случаев, более всего запормнившимся, была свадебная церемония 17 июля 1912 года, когда Харлан Обер и Грейс Робартс были соединены Самим Абдул-Баха согласно закону Бахауллы.
Абдул-Баха предложил мне помочь Ему в совершении обязательного ритуала, "чтобы все соответствовало законам страны".
Людям, поглощенным земными делами и заботами, которые суть для них не подготовка к более насыщенной и свободной жизни, а самодовлеющая ценность, - таким людям нелегко себе представить себе эту сцену, в которой явственно ощущалось дыхание Вечности, и вся атмосфера которой была пронизана духом бесконечной свободы и умиротворения.
В этом большом, богато убранном зале, где была вся атрибутика нашей современной культуры, собрались люди, приехавшие из Парижа, Берлина, Лондона, Бомбея, Баку, Хайфы, Тегерана и Гома (Персия), и, увидев среди присутствовавших большую группу представителей черной расы и около сотни моих соотечественников, я начал понимать, что участвую в поистине эпохальном событии.
Ибо фактически сюда съехались представители со всего света, бедные и богатые, культурные и малообразованные, люди самых различных душевных свойств.
Здесь поистине соединились Восток и Запад, явив обещание, символ и прообраз главнейшей черты грядущего социального устройства, предначертанного Бахауллой - Царства Божия на земле.
Над всем доминировала фигура Учителя в белом платье. С тех пор, как Ему исполнилось семь лет, Его именовали и к Нему обращались только так. Такова была воля Самого Бахауллы.
Его право на этот титул основывалось отнюдь не на Его претензиях на авторитет и превосходство. Вся Его манера свидетельствовала скорее о смирении и мягкой почтительности. Но в каждом доме, в который Он входил, Он был хозяином. Он был центром в каждом собрании, арбитром в каждом споре, Он имел ответ на каждый вопрос.
И не потому, что Он этого хотел или к этому стремился. Напротив, когда Его попросили быть почетным председателем Нью-Йоркского Собрания Бахаи, одного из семидесяти двух недавно основанных в стране Домов Справедливости, которым предстоит в будущем образовать ячейки местного самоуправления по замыслу Бахауллы, Он мягко, но решительно ответил: "Абдул-Баха - только слуга".
Несмотря на это, любому достаточно было провести в Его присутствии лишь несколько минут, чтобы почувствовать, что каждое Его действие, каждое слово, интонация, жест исполнены такой мудрости, такого мужества и спокойной уверенности, соединенной с таким почтительным вниманием к собеседнику, что каждому видевшему и слышавшему Его открывалась Истина, не оставляющая сомнений. Как сказал Абдул-Баха, возражая оппонентам и хулителям Бахауллы: "Может ли тьма вынести присутствие Света? Может ли муха сразиться с орлом? Может ли тень заслонить солнце?"
И вот здесь, где собрались уверовавшие в наступление новой эпохи человеческого сознания, эпохи, в которой это сознание сольется с божественным, мы смотрели на Него как на Учителя, направляющего наши судьбы, как на Единственного Вождя, который, в эту эпоху старых предрассудков и новых безумств, видел выход из человеческого лабиринта в сияющее царство свободы для детей Божиих.
Я сидел рядом с Ним, и, естественно, мое зрение, слух, ум и сердце - все было сосредоточено на Его сияющем Образе. И в этом я был не одинок. Там, где присутствовал Он - лишь Он один привлекал к себе внимание, лишь Он один рассеивал все сомнения.
После скромной свадебной церемонии, когда жених и невеста заняли свои места, Абдул-Баха встал. Его кремового цвета [b]аба[/b] грациозными складками спадала к Его ногам. На голове Его был того же цвета тарбуш, или феска, из-под которой Его белоснежные волосы спускались почти до плеч. Но главное было - Его глаза. Они были голубого цвета, но как в них отражалось Его настроение! То мягкие и обаятельные, то повелительные, то сверкающие скрытым огнем, то сохраняющие выражение глубокого, ровного, сияющего покоя, как бы прозревающие в некоей дали сцены дивной красоты.
Его лоб возвышался над широко посаженными глазами подобно куполу из слоновой кости. Аккуратно подстриженная белоснежная борода касалась Его груди, но Его подвижные губы не заслонялись никакой беспорядочной растительностью.
Он говорил, по своей привычке, через переводчика, но не столько потому, что не владел английским, сколько потому, что не желал быть неправильно понятым. Каждое слово, произнесенное Им в Америке, немедленно записывалось его секретарем-персом, и одновременно - американским стенографом, следовавшим за переводчиком. Чтобы в будущем, когда тысячи речей и писаний Бахауллы и Абдул-Баха будут переведены и собраны воедино, не могло возникнуть никаких разногласий по поводу реально произнесенных слов и их контекста.
Он обвел зал взглядом, одновременно внимательным и отстраненным. Потом Он поднял горизонтально руки, держа их ладонями кверху, и, закрыв глаза, прочел молитву - о тех, кого Он и я соединили. Он - в то утро, когда, согласно Законам Нового Мирового Устройства, душа человека должна научиться сосуществовать в гармонии со своим недолговечным материальным окружением, я - в этот вечер, олицетворяющий собой уходящий порядок, в коем самые святые обычаи отравлены застарелыми предрассудками и избитыми лозунгами, которые, однако, став привычными, должны уважаться, "дабы никто не почувствовал себя оскорбленным".
Эта молитва, прочитанная Абдул-Баха таким голосом, которому я не могу найти подходящего определения (сладкогласный - наиболее близкое, пожалуй, слово, но насколько же и оно неадекватно!), осталась для меня самым сильным впечатлением того вечера.
Хотя Он говорил по-персидски, и слова были для меня непонятны, у меня возникло какое-то ощущение, что я Его понимаю.
Это чувство было настолько острым, что, когда раздался голос переводчика, это было для меня как шок. Нужен ли перевод словам, обращенным к душе? Меня вдруг озарила вспышка понимания. Здесь, по-видимому, крылось объяснение рассказа о том далеком Троицыном дне, когда каждый, внимавший словам учеников, слышал свой собственный язык.
Известна история о неграмотном шахтере, совершившего пешком далекое путешествие в Сан-Франциско, чтобы встретиться с пребывавшим там в это время Абдул-Баха. Она является еще одним свидетельством проявления этого духовного феномена. Шахтер этот, хотя и не получил образования, обладал огромной духовной энергией. Он присутствовал на собрании, где выступал Абдул-Баха, и был совершенно очарован, слыша, как падают в зал размеренные, подобные набату слова Учителя. Когда заговорил переводчик, он вздрогнул, будто проснувшись, и шепотом спросил: "Почему этот человек вмешивается?" Потом опять заговорил Абдул-Баха, и опять посетитель весь превратился в слух. И вновь Абдул-Баха остановился, чтобы дать переводчику слово. Тут уже шахтер не мог сдержать негодования. "Почему они позволяют этому человеку встревать? Его надо убрать отсюда".
"Это - официальный переводчик", - объяснил ему кто-то из сидящих рядом. - "Он переводит с персидского на английский".
"Так Он говорил по-персидски?" - удивленно спросил шахтер. - "Как же так, ведь всем было все понятно!".
Что касается меня, то сердце мое определенно было гораздо сильнее затронуто Его певучим голосом и льющимися, как музыка, периодами, чем свадебной молитвой в изложении переводчика, как ни был хорош его перевод.
PСлава тебе, о Господи! Истинно, сей раб Твой и сия раба Твоя явились под сень Твоего Покровительства, и соединены они Твоими Благоволением и Щедростью. О Боже! Помоги им в сем мире Твоем, и в Царствии Твоем, и даруй им все блага от щедрот Твоих и милости Твоей.
"Твоею волею да пребудут они до конца времен в единении и согласии. Истинно, Ты - Всемогущий, Вездесущий, Всесильный!"
PКак уже упоминалось на стр..., бракосочетание согласно Мировому Устройству Бахауллы основано на гораздо более высоком, чем прежде, понятии о человеческом предназначении. Это стало возможным потому, что за девятнадцать веков Христианства духовный потенциал человечества возрос до уровня, при котором такое понятие о месте Человека в жизни стало, по крайней мере, доступно осмыслению.
Целью пришествия Явителей Бога является ничто иное, как повышение уровня человеческого сознания. С этим связано одно из значений слова "Небеса" в употреблении пророков Господа.
Это тот уровень сознания, при котором учение вечного духа Христова, под каким бы именем Он ни всходил над горизонтом истории, возвышает истинно верующую душу.
Поэтому важно, чтобы каждая новая заповедь так трактовала и разъясняла вечные принципы, повторяемые каждым Посланником Божиим, чтобы они могли быть реально приложимы к проблемам современности. И потому, когда появился Христос, Он отменил данный Моисеем Закон о разводе, который, будучи в полной мере применим к кочевой жизни евреев и к их многовековому пребыванию в египетском рабстве, в новых усло----------------------------------------------------------* См. [b]Книгу Несомненности[/b] Бахауллы, стр, 61 виях Римской империи и теократического правления священников и фарисеев, стал лазейкой для таких злоупотреблений, что превратился в насмешку.
Очевидно, что точно так же в наше время в этом вопросе господствует приверженность букве учения Христа при полном пренебрежении его духом. В Америке, которая считается христианской страной, отношение к святости брачных уз гораздо менее уважительное, чем в любой другой стране мира. Последняя перепись населения в 1930 году показала, что на каждые шесть браков приходится один развод. А кто скажет, сколько раз нарушалась клятва супружеской верности, сколько накоплено взаимного ожесточения, сколько семей разрушено фактически, без официально оформления развода? Такое положение явно нетерпимо. Если так будет продолжаться, это может с большой вероятностью привести к полному развалу семейной жизни и, в итоге, к ликвидации института брака. Такой социальный развал фактически уже начался в России, и еще несколько стран стоят перед такой угрозой. И то, что именуется "свободной любовью" и "партнерским браком"
, сейчас получает признание некоторых организаций, занимающихся воспитанием, и фактически преподносится как единственное решение назревшей проблемы.
Эта проблема носит столь кардинальный характер, ее решение столь сильно может повлиять на судьбу нации, что сей раб Славы Божией собрал всю доступную информацию по этому вопросу, и воспроизводит буквально речения Бахауллы и Абдул-Баха, дабы читатель сам мог решить для себя, станет ли общество счастливее, когда эти Божественные Законы претво-----------------------------------------------------------* Брак, при заключении которого соглашением супругов устанавливаются количество детей и условия развода (прим.перев.) рятся в жизнь, если это когда-либо произойдет.
Прежде всего следует постоянно иметь в виду, что замысел Бахауллы предусматривал [b]мировое[/b] единство, [b]мировой[/b] порядок. Более того, он предполагает тесную связь человека с Богом, и предпосылкой установления этого порядка служит помощь Высших Сил, Духа Святого.
Так, в своей концепции Царства Божия на земле Бахаулла предполагает, что уже достигнуто единство народов и рас, уничтожены все предрассудки, страстная любовь к Истине стала неотъемлемым свойством человеческой натуры, и в этом духе люди воспитаны во всем мире.
Он дает теме самую широкую трактовку, охватывая в своих рассуждениях проблемы Запада и Востока, Севера и Юга, и оставляя вопросы применения этих принципов в случаях, когда возникают какие-либо частные проблемы, Международному Дому Справедливости.
Если читатель примет все это во внимание и приложит усилия к тому, чтобы освободиться от предрассудков, которые, возможно, для него дороги, то ему будет намного легче оценить всю мудрость Плана Бахауллы по установления Нового Мирового Порядка.
Решиться на это непросто, поскольку человек естественно склонен считать незыблемыми обычаи и установления, существовавшие в тот момент Истории, когда он появился на свет. Это, однако, противоречит всему прошлому опыту, который совершенно ясно показывает неизбежность или эволюции, или отмирания всех общественных институтов, равно как и общую тенденцию, на протяжении веков, к их упрощению, очищению и облагораживанию. Роду людскому суждено высокое предназначение, и даже законы Бахауллы не провозглашаются в качестве конечной истины. В течение следующей тысячи лет, или десяти тысяч лет, будет продолжаться восхождение человечества по пути к божественному совершенству, к коему его направляли все Пророки Господа. E G"Ты должен быть столь же совершенен, сколь и Отец твой Небесный". F H
На этой стадии развития человечества Законы, проповедуемые Бахауллой, без сомнения, будут в наибольшей степени отвечать нуждам людей в целом. Для каждого, кто изучает труды Бахауллы, обратив при этом внимание на объявление Им себя верховным авторитетом, эти возвышенные слова, побуждающие человека принять участие в установлении социального порядка несравненно более высокого, чем когда-либо в прошлом, не могут не породить надежду, не оживить угасающее мужество, возжигая вновь в охладевших сердцах огонь любви к Господу.
Помня все это, попытаемся подробнее разобрать вопрос семейных отношений в свете учения Бахауллы, не забывая проявить при этом должное уважение, более того, почтение, подобающее любому учителю, если Он сорок лет претерпевал ради Послания, которое Он, по Его убеждению, нес человечеству, все возможные унижения и мучения, на которые оказалась способна жестокая изобретательность двух тиранов - персидского шаха и турецкого султана и их людей.
Для того, чтобы читатель мог понять суть требования Бахауллы, касающегося Источника Его авторитета, и цели, которые Он ставил перед человечеством, я привожу следующий отрывок из Его сочинений, недавно переведенных Его правнуком Шоги Эффенди, первым Хранителем Веры Бахаи.
Первый долгом, указанный Господом рабам Его, является признание Того, Кто есть Заря Его Откровения и Источник Его Законов, Кто представляет Божество в Царстве Его Дела и во вселенной...Те, коих Господь наделил проницательностью, без труда поймут, что заповеди, данные Господом, суть могущественнейшие средства поддержания порядка в мире и безопасности его народов. Пренебрегшего ими назовут жалким и безрассудным. Истинно Мы повелели вам отринуть веления ваших дурных страстей и порочных желаний, и не преступать пределов, начертанных Пером Наивозвышенного, ибо сии суть дыхание жизни для всех созданий земных. Моря Божественной Мудрости и дивного изъявления вздымаются под дыханием Всемилостивейшего. Спешите же из них напиться вдоволь, - О вы, постигшие"
.Ниже кратко излагается существо кас ающихся брака положений, предписанных "Пером Наивозвышенного" для наставления рода человеческого на следующее тысячелетие или несколько тысячелетий. И здесь опять следует обратить внимание читателя на то, что Дающий законы видит перед собой не один какой-либо народ, или религию, или иную изолированную группу, а все человечество.
Бахаулла ставил брак превыше всего, считая моногамию единственным средством достичь удовлетворения и счастья. Он осуждал позицию определенных религиозных групп в различных конфессиях, запрещавшим брак своим священнослужителям. "Сим заповедую вам", - говорил Он, - "взрастить детей, кои упомянут Меня среди рабов Моих".
Он указывал, что первым условием заключения брака должно быть обоюдное согласие обоих партнеров, а также их родителей, ибо "Он желает, дабы любовь, нежность и согласие установились между всеми рабами Божиими, и не было бы места меж ними ненависти и презрению".
Рекомендуется, чтобы мужчина приносил приданое женщине, а Он назначает его размер, весьма скромный. Такая мера, очевидно, должна препятствовать возникновению у женщины чувства абсолютной зависимости от мужа, что особенно актуально для стран Востока.
Если между мужем и женой возникает несогласие, обоюдное раздражение или отталкивание, муж должен не разводиться с женой, но проявить терпение и подождать год, "ибо аромат любви, может еще витать меж ними". Если, однако, по истечении этого времени подтвердится, что "аромат любви иссяк", развод разрешается.
Вот что писал Абдул-Баха в своем Послании Американским Бахаи:
"Друзья (Бахаи) должны всячески воздерживаться от развода, если не произойдет нечто такое, что вынудит их расстаться из-за обоюдной неприязни; в последнем случае, с ведома Духовного Собрания (местный управляющий орган) они могут принять решение о разводе. При этом они должны проявить терпение и подождать ровно год. Если за это время согласие между ними не восстановится, развод может состояться...В основание Царства Божия заложены любовь и согласие, единство, родство и союз, но не вражда, особенно между мужем и женой. Тот из супругов, кто становится причиной развода, неизбежно встретится с огромными трудностями, навлечет на себя тяжкие бедствия и глубокие угрызения совести".
PБахаулла обращается к людям, чтобы они не дали себя увлечь эгоистическим устремлениям, кои суть причина всех греховных и недостойных поступков, но следовали слову Владыки всего сущего, который повелевает им жить праведно и добродетельно. Постоянное обращение к Высшему Закону, и, в то же время, проявляемое Им внимание и снисхождение к человеческим слабостям - вот то сочетание, которое делает изучение Его Писаний столь захватывающим. Тщетно стали бы мы искать в ----------------------------------------------------------
Цитируется по книге Бахауллы [b]Новая эпоха[/b] кодексах прошлого и настоящего подобной атмосферы, где сливаются воедино авторитет и любовь. В Законах Моисея нет на нее и намека. Здесь - как бы Нагорная Проповедь, обращенная в Закон, который дан людям мягкой и нежной рукой. И это дает уверенность не только в его божественном происхождении, но и в том, что он, в конце концов, утвердится во всем мире. Ибо если Закон обращен к сердцу человека, равно как и к его разуму, этот человек волей-неволей окажется его сторонником. Примером тому служит предписание Бахауллы то том, чтобы муж, оставляющий по какой-либо причине жену на достаточно долгое время, сообщал ей, куда он отправляется и когда собирается вернуться. "Если он выполнит свое обещание, то пребудет среди исполняющих веления Господа своего, и имя его будет начертано Пером Всевышнего среди имен праведных". Если по какой-то уважительно йпричине он не может вернуться во-время, он должен предупредить об этом жену и сделать все возможное для возвращения. Если этого не случится, жена должна ждать девять месяцев, по истечении которых она свободна выбрать себе другого мужа. "Но лучше, если она проявит терпение, [b]ибо Господь любит терпеливых".[/b]
Если во время этих девяти месяцев ожидания она получит весть от своего мужа, она должна проявить доброту и благорасположение, ибо Он желает, чтобы мир существовал между рабами Его. "Остерегайтесь воздвигнуть меж собой стены упорства".
Представим себе суды будущего, в которых такая атмосфера господствует. Если читатель склонен сомневаться в том, что такое возможно, я отнюдь не собираюсь осуждать его. Никто не может сомневаться более меня самого. Но в Божественных Словах Бахауллы открылись мне не только красота и мудрость, но и непреоборимая власть над человеческим сердцем и волей. Тот факт, что несколько миллионов людей во всем мире уже приняли для себя Его Закон и Учение, зачастую при этом жертвуя своим имуществом и жизнью, может служить, по крайней мере, некоторым основанием для надежды, что настанет день, не столь уже далекий, когда влиятельное меньшинство здравомыслящих людей примет для себя эти божественные заповеди и станет руководствоваться ими в жизни.
Что касается требования о согласии родителей с обеих сторон на брак, Абдул-Баха однажды разъяснил человеку, обратившемуся к Нему с соответствующим вопросом, что это согласие должно быть получено [b]после[/b] того, как обе стороны уже полностью договорились между собой. До того родители не вправе вмешиваться. Это кладет конец распространенной на Востоке практике, когда родители устраивают брак, зачастую без согласия наиболее заинтересованных лиц и даже вопреки их желанию. Далее Он говорит о том, что следствием такого порядка является то, что напряженные отношение между родственниками мужа и жены, ставшие притчей во языцех как в христианских, так и в мусульманских странах, среди Бахаи почти неизвестны, а разводы чрезвычайно редки.
Абдул-Баха неоднократно писал и высказывался на эту тему. Вот некоторые из наиболее важных Его мыслей:
"В этот Век Милосердия нет более места невежеству и предрассудкам. Обручение в Законе Бахаи есть совершенное единение и всеобъемлющее согласие обеих сторон. Они, однако, дол-----------------------------------------------------------
Бахаулла и Новая Эпоха жны быть предельно внимательны друг к другу и все знать о характере друг друга, и прочное согласие между ними должно обратиться в узы вечные, а целью их должна стать вечная близость, дружба, единение и жизнь.
"Свидетель со стороны жениха должен перед женихом и присутствующими сказать: "Истинно, мы согласны с Волей Божией". А невеста должна ответить: "Истинно, мы довольны желанием Божиим". Таков брачный церемониал Бахаи. P
Послания Абдул-Баха, стр.325"О бракосочетании: знайте, что брачный обет вечен. Ни отменить, ни изменить его невозможно. Брак есть Дело Рук Господа, и нет ни малейшей возможности для того, чтобы Дело сие могло подвергнуться отмене или изменению " P
Послания Абдул-Баха, стр.474"Для большинства людей на свете брак сводится к физическим отношениям, но такой союз и такие отношения преходящи, ибо в конце концов всем назначена и предопределена свыше физическая разлука. Но для людей Баха брак должен заключать в себе как физическую, так и духовную близость, ибо то и другое одухотворено вином из одного и того же кубка, зачаровано одним и тем же Несравненным Ликом, одушевлено одной жизнью и озарено одним светом. Он есть близость духовная и союз вечный.
"Более того, в мире физическом обе связаны друг с другом прочными и неразрывными узами. Когда между двоими существует союз, близость и согласие в физическом и духовном отношении, это есть союз истинный, а стало быть - вечный. Но союз, основанный только на физической близости, воистину недолговечен, и в конце концов разлука неизбежна.
"И потому, когда люди Баха желают соединиться священными брачными узами, между ними должно быть вечное единение, высшая близость, духовное и физическое сродство в мыслях и жизненных идеалах, и тогда на всех ступенях бытия и во всех Мирах Божиих союз сей пребудет во веки веков. [b]Ибо союз сей есть сияние Света Любви Божественной.[/b]
"Более того, тем, кто истинно уверовал в Господа, дано будет познать эту высшую близость, стать явителями Любви Всемилостивого, и возвеселиться, вкусив от кубка Любви Божественной. Этот союз и эта близость воистину вечны.
"Жертвующие собой удаляются от несовершенства отношений человеческих, освобождаются от уз сего бренного мира; воистину светоносные лучи Божественного Союза воссияют в их сердцах, сами же они познают радость идеальной близости и счастья в Вечном Раю". P
(Подписано) Абдул-Баха АббасВ первых двух цитированных отрывках можно заметить, что акцент сделан на вечности истинного брачного союза. При внимательном чтении третьего отрывка мы увидим, что существуют три пути достижения этого вечного союза. (а) Когда двое, на алтарях сердец коих пылает огонь любви к Господу, видят, что сей свет от каждого из них отражается в другом, и пламя каждого, соединяясь с другим, образует единый огонь. (б) Когда двоих, уже связанных физическим союзом, озаряет Вечная Любовь, такой союз также становится вечным. Абдул-Баха однажды писал, имея в виду верующую, которая вышла или собиралась выйти замуж за неверующего: "Этот брак возможен, но мисс N. должна денно и нощно прилагать усилия, дабы направлять своего мужа. Она не должна успокаиваться до тех пор, пока она не добьется того, чтобы муж стал для нее не только физическим, но и духовным спутником в жизни".
(в) В последнем абзаце говорится о тех, кто не смог найти в этом мире духовного спутника, и остается лишенным этой великой радости в сей преходящей жизни. Им Он говорит: "Если вы удалились от сего бренного мира и несовершенств людских отношений, воистину светоносные лучи Божественного Союза воссияют в ваших сердцах, и вы познаете радость идеальной близости и счастья в Вечном Раю".
Вот какие мысли высказал Абдул-Баха о сути любви:(а) "Любовь Господа в Своему Творению, отражению Его в зеркале творения. Единый луч сей Любви дает жизнь всякой другой любви.
(б) "Любовь Господа к чадам Своим, рабам Своим. Эта любовь дает человеку физическое существование до тех пор, пока он Дуновением Духа Святого, который есть эта же Любовь, не обретает вечную жизнь и не становится образом Бога Живого. Эта любовь есть источник всей любви в мире творения.
(в) "Любовь человека к Господу. Она есть стремление к Божественному Миру, врата в Царство Божие, обретение Даров Божиих, озарение светом Царства Небесного. Эта любовь - источник всей филантропии, она дает сердцу человеческому способность отражать лучи Солнца Сущности.
(г) "Любовь одного человека к другому. Любовь, существующая между верующими в Бога, вдохновляется идеалом духовного единства. Путь к такой любви лежит через познание Бога, так что люди видят Божественную Любовь, отраженную в их сердцах. Каждый видит в другом Красоту Господа, отраженную в его душе, и, обнаружив эту общность, они тянутся друг к другу, движимые любовью. Это - та любовь, которая делает всех людей на земле волнами одного моря, звездами одного неба, плодами одного дерева.
"Но любовь, существующая иногда между друзьями, не есть настоящая любовь, ибо она подвержена превращению. Когда поднимается ветер, тонкие деревья гнутся. Восточный ветер склоняет дерево к западу, западный ветер склоняет дерево к востоку. Любовь такого рода порождается случайными обстоятельствами жизни. Это не любовь, а обыкновенное знакомство, она недолговечна...."
PКажется, невозможно читать эти Божественные слова,не проникаясь при этом внутренним убеждением в том, что заповедями этими Человек вводится в новый и до сей поры не познанный мир - мир Сущности, мир Духа. Воображение не в силах вместить мир человека, грядущий социальный Порядок, когда он будет оплодотворен этим Духом, когда он озарится - а это неизбежно произойдет - этим дивным Солнцем.
И когда мы увидели жизнь Абдул-Баха как проявление этого Света, когда перед нами открылись во всем великолепии красота и мощь этих идеалов, когда услышали мы Слова несравненной красоты и мудрости о том, что такая жизнь может быть доступна каждому, кто обратит лицо свое навстречу Лучам Высшей Любви - как же страстно рвется сердце претворить это знание в жизнь, как воля наша стремится изо всех сил прибли-----------------------------------------------------------
"Мудрость Абдул-Баха", стр. 167-168 зить наступление этого Царства Любви на земле!
Частое упоминание Абдул-Баха [b]детей[/b] Нового Дня наводит на самые волнующие размышления. Об таких детях, особенно, рожденных от божественного союза, о котором говорилось выше, Им сказано много прекрасных слов. Вместе с предыдущими выдержками, в которых говорится о браке и его вечных узах, эти слова дают некоторое представление о том обществе, которое может возникнуть, когда Мировой Порядок Бахауллы будет установлен. Достаточно будет двух-трех цитат.
"Эти дети принадлежат ни Востоку, ни Западу, ни Азии, ни Америке, ни Европе, ни Африке, - но Царству; дом их - Небо, пристанище - Царство Аба". P
Послания Абдул-Баха, т.3, стр.647"Новорожденный младенец сего Дня затмевает мудрейшего и почтеннейшего из людей нашего времени, а ничтожнейший и невежественнейший того периода превосходит искуснейших и образованнейших богословов нашего века". P
Баб - Своим ученикам."Твой долг - вскормить детей твоих от груди Любви к Господу, поощрять их духовные интересы, чтобы обратились они к Богу, приобрели хорошие манеры, лучшие качества и достохвальные добродетели в мире человеческом; изучали науки со всем возможным прилежанием; дабы они с детства могли стать духовными, возвышенными и открытыми благоуханию святости, и воспитаны были в религиозном, чистом и возвышенном духе". P
Абдул-Баха"Боже! Боже! Я - малый ребенок; вскорми же меня от груди Твоей Неизреченной Милости, воспитай меня в лоне Твоей Любви. Обучи меня в школе Твоего Наставления и взрасти меня под сенью Твоей Щедрости. Выведи меня из тьмы, сделай меня светом сияющим. Отврати от меня несчастья, сделай меня цветком в Твоем Саду Роз. Позволь мне стать слугой у Порога Твоего, и даруй мне нрав и характер праведных. Сделай меня источником щедрости в мире человеческом и увенчай голову мою венцом Жизни Вечной!
Воистину, Ты - Могущественный, Всесильный, Все Видящий, Все Слышащий!" P
Абдул-Баха"САМЫЙ СОВЕРШЕННЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН, КОТОРОГО Я КОГДА-ЛИБО ВСТРЕЧАЛ". ПРЕВОСХОДНЫЙ УЧИТЕЛЬ. ДУХОВНЫЙ ВОИТЕЛЬ. СКАЗКА. "ТЕБЕ НАДЛЕЖИТ УКАЗЫВАТЬ ДОРОГУ К СВЕТУ". ДАР. ПЕРВОЕ ПОСЛАНИЕ.
"Мы пришли сюда для работы и Служения, а не для того, чтобы наслаждаться свежим воздухом и любоваться пейзажем"
- из выступления Абдул-Баха в Дублине, Нью-Гемпшир
PВ августе того года, когда открылся Нью Уорлд, я получил приглашение на встречу с Абдул-Баха в Дублине, Нью-Гемпшир.
Одна дама из числа вашингтонских друзей, у которой Абдул-Баха несколько раз гостил и выступал, предложила Ему воспользоваться большим домом, в ее прелестном поместье в Дублине. Поскольку, однако, этот дом был уже изрядно забит сопровождавшими Его персидскими и американскими друзьями, Он взял комнату в гостинице Дублин Инн, куда я и прибыл 9 августа 1912 года, чтобы провести там выходные. Дублин - прекрасный летний горный курорт, где ежегодно собирается компания состоятельных интеллектуалов из Вашингтона и других крупных городов. Трехнедельное пребывание Абдул-Баха в Дублине стало еще одним свидетельством Его необычайной способности приноравливаться к любому окружению, Его скромности, не мешавшей Ему с самого начала занимать главенствующее положение в любой группе, в которой Он, внешне приспосабливаясь к ней, фактически сразу же становился лидером, Его поистине всеобъемлющих знаний.
Призовите на помощь воображение и попытайтесь представить себе этого восточного человека, который, едва освободившись из ссылки и заключения, где Он провел в общей сложности пятьдесят лет, внезапно оказался в окружении одной из самых развитых культур западного мира, кичащейся своими достижениями. Можно было с полным основанием предположить, что Его прежняя жизнь не дала Ему ни малейших возможностей подготовиться к такому контакту.
Не для юного Абдул-Баха были годы академических занятий и схоластических упражнений. В период Своего возмужания Он был лишен той нежной дружбы, которая сопутствовала Ему в детскую пору формирования характера. В преклонном возрасте Ему не было дано испытать комфорт и досуг, дающий пищу для умственного развития.
Напротив, как я уже пытался рассказать, Его жизнь состояла, с чисто материальной точки зрения, в постоянной борьбе со всевозможными тяготами и лишениями. Участью Его были темницы и цепи. Нередко выпадали на Его долю пытки, кандалы и все издевательства, на какие только были способны бессердечные тюремщики. Единственными Его книгами были Библия и Коран.
Чем же можно объяснить тот факт, что теперь, находясь среди этих людей - обладателей высочайшей культуры и благосостояния, Он не только чувствовал себя полностью в своей тарелке, не доставляя при этом ни себе, ни им ни малейшей неловкости, но буквально затмевал их в тех областях, где они были наиболее сильны?
Он чувствовал себя совершенно свободно в любой беседе, какого бы предмета она не коснулась, хотя всегда при этом проявлял присущую Ему скромность, благожелательное внимание и уважение к мнениям окружающих. Я уже упоминал о Его неизменной учтивости. Это было нечто гораздо большее, нежели то, что понимает под этим термином человек Запада. В персидском языке одно и то же слово используется для выражения понятий "учтивость" и "почтение". Он "в каждом лице видел лицо Своего Божественного Отца" и Он выражал уважение к той душе, которой это лицо принадлежало. Как можно было быть недостаточно почтительным, если такое обращение Он демонстрировал по отношению к каждому!
Когда мужа дублинской хозяйки Абдул-Баха, который, хотя и не был убежденным верующим, имел много случаев встретиться и поговорить с Учителем, попросили высказать свои впечатления о Нем, он ответил после некоторого размышления: "Я думаю, Он - самый совершенный джентльмен, какого я когда-либо встречал".
Над этой оценкой стоит задуматься. Она принадлежала человеку, унаследовавшему значительное состояние, человеку глубокой и обширной культуры, привыкшему судить о людях по весьма выскоим стандартам, и для которого слово "джентльмен" заключало в себе все, что было наиболее достойно восхищения. И это сказано было о человеке, который, за всю свою долгую жизнь, проведенную в заключении, скорее всего, никогда не слышал этого слова, произнесенного в свой адрес.
Чтобы мы смогли понять этот феномен, нам следует обратить более пристальное внимание на то важнейшее обстоя- тельство, которое имеет в виду Абдул-Баха, когда говорит: "Корень всякого познания есть познание Бога". И еще: "Знание - это одна точка: незнающий ее умножает". Возможно, что, как Он неоднократно повторял, единственная истинная жизнь есть жизнь духовная, и что когда человек постоянно живет, мыслит и действует в духовной плоскости, все, что бы он ни сделал, в большом и в малом, - он будет делать безукоризненно.
И действительно, за всю историю моих многочисленных контактов с ним, этим Учителем Жизни, я не помню ни одного случая, когда Его поведение отклонялось бы от высочайшего уровня, как в области материальной, так и в области интеллектуального и духовного просвещения. Я вспоминаю званый обед в Дублине, на который, чтобы увидеть Абдул-Баха, собралось множество летних посетителей курорта. Среди них был знаменитый ученый, два художника с именем, известный врач, и все присутствующие - человек пятнадцать или двадцать - имели за собой не одно поколение высокой культуры и благосостояния. Можно ли представить себе более разительный контраст с той жизнью, которая была за спиной Абдул-Баха!
Хозяйка дома, которая посещала Учителя в Акке в то время, когда Он находился там в заключении, и чья жизнь, под влиянием духовного контакта с Ним полностью преобразилась, неоднократно рассказывала мне об этом собрании. Ей, конечно, хотелось, чтобы ее друзья, с которыми ее связывали долгие годы общения в светских кругах Вашингтона, Балтиморы и Нью-Йорка, узнали Учителя, хотя бы отчасти, так, как знала Его она сама, но в глубине души она испытывала страх. Ибо это не были люди религиозного склада. Фактически некоторые из них были откровенными атеистами, и вообще подобные вопросы их мало занимали.
Ей хотелось, чтобы встреча прошла успешно, но еще больше она хотела, чтобы ее друзья смогли взглянуть, хотя бы со стороны, на тот Мир Сущности, который ей открыл Абдул-Баха. Ей было интересно, говорила она мне, как Абдул-Баха справится с ситуацией, которая, как ей уже было ясно, будет зависеть не от нее. Ибо Абдул-Баха всегда и везде был Хозяином, и Ему принадлежало решающее слово.
Я был на том собрании, но его истинное значение едва ли доходило до моего сознания. В памяти остался типичный светский прием, который собрал группу интеллигенции, жаждавшей взглянуть на на знаменитость.
Вызывая в своей памяти те месяцы, когда, неощутимо для меня самого, врата моей духовной свободы начали едва заметно приоткрываться , я не перестаю удивляться тому, насколько мало я понимал то, что в действительности происходило. Теперь я ви- жу, какая это колоссальная работа - раскрыть глаза слепому. И вполне понятно, что Господь наш Иисус Христос изумлялся, глядя, как те, к кому Он взывает, к кому обращена Его улыбка, имеют глаза, уши и сердца, но не видят, не слышат и не понимают. Не удивительно, что традиция донесла до нас смятение мыслей тех, кому открылось чудо воссиявшего им духовного света. Для них, да и для нас, физическое зрение слишком часто бывало великим соблазном, потеря его - великой трагедией, возвращение - великим чудом. Но для Иисуса, как и для всех истинных Визионеров, зрение физическое есть слепота по сравнению со Зрением Духовным. Абдул-Баха называет это "видением в Божественном Свете" и говорит:
"Всем сердцем стремитесь к сему Небесному Свету, дабы смог ли вы познать Суть вещей, познать Таинства Божии, дабы тайные пути открылись пред вашими глазами. Силою сего дивного Света все духовные интерпретации Священного Писания стали ясными, все тайны Мира Божьего открылись, и нам стали внятны Божест- -------------------------------------------------------------
Мудрость Абдул-Баха, стр. 62-63 венные замыслы в отношении человека"
PИ воистину чудо из чудес - то, что этим глазам, пораженным мирской слепотой, смог [b]вообще[/b] открыться Мир Сущности.
Большинство из присутствовавших на этом приеме кое-что знали об истории жизни Абдул-Баха, и, вероятно, ожидали от Него лекции о Бахаизме. Хозяйка предложила Учителю, чтобы Он поговорил с ними о Бессмертии. Обед, однако, шел своим чередом, не было сказано ничего, что выходило бы за рамки обычной светской любезности, и хозяйка предоставила слово Абдул-Баха, чтобы Он, как она рассчитывала, поговорил на духовные темы.
В ответ Он спросил, можно ли Ему поведать одну историю, и рассказал восточную сказку, одну из тех, которые были у Него в огромном запасе. К концу рассказа все от дущи смеялись.
Лед был сломан. Гости стали рассказывать анекдоты, которые им напомнил рассказ Учителя. Лицо Абдул-Баха сияло от радости. Он рассказал еще одну историю, и еще, и еще. Он сказал, что на Востоке ходит огромное количество таких историй, иллюстрирующих разные фазы человеческой жизни. Многие из них очень смешны. Смеяться - это хорошо. Смех - духовное раскрепощение. Когда они находились в тюрьме, - рассказывал Он, - и испытывали все мыслимые трудности и лишения, каждый к концу дня должен быд рассказать о самом смешном событии. Подчас такое событие трудно было вспомнить, но каждый раз они смеялись до слез. Счастье, - говорил Он, - никогда не зависит от вашего материального окружения, иначе насколько были бы печальны те годы. Они же всегда пребывали в состоянии незамутненного счастья и радости.
Из всего, сказанного Им, это было единственное, что имело отношение к Нему самому и к Божественномуц Учению. Но, задолго до окончания приема, в комнате воцарилась такая атмосфера тишины и почтительности, какой не смогла бы создать ни одна ученая диссертация.
Когда гости разошлись и Абдул-Баха стал собираться к себе в гостиницу, Он вдруг подошел к Хозяйке и, со своей чуть задумчивой улыбкой, по ее словам - почти как ребенок. ждущий похвалы, спросил, довольна ли она Им.
Она не могла вспоминать об этом без глубокого волнения. В то воскресенье утром Абдул-Баха должен был выступать в унитарианской церкви, но перед этим сообщил мне, что хотел бы поговорить со мною до начала службы, так что около половины десятого я ждал Его в одном из просторных кабинетов гостиницы.
События того дня стали одним из ярчайших воспоминаний, связанных с Учителем. К тому времени, когда прошло около четырех месяцев после моей первой встречи с Ним и семь месяцев с того дня, когда я впервые услышал об этом мировом движении, я был, пожалуй, почти так же далек, как и прежде, от настоящего понимания его сути. Меня крутило и швыряло как щепку в бурных волнах Духовного Моря; на какие-то мгновения я бывал подхвачен и вознесен вверх волной Океана Истины, ослеплен Светом Солнца Сущности. Но - лишь на мгновения. Потом я падал с гребня волны вниз, и свет мерк для меня. Каждый раз, когда ко мне приходило озарение, я пытался за него ухватиться и говорил: "На этот раз я Тебя не упущу".
Я уже говорил о той внутренней буре, которая бушевала во мне. И я говорю о ней снова лишь потому, что верю, что другие мятущиеся души смогут лучше понять свое состояние, опираясь на мой опыт. Ибо сей раб Божий совершенно убежден, что каждая душа, взыскующая истины, охвачена той же борьбой. И эта борьба бесконечна, "В сей битве нет перемирия". Ибо каждое выигранное сражение открывает новое, еще более широкое поле битвы против неусыпного врага - собственного "Я" и случайного
мира.В те дни, когда я лишь начал осознавать этот факт, я часто уподоблял мысленно эту битву великой войне народов, уже бушевавшей в то время на Балканах. Ибо, как солдат, который, когда пробил решительный час, вылезает из окопа, и, под градом пуль и осколков, бросается вперед, на врага, и захватив столько территории, сколько он смог, снова [b]окапывается и держится[/b], никогда не отступая, не отдавая ни пяди земли, раз отвоеванной, - так и духовный воин закрепляет каждый шаг, каждый метр земли, никогда не оборачиваясь назад. И никогда не забывает он о том, что впереди лежит главная твердыня врага, база его снабжения, его столица - град желания и самовлюбленности, [b]приверженность бренному миру[/b]. Только когда эта твердыня будет опрокинута, когда откроются врата "надежно укрепленной крепости Боли Божией и Его Замысла" - лишь тогда может быть достигнут прочный и почетный Мир. И еще помнит он о том, что войско в этой войне ведет вперед Верховный Главнокомандующий, которому помогает "Его Высший Совет". И потому он знает, что победа будет за ним.
В тот ранний период этой изнурительной борьбы я иногда ------------------------------------------------------------
В Бахаистской терминологии это слово означает мир вокруг нас, который давит на нас, охватывает нас и тем самым отвлекает наше внимание, чтобы мы смогли жить и поступать без оглядки на Бога. готов был отступить. Нелегко было противостоять язвительным замечаниям коллег, резким нападкам друзей и домашних, холодной снисходительности членов моей конгрегации. Однажды коллега - священник спросил меня: "Вы все еще бахайствуете?" А один их членов моей семьи заявил, что я не в своем уме, и ко мне следует пригласить врача.
Почему я не отступил - я сказать не могу. Отчасти, я думаю, потому, что не представлял себе, куда ведет этот Путь. Если бы в то время мне каким-либо образом открылось все то, что ожидает меня в ближайшие пять или семь лет - я сильно сомневаюсь, хватило ли бы у меня мужества продолжать.
С другой стороны, ниспосылаемые мне иногда видения самоей Славы Господней, впервые явившееся мне осознание того, каких высот может достигнуть человеческий дух, невыразимое счастье, охватывавшее меня, хотя и на короткие мгновения - все это с лихвой компенсировало мне мои потери при отступлении. Я был "в Руце Божией". Когда я бывал низринут с высоты, и тьма вновь смыкалась надо мною - это было столь невыносимо, что я волей-неволей опять устремлялся к свету. Даже при желании я уже не мог теперь отступить.
Некоторое время спустя, пытаясь помочь одному из моих друзей, напрягавшему силы в такой же внутренней борьбе, я сочинил на эту тему маленькую притчу.
Однажды путник заблудился в дремучем лесу. Казалось, он блуждал уже целую вечность. Не было ни тропы, ни солнца, по которому он мог бы отыскать свой
путь. Острые шипы беспощадно кололи его тело, безжалостный ветер
и ливень обрушили на него всю свою ярость. У него не было дома. И вот, когда надежда окончательно покинула его, он вдруг очу тился на горном склоне, с которого открывался вид на чудесную
долину, а в долине этой стоял небесный дворец - Дом его меч ты, обретший плоть. Невыразимая радость охватила его, и он бросился вперед. Но едва он приблизился, как могучая рука схватила его за ворот
и вновь он оказался в мрачной чащобе. Но теперь у него была надежда. Он видел свой дом. С решимостью, неведомой ему прежде, отправился он на поиск. Теперь он был осторожнее. Он смотрел, не появилась ли Тропа. И сквозь кромешную тьму пытался разглядеть проблески света. И наконец, после изнурительных поисков, он вновь увидел свой дом. Теперь он был осторожнее. Он не бросился сразу же к дому. Теперь он заметил его месторасположение, ориентируясь по солнцу. И осторожными шагами приблизился он к ограде. Но, увы, вновь тяжалая рука оторвала его от милого дома, и вновь
он очутился в бескрайней чаще. Но теперь он нисколько не был обескуражен. Он знал, где находится дом! И радостно устремился он снова на поиски. Теперь он делал зарубки на деревьях, которые позволили бы ему
найти дорогу в следующий раз. И скоро, гораздо скорее, чем прежде, он вновь отыскал свой дом, и
приблизился, и вошел. На этот раз он чувствовал себя гораздо спокойнее и увереннее. Он больше не боялся могучей руки. И когда она появилась и схватила его, и он снова оказался в
смрадной чащобе бренных страстей Он уверенно пустился на поиск. Теперь солнце ярко сияло. Слух его услаждало пение птиц. А он торил тропу. Он с корнем вырывал кустарник, росший на его
пути. Ибо он знал наверняка, что еще не раз придется совершать ему
этот путь туда и обратно, пока он на этой земле. Но он нашел свой дом, и, когда шум суеты людской затих и мгла
опустилась, он поспешил обратно: от себя - к Богу.
PЭто воскресенье, проведенное в Дублине с Абдул-Баха, было одним из самых светлых моих дней. Он вошел в комнату, где я Его ждал, и обнял меня, спросив, хорошо ли я себя чувствую и доволен ли я. Мы всегда должны быть довольны, - сказал Он, - ибо невозможно жить в Мире Духовном и пребывать в печали. Бог желает счастья всем Его созданиям. Человеку же в особенности суждено наслаждаться этим счастьем, ибо ему дано познать Сущность. Мир духа распахнут перед ним так широко, как ни перед одним из творений Природы, находящихся ниже его. И эта мощь духовной энергии дает ему способность противостоять Природе, и заставлять ее склоняться перед своей волей. На протяжении всей истории Бог направлял своих Посланнников, дабы помочь человеку в этой борьбе. Я, конечно, не могу припомнить точных Его слов, но Его мысль и вся атмосфера раскрываемой передо мною Истины неизгладимо врезалась в мою память.
Во ходе этого разговора я, уже не в первый раз, спросил Его, почему я должен верить в то, что Бахаулла - последний и наиболее универсальный из этих Посланников.
Он бросил на меня долгий и испытующий взгляд, потом широко улыбнулся. Вновь Он явно получал удовольствие от ситуации, которая. при всей своей торжественности, не лишена была юмористической стороны. Затем Он снова сделался внимателен и серьезен. После довольно долгого молчания Он сказал, что не каждому дано часто говорить людям о Святейшем Христе. Я должен ежедневно благодарить Бога за эту великую милость, ибо люди совершенно забыли истинное учение о "Сущности Отделения". Он заметил, что его Святейшество Бахаулла говорит об этом в [b]Книге Несомненности[/b] , и что мне следовало бы внимательно ее изучить. В ней объясняется, как звезды с Неба Откровения Христова пали на землю обыденных желаний. В их устах имя Божие становилось зачастую пустым звуком, Его Святое Слово - мертвой буквой. Именно это, по Его словам, имел в виду Христос, когда говорил о "бремени или несчастьях Последних Дней". Может ли быть несчастье большее , нежели попасть под власть самозванных духовных вождей, которые сами блуждают в потемках!
Благодари Бога за то, что ты ищешь Свет. Тебе надлежит указывать дорогу к Свету, словом и делом раскрывать чистейшее учение Святого Христа. С гордецом, - говорил Он, - должно быть смиренным, со смиренным - сострадающим, с невеждой - как ученик с учителем, с грешником - как величайший из грешников. Стань благодетелем - для бедняка, отцом - для сироты, сыном - для старца. Пусть руководством тебе будет не сектантская теология, но Нагорная Проповедь. Не ищи для себя земной награды - напротив, прими бедствия как часть твоего служения -------------------------------------------------------------
См. Книгу Несомненности Бахауллы, стр. 29-31 Ему, подобно первым Его ученикам.
Он улыбнулся мне такой лучезарной улыбкой, что я просто не в состоянии описать своих чувств в этот момент. Потом Он замолк и закрыл глаза. Я думал - Он просто устал, что, несомненно, соответствовало истине, поскольку Его постоянная работа почти не оставляла места для отдыха. Но потом я понял, что Он, должно быть, молился за меня в эти минуты.
Я тоже сидел молча. Что мог я сказать! Я был там, в пространстве, бесконечно удаленном от моего обыденного сознания. В тот благословенный миг мне даже казалось, что в моих силах поступать так, как Он мне велит. Я с несомненностью знал, что именно это я и должен делать, и впервые у меня появился слабый проблеск уверенности в том, что я не смогу успокоиться до тех пор, пока не достигну той высоты, к коей он звал меня, если не в этом мире - то в ином.
Спустя некоторое время Он открыл глаза, снова улыбнулся и сказал, что тот, кто ищет - всегда найдет, что дверь в Мир Сущности никогда не закрыта для того, кто терпеливо стучится. Сей день есть День достижения.
Сама атмосфера этого обычного гостиничного кабинета, казалось, была насыщена Святым Духом. Некоторое время мы сидели молча, затем нам напомнили, что Ему пора отправляться в церковь. Он еще раз обнял меня и удалился.
Некоторое время я сидел один, пытаясь как-то вернуться к восприятию окружающей обстановки, ибо я был в полном смысле слова унесен в иной мир. ---------------------------------------------------------------
Избранные места из Писаний Бахауллы, стр.285Затем пришли друзья, которые предложили мне пойти в церковь и послушать речь Учителя.
Я не помню, о чем Он говорил, ни единого слова не осталось в моей памяти. Все, что тогда запомнилось - это типичная для Новой Англии тихая церковь, плотно заполненные скамьи, и Абдул-Баха на возвышении. Его кремовое платье, Его белоснежные волосы и борода, Его ослепительная улыбка и безупречная манера держаться. А Его жесты! Ни одного повелительного взмаха рукой сверху вниз, ни указующего перста, ни менторского вида. Но постоянно - ободряющий взмах руками вверх, словно поднимающий всех нас ввысь. А Его голос! Он был подобен звучащему колоколу нежнейшего тембра, негромкий, но столь проникновенный, что стены церкви, казалось, вибрировали в ответ.
Но что мне запомнилось ярче всего - это то,что слова Его поразили меня силой утверждения Божественной Истины. У меня и мысли не могло возникнуть усомниться в Его правоте. Воистину, Он не был книжником!
Помню, что, выйдя из церкви и увидев нескольких нью-йоркских друзей, присутствовавших на Его выступлении, я сказал одному из них:
"Наконец, теперь я [b]знаю[/b]. Отныне сомнения мне неведомы."
Увы, с этим выводом я поспешил. Я опередил события на много месяцев. Слишком сильна была во мне схоластическая закваска. Многолетнюю привычку полагаться на книжную мудрость, которая, по словам Бахауллы, "окутала мир подобно темной пыли"
, преодолеть было не так-то легко.-------------------------------------------------------------
Из [b]Семи Долин[/b] Бахауллы.В тот вечер я почувствовал, что дожен поговорить с Абдул-Баха еще раз. Сердце мое было столь переполнено благодарностью, что я не мог не попытаться ее выразить. И я подождал, когда Он вернется к концу дня в гостиницу. Было уже очень поздно, когда я, наконец, увидел Его, медленно поднимающегося по лестнице в свой номер.
Сейчас мне с трудом верится, что у меня тогда хватило смелости последовать за Ним. Он вошел в комнату и закрыл за собой дверь как раз перед тем, как я к ней подошел. Не знаю, откуда взялась у меня решимость, но я постучал, и Он сам отворил дверь. Я не знал, что сказать. Он жестом предложил мне войти и теперь внимательно смотрел на меня. "Помолитеь за меня, пожалуйста" - пробормотал я, запинаясь.
Он сделал мне знак, чтобы я приблизился. я опустился на колени, а Он возложил руки мне на голову и прочитал по-персидски короткую молитву. Все заняло минуты три. Но эти три минуты принесли мне ощущение такой умиротворенности, какой я не знал за всю свою жизнь.
Перед тем, как завершить описание моего пребывания в Дублине, я расскажу об инциденте, о котором я слышал от свидетельницы, хотя сам не был его очевидцем. Эта женщина, кажется, жила в гостинице в то время, когда там останавливался Абдул-Баха. Одеваясь, она случайно выглянула в окно и увидела Абдул-Баха, который ходил взад и вперед, диктуя что-то своему секретарю. Мимо проходил старик в лохмотьях. Абдул-Баха велел секретарю позвать его.
Учитель подошел к старику и взял его за руку, улыбаясь так, как будто встретил доброго знакомого. Старик был грязный и оборванный. Особенно ужасны были брюки, которые едва закрывали ноги. В течение нескольких минут Абдул-Баха говорил с ним, ласково улыбаясь. Казалось, Он хотел ободрить старика, и, наконец, у того на лице обозначилось бледное подобие улыбки. Абдул-Баха окинул взглядом его жалкую фигуру, и с добродушной усмешкой сказал что-то в том смысле, что его штаны не совсем годятся для ношения, и что мы должны это дело поправить.
Было раннее утро, и улицы были пусты. Моя знакомая увидела, как Абдул-Баха отошел под навес и как-будто что-то нащупывал под поясом своей [b]абы[/b]. Потом Он наклонился, и Его брюки упали на землю. Он завернулся в Свое платье, и, оборотившись, протянул брюки старику. "Да пребудет с Вами Бог", - сказал Он и повернулся как ни в чем не бывало к секретарю. Мне было любопытно, о чем думал этот человек, когда продолжил свой путь. Мне хочется верить, что этот короткий взгляд на мир, в котором кто-то позаботился о нем настолько, чтобы отдать ему собственную одежду, лучшую, чем та, о которой он мог мечтать, стал поворотным пунктом в его жизни, превратил "медь сего мира в золото с помощью алхимии духа", как говорит Бахаулла.
Во времена заключения в Акке Абдул-Баха часто отдавал свою постель тому, у кого постели не было, и отказывался иметь более одного плаща.
"Зачем мне два", - говорил Он, - "когда есть столько людей, не имеющих ни одного".
Я здесь упоминаю об этом затем, чтобы показать, что Абдул-Баха не учил других тому, чего не придерживался в жизни Сам. В этом инциденте мне увиделось практическое воплощение совета, который Он дал мне в номере гостиницы в то памятное воскресенье.
Через несколько дней после моего отъезда из Дублина я написал Абдул-Баха, чтобы поблагодарить Его за проявленную Им любезность и доброту. И вскоре, я получил первое Его Послание
ко мне, в ответ на мое письмо, которое, как я полагал, и не требовало ответа.
Послание было датировано 26 августа 1912 года. Я привожу его целиком, поскольку тема его носит настолько общий --------------------------------------------------------------
Письмо характер, что все содержащиеся в нем личные мотивы отодвигаются на второй план.
"О, мой уважаемый друг:Ваше письмо доставило мне величайшую радость, ибо свидетельствует о том, что сердце Ваше обращено к Царству Божию и горит Пламенем Любви к Господу!
Сотни тысяч священнослужителей пришли и ушли, не оставив следа. Жизнь их была бесплодна и бесполезна.
Бесплодие - едва ли не худшее из того, что может постигнуть человека в этом мире. Мудрый не прилепится душой к вещам эфемерным - напротив, он будет постоянно жаждать жизни бессмертной и постоянно стремиться обрести вечное счастье.
Итак, моли Бога, дабы смог ты обратить лице свое к Царству Вечному, дабы ты искал обрести Божественные Дары Царства Могущества.
Я преисполнен надежды и молюсь, чтобы удостоился ты иной Милости, искал бы иной Жизни, жаждал бы иного Мира, чтобы открылись тебе Таинства Царства, чтобы сподобился ты Жизни Вечной и пребывал среди Славы Нетленной.
Да осенит тебя Слава Всеславнейшего!"Я хорошо помню, с каким чувством читал это послание. Тогда это было для меня просто приятное письмо, украшенное восточной образностью. То, что в последнем абзаце содержался, по существу, призыв войти в мир иной, приобщиться Таинств, доселе неведомых, стать окруженным, в самом прямом смысле, как часть личного опыта, Славой Нетленной и вступить, еще находясь на нашей маленькой планете, в новую, высшую жизнь, такую свободную, необъятную и радостную, что лишь эпитет "вечная" был бы уместен, - обо всем этом я не догадывался еще в течение многих лет.
Со временем мне, однако, становилось все очевиднее, что Автор этих слов выразил в них то состояние, в котором Он пребывал постоянно, и что великой Его жизненной целью было призвать людей приблизиться к этому состоянию настолько, насколько они были в силах.
AАМЕРИКАНСКИЙ МАРШРУТ. СИЛА ДУХА. ИСТИННОЕ ВЕЛИЧИЕ.
БОЖЕСТВЕННЫЙ МЕТОД ОБУЧЕНИЯ."Воистину мудр тот, для кого мир и дела мирские не затмили свет сего Дня, кто не допустит, чтобы праздные людские разговоры совратили его с пути праведности. Воистину, тот подобен мертвецу, кто, на дивной заре сего Откровения, не был пробужден его освежающим дыханием. Воистину, сей подобен узнику, не признавшему Спасителя Небесного, но позволившему душе своей, несвободной, страждущей и беспомощной, остаться в оковах желаний".
P Избранные места из Писаний Бахауллы, стр. 168-169
Остаток лета ушел у меня на поездки по восточным штатам,связанные с моей работой, и я долго не мог снова встретиться сАбдул-Баха, который в это время совершал свое памятное путе-шествие по Западу.
В течение трех месяцев, прошедших со времени моейпоездки в Дублин до следующей моей встречи с Учителем 15ноября в Нью-Йорке, Абдул-Баха со своими выступлениямисовершил такое путешествие, которому, учитывая Его возраст,обстоятельства Его жизни и массу друзей, следовавших за ним сместа на место, можно найти немного примеров в истории.
Вот где Он успел выступить после того, как я расстался сНим в Дублине, Нью-Гемпшир:
16 - 24 августа Гринакр, Элиот, Мэн(Под руками нет точной записи. Он был там 2 дня и выступал не менее 2-х раз)
25 - 26 октября Сакраменто, Калифорния 2 -"-
31 октябряИтого в общей сложности - пятьдесят три выступления, и,кроме того, очевидно, множество личных бесед и неформальныхвстреч с небольшими группами друзей.
А вот Его выступления с момента прибытия в страну и доприезда в Дублин:
11 - 19 апреля Нью-Йорк Сити--------------------------------------------------------
S0* T 2 мая у Него было выступлений, мая - 3.26 мая - 8 июня Нью-Йорк и окрестности 7 -"-
9 июня11 июня - 15 июля Нью-Йорк и окрестности 20 -"-
23 - 25 июля(Мне известно, что в Дублине у Абдул-Баха было ещенесколько выступлений помимо тех, что включены в собрание Егобесед под заголовком 4Распространение Всеобщего Мира 5. Ноздесь перечислено лишь то, что записано официально).
Я привел здесь полный список Его выступлений в то летоне только потому, что интересен сам по себе факт, когдачеловек в шестьдесят девять лет оказывается способен совершитьнастоящий подвиг - физический и интеллектуальный.
Те, кто Его сопровождал в Его поездках, равно как и те,кто со вниманием и доброжелательностью прочел эту хронику,могут увидеть в этом и более глубокий смысл. В то самое летопоэт и мудрец Рабиндранат Тагор должен был прочесть поконтракту ряд лекций в Америке. Выполнив лишь часть своейпрограммы, далеко не столь насыщенной, как у Абдул-Баха, оноказался на пределе своих нервных и физических возможностей, ибыл вынужден аннулировать контракт и вернуться в Индию. Онговорил, что не в состоянии выдержать материалистического духаАмерики. Следует упомянуть и о том, что контракт Тагорапредусматривал значительное материальное вознаграждение,Абдул-Баха же не имел никакого контракта, кроме Заветабескорыстного Служения, заключенного Им с Бахауллой во храмесердца Своего. Более того, Он не только не требовал и не ждалкаких-либо денег, но упорно отказывался даже от малейшеговознаграждения, и, бывая гостем щедрых и радушных хозяев,всегда тщательно следил за тем, чтобы подарки, преподносимыеИм хозяевам и прислуге, были значительно ценнее тех, которыеОн получал сам. Следует упомянуть и о том, что Он отдавалдолжное высокому духовному потенциалу народа Америки, ккоторому Тагор отнесся пренебрежительно. Останавливаясь вгостиницах, Он то и дело изумлял прислугу щедростью "чаевых".изумление. Но Он давал не только это. Мне известно несколькослучаев, когда Его духовное влияние на горничных и портьедоходило до того, что кто-то из них сказал одному изсопровождавших Его друзей: "Это - святые деньги. Я никогда неистрачу их на себя".
Нужны ли комментарии? Откуда в этом человеке, непривыч-ном к свойственным Западу суете, нервному напряжению и духусоперничества, человеке, всю свою долгую жизнь подвергавшемусяпреследованиям, ненависти, тюремному заключению, внезапноброшенному в окружение, к которому Он не мог быть никакподготовлен - откуда бралась в Нем та физическая, умственная идуховная сила, которая позволяла Ему моментально овладеватьлюбой ситуацией, с которой Ему приходилось сталкиваться? Я ужеописывал, как это Его способность владеть ситуациейпроявлялась в кругу преуспевающих и высокообразованных людей,но не менее заметно, не менее успешно - среди людей простых ибедных.
Как можно пройти мимо такого всепобеждающего величия!Как можно удержаться от того, чтобы не пытаться всеми силамираскрыть секрет Его могущества! Для меня, искавшего этот ключна протяжении многих лет, прошедших в накоплении знаний имолитвах, ответ может быть только один - тот, что дан самимАбдул-Баха, и, даже еще более убедительно, БлагословеннымСовершенством (Бахауллой). Поразмыслим внимательно надследующими выдержками:
M"Хоть тело было слабым и не подготовленным к превратностям пе- рехода через Атлантику, любовь помогала нам, и так мы оказались здесь. Иногда дух должен помогать телу. Большие свершения невоз- можны, если использовать только физическую силу; мощь телесная должна подкрепляться духом.
Вот пример. Человеческое тело может выдерживать тяготы тюрем- ного заключения в течение десяти или пятнадцати лет в умеренных климатических условиях и при возможности периодического отдыха.
Во время нашего заключения в Акке малейшие удобства отсутство- вали, невзгоды и всевозможные преследования постоянно сопровож- дали нас, но, несмотря на столь угнетающие условия мы оказались в состоянии выдерживать это испытание в течение сорока лет. В чем же причина? Тела наши были постоянно укрепляемы и оживляемы силой Духа. Мы прожили этот долгий и трудный период в атмосфере великой любви и смирения. В тех условиях, что окружали нас, дух должен помогать телу, ибо тело само по себе не может выдержать таких испытаний.
Насколько слабо человеческое тело, настолько же силен дух че- ловека. Это - сверхъестественная сила, превосходящая все то, чем располагают земные существа. Жизнь ее бесконечна, и ничто не в состоянии разрушить ее или ослабить...Сколь же могуч дух челове- ка, тогда как тело столь слабо!...Значит, так определено свыше, чтобы духовные возможности человека преобладали над его физи- ческими силами. Тем самым человек оказывается способен воз- выситься в человеческом мире силой своего благородства, и оста- ваться бесстрашным и свободным, наделенным частицей бессмертия"
"Тело испытывает нужду в физической силе, а дух нуждается в Духе Святом...С помощью даров Святого Духа он сможет достичь ве- ликого могущества, ему откроется суть вещей, он приобщится та- инств".
"Могучая сила Святого Духа доступна всем"."Пленник Святого Духа навсегда свободен от всякого иного пле- на".
"Заповеди Его Святейшества Бахауллы суть дыхание Святого Ду- ха, дающее человеку второе рождение".
- Слова Абдул-Баха.В Деле сем есть великая Сила, бесконечно превосходящая все, что доступно людям и ангелам".
PМожно было бы приводить еще сотни цитат, но и этихнемногих достаточно, чтобы дать некоторое понятие обИсточнике, который давал Абдул-Баха способность владеть любойситуацией, где бы Он ни находился.
Даже Его физическое состояние постоянно укреплялось этойБожественной Силой. Однажды, после особенно тяжелого дня, Онвозвращался поздно вечером с собрания, где выступал с особойэнергией и успехом. Когда Он садился в машину, было видно, какОн устал. Он сразу обмяк, и постепенно погрузился в почтиобморочное состояние. Сопровождавшие Его друзья были в панике.Когда приехали, им пришлось почти что на руках нести Его вномер. Через пятнадцать минут встревоженные друзья,собравшиеся в одной из комнат ниже этажом, услышали, как Он,голосом, даже более громким, чем обычно, позвал своегосекретаря, и тут же Сам показался на лестничной площадке, каквсегда - царственный, улыбающийся, исполненный мощи.
M"Благословен внявший Моей Музыке и разодравший покровы Моею Силою" S02 T
PВ течение лета я раз или два писал Абдул-Баха, ибо уммой и сердце не давали мне покоя. Во все мои поездки повосточным штатам я брал с собой небольшой портфель, занятыйисключительно книгами и машинописными экземплярами ПосланийБахауллы и Абдул-Баха (которые, кстати, существуют в огромномколичестве, не считая многих томов, не переведенных пока наанглийский), и все эти месяцы я буквально не читал ничегодругого, даже газет. Из этого можно понять, какая умственная идуховная ломка во мне тогда происходила.
Казалось, центр моих жизненных интересов внезапносместился, и теперь они сосредоточились вокруг нового ичрезвычайно беспокойного полюса.
Когда осенью я возобновил церковную работу, оказалось,что я не в состоянии заручиться финансовой поддержкой,необходимой для продолжения деятельности Церкви Братства, ивот, после того, как я написал Абдул-Баха об этом, а также омоем остром и растущем интересе к учению Бахауллы, я получилот Него второе Его послание. Оно было, очевидно, написано попути из Вашингтона в Нью-Йорк, затем переведено и отправленомне их Нью-Йорка Его секретарем немедленно по Его прибытии.-------------------------------------------------------------- S02 T Бахаулла, Послание Христианам.Вот текст этого послания: M
"О м ои духовный друг! Я получил твое письмо. Меня весьма опе- чал ило т о , что ты рассказал по поводу закрытия Церкви Братства. Но, будучи в тех краях, я говорил вам, чтобы вы не верили этим людям. Они много обещают, но не исполняют.
Вы сказали "мой первый помощник - философ". Правда, философия в наше время состоит в том, что человек разобщен с Богом, разобщен с Царством Божиим, разобщен с духовностью, разобщен со Святым Духом и разобщен с истинными идеалами. Точнее: он может быть а теист ом и пленником материального.
Фактически теми же свойствами обладает ее высочество Корова. Для Коровы, естественно, нет Бога, нет Царства, нет духовного мира и нет высших истин. Она без всякого труда достигла этого уровня сознания. Так что ее можно считать почетным философом.
Философы нашего времени после двадцати лет университетской учебы и размышлений достигают состояния коровы. Истинами для них являются только ощущения.
Таким образом, ее высочество Корова - великий философ, ибо она была философом с самого начала своей жизни, и ей не понадобились для этого двадцать лет тяжкого умственного труда.
Я уже говорил вам о том, что эти обещания ненадежны . Нельзя доверяться тем, для кого нет Бога.
Скажу кратко: не огорчайся. Этому суждено было случиться, дабы ты о свободился от всех иных занятий, дабы ты денно и нощно призывал ты людей к Царству Божиему, нес людям учение Бахауллы, возвещал наступление Эпохи Новой Жизни, распространял слово Истины, и был возвышен и очищен от всего, кроме Бога. И я верю, что ты это сможешь.
Да украсит чело твое корона Царства, коей бриллианты излучали бы свет столь мощный, что он просияет сквозь века и тысячелетия.
Вскоре я прибываю в Нью-Йорк и там снова встречусь с моим возлюбленным другом. Да пребудет с тобой Баха Эль Абха! (Слава Всеславнейшего)"
(подписано) Абдул-Баха АббасВпечатление, произведенное на меня этим посланием, было двояким. Во-первых, обращало на себя внимание его остроумие. Впервые я здесь столкнулся с мудро-ироническим отношением Абдул-Баха к жизненным коллизиям. Я уже говорил о том, что у него всегда были наготове шутка и смех, особенно, когда речь шла о самых серьезных вещах. Обычные бытовые неурядицы, вызывающие у большинства из нас озабоченность, печаль, досаду, Его, казалось, лишь забавляли.
Я помню, что, когда мы впервые встретились после долголетней разлуки, едва ли не первые слова Его были: как, мол, ее высочество Корова - разве она не досточтимый философ? И сопровождавшая эти слова улыбка, и смех от всей души, казалось, обнажали всю суть фундаментальнейшей нелепости, которую несла в себе большая часть "темной пыли, вздымаемой ограниченными людьми и окутывающей мир" S03 T.
Другое впечатление было вызвано заключительной частью Послания, которая предписывала отделение, овладение учением Бахауллы и его распространение по всему континенту, и в которой выражалась уверенность в том, что божественные и всеобъемлющие результаты этого учения будут сказываться на
-------------------------------------------------------------
S03 T Бахаулла. Семь Долин.Именно эти слова, с их акцентом на достижение состояния столь возвышенного, что сила излучаемого им света пронзит тьму столетий и тысячелетий, приоткрыли передо мной впервые завесу, скрывающую то величие, которое имел в виду Абдул-Баха, когда говорил мне (как я уже об этом писал), что Этот День - есть День Великих Событий. Мы как-то совершенно естественно усвоили для себя, что великие люди - это те, кто достиг выдающегося положения и власти в делах мирских, - либо в практической деятельности, либо в области интеллекта. Если нас спросят, кого из исторических личностей мы считаем великими, то, пожалуй, тот, кого увлекает власть, первым делом подумает о Юлии Цезаре, Наполеоне, Кире Великом, Александре Македонском. Тому из нас, кто восхищаемся интеллектом, сразу придут в голову Платон, Аристотель, Герберт Спенсер, Эйнштейн.
Иначе говоря, мы меряем людей собственными мерками. Отсюда необходимо следует, что лишь величайшие из людей способны 4истинно 5 судить о том, что есть настоящее величие, ибо их мерила - самые высокие. Лишь они сами могут жить в соответствии с этими стандартами, своим примером демонстрируя их величие.
Как мало их было на протяжении первых двух столетийэпохи Христианства - тех, кому в Иисусе Христе открылся ослепительный блеск Солнца Сущности! Кому бы пришло в голову употребить слово "Великий" по отношению к скромным рыбакам, последовавшим за Ним! Но где теперь короли и империи, чья мощь сотрясала весь мир? И где те скромные люди?
Стало быть, когда сей истинно Великий говорил мне об этом Дне, в коем произойдут Великие События, Он взглядом своим провидел грядущие столетия, когда ничтожнейшие из слуг Славы Божией (Бахауллы) ослепительно воссияют в Небе Вселенной Его Откровения. И пускай путь к этому величию проходит сквозь презрение людей с низкими моральными критериями, сквозь всевозможные поношения и бесчестье, даже мученичество - развене будет достаточным вознаграждением ощущение связи с теми, кто в прошлых заповедях проторил сей путь и нашел сей Источник Радости, который есть "родник, из коего проистекает все счастье на земле"?
Воистину, кто хочет быть великим, должен быть слугой для всех, "рабом человечества". "Радуйтесь и будьте безмерно счастливы, ибо так же преследовали Пророков, бывших до вас".
Помню, это случилось следующей зимой, после возвращения Абдул-Баха в Святую Землю. Я стоял на углу Бродвея и одной из улиц в центре Нью-Йорка, когда вдруг меня пронзило внезапное осознание этого истинного величия, и вместе с тем глубочайшей фальши и никчемности всех привычных ценностей, и я, забыв о шумной улице и бегущей мимо меня толпе, вслух повторил слова Эмерсона, но придавая им совершенно иной смысл : "Прощай, гордый мир, я возвращаюсь в 4свой Дом". 5
Абдул-Баха обладал способностью открывать тем, кто, в поисках своего пути в жизни обращался к Нему за советом, их собственные возможности, что делало Его в глазах этих людей высшим Наставником, направлявшим их на прямую, но узкую дорогу. Он никогда не пытался снизойти до уровня вопрошавшего, если только не убеждался в том, что более высокий уровень понимания собеседнику пока недоступен. В последнем случае Он строил разговор так, чтобы помочь человеку стать счастливее с точки зрения понятий того уровня, на котором этот человек находился в данный момент. Матери, не знавшей, как ей быть с трудным ребенком, Он сказал, что она должна сделать его счастливым, и сделать его свободным. Подобное же отношение Он неизменно проявлял ко всем ищущим душам.
Люди блуждают в дебрях Времени и Места, запутываются в сетях обстоятельств, обманываются иллюзорностью чувств. Они не ведают об этом, и это неведение есть трагедия их жизни. Но притом они изо всех сил стремятся вырваться из этих дебрей, где блуждают в таком одиночестве. Побуждаемые этим инстинктивным стремлением, они готовы испробовать любой путь, дающий хоть малейший проблеск надежды. Огромное большинство людей самый легкий путь бегства видит в том, что они называют удовольствием. Других манят слава и власть, они как бы говорят им: "следуй за мной, и я положу к твоим ногам этот мир, мешающий тебе прийти к самому себе".
Есть и такие, кто ищет убежища в интеллекте. Они пытаются раздвинуть границы, данные природой, расщепляют атом и бомбардируют электрон, раскрывают тайны межзвездного пространства с помощью все более и более мощных телескопов -все они, сами об этом не ведая, ищут Того, Кто пребывает у них в самом сердце, "ближе, чем собственное "я". Изначально, бесконечно и неисправимо не удовлетворенные всем, что может дать им суетный мир, они тем не менее ищут в нем самом ответна вопрос, который задают им их мятущиеся умы и души, - тот ответ, без которого они никогда не смогут обрести спокойствие. Инстинктивно они понимают, что они должны отдалиться от своего "я", и они пытаются это сделать, устремляясь вовне, в окружающий мир, ища в нем убежища от его же тенет. Ими движет стремление к вечному Дому, к познанию Бога и любви к Богу, но они о том не знают.
Но об этом знал Абдул-Баха, об этом знали все Вожди Человечества. Им ведомо то, что лежит в самой глубине человеческого сердца. И Он знал, что лежит в самой сокровенной глубине души тех, кто к Нему обращался. И потому Он отвечал не на те слова, что были сказаны, а на те, что произнесены небыли.
Когда я начал понимать этот удивительный способ обучения, я впервые осознал подлинно возвышенную роль каждой души, стремящейся вести другую душу по Пути Истины. Я понял, почему великолепно овладевший этим способом Учитель избегал, как мне тогда казалось, ответов на многие мои вопросы, говоря вместо этого о великих возможностях служения и любви, открываемых мне на том самом посту, который я в данное время занимал.
С какой радостью ученики и студенты всех наших школ и университетов устремились бы по этому Пути, если бы их попечительские советы, президенты и учителя имели хоть малейшее понятие об этом способе обучения! Все, что нужно для этого - ясно осознать одну непреложную истину: каждая душа в этом мире "блуждает в поисках Друга". S04 T
Им не нужны ответы на их личные, индивидуальные, частные вопросы, хотя сами они думают иначе. Они жаждут лишь одного: той важнейшей истины, которая сделает их независимыми от рукотворной книжной премудрости, исходящей, "подобно темной пыли, от людей ограниченных" и окутавшей их самих и весь мир. Они жаждут Солнечного Света, исходящего от Мира Сущности. Они сами увидят путь, как только вырвутся из тьмы случайного мира
------------------------------------------------------------
S04 T Бахаулла. Семь Долин.и из тюрьмы своего "я". В этом ослепительном сиянии каждый вопрос несет в самом себе ответ, рука протянутая касается Неба, Бог становится тем ухом, коим человек услышит ответ на все загадки на свете. Когда мы говорим о "Боге", мы говорим об Истине, о Мудрости, о пути к радостной и достойной жизни, о "Пристанище Мира"" о Вечной Жизни, о Мире Сущности, ибо все это суть синонимы Бога, и достижение такого знания должно стать целью всякого воспитания.
То, что Абдул-Баха с несомненностью знал эту истину, позволило Ему достигать божественного скрытого "я", лежащего глубоко под грудой мусора случайного мира, нанесенной внешним разумом и бесплодной энергией тела, живущего своей жизнью. "Я надеюсь", - сказал Он однажды мне (и часто повторял другим), -что ты сможешь достичь того состояния, при котором у тебя не будет нужды задавать вопросы". S05 T
Впервые я встретился с Учителем после Его возвращения в Нью-Йорк на собрании друзей в студии мисс Джульет Томпсон на Десятой улице, где она тогда рисовала свой бессмертный портрет Абдул-Баха. Я стал постоянным посетителем этих собраний, происходивших там по вечерам каждую пятницу, и им я во многом обязан тем, что мой интерес к делу Бахаи не ослабевал.
Выступление Абдул-Баха в тот раз было посвящено двум темам. Первая - мощь и величие Бахауллы, которого не сломили ни тюремные стены, ни сами тюремщики, ни губернаторы - Он возвышался над ними над всеми. Вторая - Его убедительное доказательство того, что в учении Бахауллы было много такого,
---------------------------------------------------------------
S05 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр. 3до чего не дошли предшествовавшие ему Пророки Господни.
В крепости-тюрьме Акка, у горы Кармель, Бахаулла томился в заключении 28 лет, после 12 лет ссылки, а Его сын, Абдул-Баха - ровно 40 лет. Но даже из тюрьмы Бахаулла писал персидскому шаху и этому чудовищному тирану Абдул-Хамиду, "сурово осуждая их за угнетение своих подданных и злоупотребление властью".
M "Подумайте теперь, какое это было чудо, - то, что заключенный, бывший под неусыпным контролем турок, мог столь смело и резко обличать того самого монарха, по чьему приказу Он был брошен в тюрьму. Какая в этом Сила! Какое величие! Другого такого примера в истории не найти". "Будучи узником в крепости, Он не испытывал страха перед этими монархами, в чьих руках была Его жизнь, но, напротив, бесстрашно обращался к ним с самыми прямыми и резкими словами". S06 T
PНевозможно передать величие, сквозившее во всем облике Абдул-Баха, когда Он произносил эти слова. Лицо Его сияло неземным светом. Все Его существо, казалось, излучало ту Силу, о которой Он говорил. Во время выступлений Он имел привычку ходить взад и вперед, в то время как размеренный его голос заполнял комнату, а переводчик повторял сказанное Им, фразу за фразой. На этот раз, однако, комната была не очень велика идо отказа заполнена друзьями, так что у Него было мало места для движения. Но, несмотря на это, Его духовная жизненная сила, казалось, затопила комнату и (таково было, по крайней мере, мое ощущение) Он как бы присутствовал в каждой ее точке,
----------------------------------------------------------
Там же, стр.427проникая в самую глубину каждого сердца. Он как бы говорил: Вот та сила, о коей вещал Христос. Легионы ангелов, которых Он отказался призвать, были вызваны Бахауллой, ибо Час, предсказанный Христом, пробил, и Царь царей воздвиг Свой трон.
Вторая затронутая Им тема касалась той части учения, провозглашенного Бахауллой, которая была совершенно новой, и которой нельзя найти никаких параллелей в предыдущих откровениях. Я не берусь здесь воспроизвести содержание Его речи. Достаточно сказать, что Он отметил девять пунктов в Откровении Бахауллы, которые были абсолютно новыми. "Здесь, -сказал Он, - ответ тем, кто спрашивает: "что есть в учении Бахауллы такого, о чем не было известно раньше?"
Его заключительные слова были о порождаемой гонениями силе. M
"Молитесь, дабы число врагов моих умножилось, - процитировал Он слова Бахауллы, - ибо они суть Мои провозвестники. Молитесь, дабы ряды их увеличились, и дабы они кричали громче. Чем больше они оскорбляют меня и чем сильнее их ярость, тем крепче и могущественнее будет воздействие Дела Божия. И в конце концов мрак внешнего мира рассеется, и свет Сущности будет светить, пока вся земля не воссияет его великолепием". S07 T
------------------------------------------------------------------
Провозглашение Всеобщего Мира, т.2, стр.432"Я принес Свою душу и Свое тело в жертву Господу, Властителю
всех миров. Я не произношу ни слова иначе, как по Его повелению,
и, волею и могуществом Господа, не внимаю ничему, кроме Его
правды. Воистину, Он вознаградит верного.P Избранные места из Писаний Бахауллы, стр. 126.
Огромное стечение народа на банкете в Грейт Нортерн
Отеле вечером 29 ноября знаменовало собой кульминацию
публичных выступлений Абдул-Баха в Абдул-Баха в Америке. Я не
могу припомнить другого столь же значительного события.
Собралось более 600 человек. Здесь были все - богатые и
бедные, люди высокой культуры и малообразованные, белые.
черные, желтые - представители всех рас и народов Востока и
Запада.Цель этого собрания была столь же универсальна, как и
его аудитория. Она состояла не в том, чтобы заявить о
чьих-либо политических или личных притязаниях, выдвинуть на
первый план интересы какой-либо социальной или финансовой группы
или же религиозной организации. Этого одного было бы
достаточно, чтобы оценить встречу в Грейт Нортерн Отеле как
событие уникальное, но если мы обратимся к тому, как сам
Абдул-Баха определил ее цели, то поймем, что величие этого
события затмило даже его исключительный характер."Сегодняшняя встреча есть собрание универсальное. Цель его -
цель небесная и божественная, ибо оно служит объединению
человечества и установлению мира между народами. Оно посвящено
солидарности и братству рода человеческого, духовному достоянию
человечества, единству религиозного учения и принципов науки и
разума. Оно будет способствовать укреплению любви и братства
всех людей, устранению и ликвидации барьеров, разделяющих
человечество, оно провозглашает равенство мужчины и женщины,
внушает божественные заповеди и моральные принципы, просвещает и
пробуждает умы божественным озарением, открывает бесконечную
благодать Божию, устраняет расовые, национальные и религиозные
предрассудки и закладывает основы Царства Божиего в сердцах всех
народов и наций". S01 TТрудно назвать какую-то формулу веры Бахаи, которая
могла бы послужить причиной обращения в эту веру. Но не будет
преувеличением сказать, что мне, на той стадии понимания,
которой я к тому времени достиг, было уже ясно, что ни один
рациональный ум не сможет по меньшей мере отрицать присущую
ей постоянную готовность к исследованию. Равно как никто не
может отрицать ценности этого качества.жизненный путь Того, кто выступал сегодня. Ибо перед нами был
живой представитель, подлинное олицетворение тех идеалов, о
которых Он так просто здесь говорил. Среди этих высоких
иделалов не было ни одного, который бы Он не воплощал каждым
--------------------------------------------------------------
S01 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.443
своим словом, мыслью и делом в Своей повседневной жизни. Я
заявляю об этом не потому, что мне довелось читать о Его
жизни, с восьмилетнего возраста посвященной служению, и не
потому, что даже Его враги и преследователи все как один
невольно подпадали под воздействие Его любви - к ним и ко всем
людям вообще, независимо от их отношения к Нему и чтимой Им
Вере, - нет, я говорю об этом на основании моего собственного
обширного опыта общения с этой возвышенной Личностью.
Кто внимательно читал эту хронику, пытаясь разглядеть
духовную суть за неуклюжей словесной оболочкой - тот меня
поймет. "Чтобы понять сие значение, необходимо состояние
духовного прозрения, а не конфликт и не противоречие". S02 T
Вообразить себе, чтобы Абдул-Баха опустился до личных
предрассудков, враждебности по отношению к любому живому
существу, уклонения от рациональной аргументации, или же речей
и поступков, направляемых чем-либо иным , кроме вечно
пребывающего в Его душе и всеобъемлющего Святого Духа -
представить такое себе столь же невозможно, как невозможно
представить то, что солнце вдруг перестанет светить. Он сам
был тем, чему Он учил. Он жил так, как учил. Стоит ли
удивляться, что характер этого собрания можно по праву считать
настолько уникальным, что вряд ли в истории ему отыщется
параллель?произвела на меня тогда глубокое впечатление. В нем не
содержалось ни одного упоминания ни о вере Бахаи как таковой,
ни о самом себе или Бахаулле. Он как бы говорил: Вот цели и
--------------------------------------------------------------
S02 T Бахаулла. Семь Долин.вот идеалы, за которые Я стою. Если вы видите а них какую-то
ценность, вам, возможно, будет интересно узнать, откуда
берется Сила, которая в течении последних шестидесяти лет
привлекла к ним внимание человечества, на протяжении всей
истории проявлявшего к ним лишь равнодушие, враждебность и
презрение. У вас будет достаточно времени, чтобы изучить
основные положения учения, его философию, его духовный
движущий импульс, - после того, как вы осознаете ценность той
жизни, которую Я здесь открываю перед вами, и захотите
приобщиться этой жизни. "Кто делает дело, тот должен понимать
идею".Бахауллы?" Возможно, те основные понятия об этом учении,
которые я попытался здесь привести, а также описания моих
встреч с Учителем помогут читателю получить ответ на этот
вопрос. Но, возможно, кто-то захочет услышать ответ более
определенный. Такой ответ заключается в универсальном
стремлении каждого нормального человеческого существа к
главной Истине, которая стала бы основой всей его жизни.
Верующим меня сделало не какое-то готовой объяснение
этой фундаментальной Истины, основанное на идеях окружающих,
подобно тому, как, например, Христианин становится
Христианином по той лишь причине, что был воспитан в этом
учении, или Магометанин Магометанином - потому, что там, где
он родился, это вероисповедание преобладало, и точно так же -
все приверженцы всех мировых религий. Я, если придерживаться
светской терминологии, являюсь прежде всего существом
рациональным. У меня есть мозг, требующий интеллектуального
удовлетворения. В учениях Абдул-Баха и Бахауллы я нашел
гораздо больше, чем где бы то ни было, удовлетворяющих меня
объяснений значения, источника и цели жизни. Я решительно
утверждаю, что, если завтра мне укажут на лучшую, более
удовлетворительную, более ясную философию, обладающую большим
духовным зарядом - я, не колеблясь, приму ее.Но мне кажется, что эта философия останется для меня
окончательной, если вспомнить причину, по которой я обратился
к ней. Учение Бахауллы вобрало в себя поистине целую
вселенную Мудрости. Очертить ее границы так же немыслимо, как
даже для Эйнштейна - определить границы материального мира.
Я вспоминаю, как много лет назад у нас в доме гостила
одна знакомая, которая интересовалась, почему мы с таким
энтузиазмом приняли веру Бахаи. Эта женщина обладала
замечательными талантами - художник и скульптор, человек
высокой культуры, обладательница большого жизненного опыта и
ищущая натура. После того, как мы поговорили какое-то время,
она заметила: "Как можно выбрать между различными религиями,
существующими на земле? У меня, например, есть друг, еврей,
который точно так же убежден, что его вера вобрала в себя все,
что нужно уму и сердцу, как вы убеждены в вере Бахаи. Другая
моя подруга - ревностный христианский теолог. Она не может
понять, почему все люди на земле не могут верить так же, как
она. И, разумеется, у меня есть множество друзей - искренних
христиан, как католиков, так и протестантов, равно убежденных
в том, что догматы их вероисповеданий вобрали в себя все, что
необходимо для жизни на том и на этом свете. Та же уверенность
свойственна буддистам, магометанам, теософам. Кому же решать?"
Мы ей ответили: "Сколь благодарны должны мы быть за то,
что в каждой вере есть души, который искренне ищут Истину и
следуют ей, ибо Истина едина. Но я сомневаюсь, что среди ваших
друзей найдется много таких, которые бы верили и совершенно
чистосердечно следовали учениям и личному примеру основателей
4всех 5религий. Вот, например, ваш друг-католик: испытывает
ли он подлинную симпатию и искреннюю любовь к брату своему
- протестанту? Приемлет ли ваша подруга - христианский ученый
теолог - учение своего друга-еврея? Можете ли вы вообразить
верующего буддиста, который бы принял и возлюбил христианского
теолога, магометанина и еврея как равных участников в Источнике Универсальной Истины?"
Она ответила без колебаний: "Конечно нет. Никто на это не
способен"."И однако, - осторожно заметил мы ей, - это именно то, чего
требует учение Бахаи. Никто не может даже в малейшей степени
претендовать на то, чтобы называться Бахаи, если он не считает
4всех 5 пророков Глашатаями Единого Бога. Их учения одинаковы
в своей основе. Законы их внешне различны, поскольку их задача
- вести людей к более высокой цивилизации, и требования
времени обуславливают специфическое применение этих вечных
принципов. Следовательно, принять одно из этих Проявлений
Бесконечной Мудрости и силы - значит принять их все; отвергнуть
одно из них - значит отвергнуть все. Именно это имеет в виду
Бахаулла, говоря о вере в "Единого и Единственного Бога".
Я говорю об этом, чтобы пояснить, что мне кажется решающим
доводом для рационального, логического принятия разумом учения
Бахауллы. Круг, очерченный Им, настолько всеобъемлющ, что в
него попадают все создания на свете. Не остается ни одного
вопроса без ответа, ни одной нерешенной проблемы, ни одной
неразрешимой трудности. И не потому, что важность этих
интеллектуальных, социальных, экономических и религиозных
проблем преуменьшается, а потому, что они упрощаются,
сводятся к элементарным составляющим, при этом они могут быть
классифицированы и упорядочены так, что любой студент сможет
стоить свою жизнь в соответствии с этим учением.Вот пример. Наша материалистическая теория эволюции
начинается с простейшей клетки и заканчивается человеком. При
этом огромная область остается абсолютно незатронутой. Все
эмоциональное, этическое, моральное и духовное пространство
человека становится чем-то вроде ничейной земли. Стоит ли
удивляться, что над этой землей свирепствуют штормы
противоречий? Бахаулла учит, что Бог, как и Его творение,
вечны, ибо нельзя вообразить себе создание, предшествующее
Создателю, короля без царства, генерала без армии. Это, как
видим, кладет конец бесконечным дискуссиям о происхождении
человека и зарождении жизни. Нравится это кому-то или нет,
отрицать этот основополагающий принцип невозможно.
Абдул-Баха однажды спросили, что самое важное в эволюции
человека - наследственность или окружение. Он ответил, что
важно то и другое, но, говоря об эволюции, всегда надо
помнить, что истинным отцом Человека является Бог. Этот тезис
дает нам основу для всех последующих рассуждений - наиболее
фундаментальную из всех, какие только можно себе представить.
Оно не исключает любого интеллектуального илиматериалистического (если существует такая вещь) объяснения
происхождения Человека, но включает в себя все то, что наши
ученые мужи выпустили из поля зрения. Оно не отрицает такого
объяснения, но придает ему лучезарную простоту, чувство
ясности, без которого бесконечная борьба и распри неизбежны.
И, опять-таки, в этой гипотезе нет ничего такого, что
противоречило бы самым передовым научным теориям. "Одни
называют это эволюцией, другие - Богом".Это, кстати, еще раз иллюстрирует замечательную простоту
подхода Бахауллы. Он указывает человеку путь к освобождению
его из мучительной, изнуряющей, рабской зависимости от
словесных определений, "Моря Названий" - в Его терминологии.
Он стремится дать нам возможность увидеть Сущность, лежащую по
ту сторону всех наших жалких попыток описать ее и начертать ей
границы.Говоря об экономике, Абдул-Баха высказал такую мысль:
"Все экономические проблемы можно разрешить, еслируководствоваться 4наукой 5 Любви к Богу". Иначе говоря: если
Правило, которое зовется Золотым, но с которым обращаются так,
как если бы оно было свинцовым (хуже того, если свинец все же
находит себе применение, то Золотое Правило давно покоится на
полке, с которой никогда не стряхивается пыль), - если бы это
Правило действительно применялось к мировым экономическим
проблемам, которые, оставаясь неразрешенными, могут буквально
похоронить всех нас под собой, и если бы любовь к Богу, та
самая любовь, которая дает нам счастье в повседневной жизни,
использовалась как 4научный 5 инструмент при решении наших
внутренних и международных проблем, при урегулировании всех
отношений между трудом и капиталом, между богатыми и бедными,
применялась бы во всех финансовых и коммерческих делах - можно
ли сомневаться в том, что это гораздо быстрее привело бы нас к
всеобщему благосостоянию, чем политика современных правителей?
И еще: Бахаулла установил принцип, согласно которому
все человечество принадлежит к единому сообществу, и концепция
"Единения в Человечестве" совершенно необходима для
современной цивилизации. Абдул-Баха во время многочисленных
бесед на эту тему убедительно показал, что все человеческие
расы происходят из единой первоначальной расы, и что внешние
различия - в цвете кожи, в чертах лица и т.д. - возникли
благодаря многовековому воздействию климатических условий и
питания в ходе последовательной миграции первоначальной
расы. И здесь мы также не только не расходимся с новейшими
открытиями антропологов и этнографов, но и получаем, как
естественное следствие названных выше принципов, научное
основание для такого подхода к проблемам так называемых
"дискриминируемых", "отсталых", "угнетенных" личностей и
народов, который, если его последовательно истолковать и
применить на практике 4как научное открытие 5, создает
условия для немедленного перехода к новой международной
политике, несомненным результатом которой в течении жизни лишь
одного поколения будет автоматическое исчезновение расовых,
национальных, экономических и религиозных предрассудков, со
всеми сопутствующими им ужасами линчеваний, погромов, ссылок,
границ, охраняемых с оружием в руках, а также таких, немногим
меньших, зол, как тарифы, финансовые монополии, сговоры с
целью овладения рынком, колониальная экспансия и легион иных
дьяволов.Можно приводить еще бесчисленное множество примеров, но
сказанного достаточно, чтобы объяснить, почему я считаю учение
Бахауллы простым, ясным, понятным для простого человека,
неопровержимым с точки зрения самой передовой науки,
работоспособным, содержащим ответы практически на все вопросы
современной жизни и настолько универсальным, чтобы его можно
было применить к любому человеку или нации.Я позволил себе углубиться в этот предмет, поскольку его
понимание необходимо для ответа на столь часто задаваемый
вопрос: "Что же в этом учении такого, что для меня, или для
любого мыслящего человека, является настолько ценным, чтобы в
него поверить?" Откровение Бахауллы заключает в себе
концепцию совершенно нового Мирового Порядка, основанного на
вечных и основополагающих принципах, применение которых на
практике принесет покой, процветание и счастье, о каких прежде
не слышал мир. Эти принципы имеют под собой, конечно, духовное
или религиозное основание, но здесь эти термины употребляются
в совершенно новом контексте, и в согласии с результатами
научных исследований и с человеческим опытом.подчеркивается этот фундаментальный критерий оценки всех
ценностей:" Воистину встреча эта есть благороднейшая и достойнейшая из
всех, происходящих в мире, ибо посвящена она универсальным
духовным ценностям. Такой банкет и такое количество собравшихся
не оставляют сомнений в искренней преданности всех
присутствующих и в том, что нам будет ниспослано благословение
Божие... Да не покинет вас уверенность и твердость духа; делам
вашим споспешествуют силы небесные, ибо намерения ваши
возвышенны, цели ваши чисты и достойны. Господь помогает тем,
чьи усилия и начинания посвящены благу и совершенствованию всего
человечества". S03 TЧерез шесть дней после этого я побывал на встрече, где
------------------------------------------------------------
S03 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.444
Абдул-Баха говорил о "Таинстве Жертвы". С момента моего самого
первого знакомства с учением Бахаи этот его аспект вызывал у
меня необъяснимый интерес, как можно видеть из вопросов,
которые я задавал Учителю в то время, когда этот интерес лишь
начал зарождаться, и когда он сосредоточивался, в основном, на
проблеме отречения (см. главу 3).Причину этого я не могу определить до сих пор, ибо для
большинства людей, окружавших Учителя в то время, основными
мотивами, по-видимому, были радость и счастье Нового Рождения.
Но для меня родовые муки были слишком ощутиимыми, слишком
жестокими, слишком насущными, чтобы о них забыть. Процесс
обрезания пуповины, связывающей меня с миром, требовал такой
сосредоточенности внимания, что оставлял мало времени и
возможностей для сколько-нибудь реального осмысления того
мира, в который я входил.Вероятно, мой острый интерес к проблеме самопожертвования
основывался на ясном, выработавшемся в результате длительного
опыта, понимании того, что себялюбие, эгоизм, самодовольство,
хотя бы и в малом, а также отклонения от общепринятых моральных
стандартов были величайшими тормозами духовного иматериального прогресса и мира. Само собой разумеется, что и
сам я, и мое окружение, (уже не говоря о мотивах, руководивших
государственными деятелями, заправилами бизнеса, судами -
юстиции и общественного мнения ) были всецело под влиянием
этой психологии животного эгоизма. В такой же степени это,
по-видимому, относилось и к теологам. Правда, они любили
порассуждать о жертве, но - о жертве со стороны кого-то
другого, и это был довольно легкий выход из положения, не
говоря уже о том, что выход глубоко бесчестный и крайне
иррациональный.И все же для любого вдумчивого наблюдателя должно быть
очевидно, что жертвенность есть принцип, проходящий через всю
нашу жизнь. Отношения между едоком и его пищей обычно
рассматриваются лишь с точки зрения едока. Но, разумеется,
если бы мы спросили пищу, ее позиция была бы совершенно иной.
Она могла бы взглянуть на проблему с двух точек зрения. Это
могло быть либо огорчение от того, что она утратила свое
состояние - животного или растения, - либо радость от того,
что она изменила свое состояние, перестав быть животным или
растением и сделавшись частью человеческого организма, получив
возможность внести вклад в работу мышц, нервов и мозга
человека. Мы наблюдаем мир Природы, и он предстает перед нами
как поле битвы между слабым и сильным. Но точно так же можно
увидеть в нем поле жертвы, где низшие или слабейшие формы
жизни трансформируются в формы более высокие и сильные через
самопожертвование. Вполне возможно, что именно этот принцип
является одной из причин медленной эволюции видов.
Поэтому, когда Абдул-Баха открыл Свое обращение словами:
"В этот вечер Я хочу поговорить с вами о таинстве жертвы" S04 T,
я весь превратился в слух. Упомянув, что общепринятое
объяснение Жертвы Христа есть чистое суеверие, поскольку оно
ничего не говорит ни здравому смыслу, ни разуму, Он стал
объяснять истинное значение этого слова, разделив это
объяснение на четыре части.Первое: жертва Христа состояля в добровольном отказе от
всего, что есть в этом мире, и даже от самой жизни, ради того,
чтобы Он смог повести людей по пути жизни истинной.
--------------------------------------------------------------
S04 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр. 444-448
MЕсли бы Он хотел сохранить собственную жизнь, и не желал бы
принести Себя в жертву, Он бы не смог повести за собой ни
единого человека. В этом - одно из значений жертвы."
"Второе значение мы найдем в правильном толковании Его слов о
том, что "Кто вкусит Моего тела - будет жить вечно". Физическое
тело Христа было рождено, несомненно, Марией, но Сущность
Христа, совершенство Христа - не от мира сего".причастный этому совершенству, и принесший совершенство
материального мира в жертву ради совершенства божественного,
войдет в небесный мир, в коем жил Сам Христос, и тем самым
безусловно освободится от ограничений, присущих смертному миру.
M"Третье значение: "Семя жертвует собой ради дерева, которое из
него вырастет. На первый взгляд кажется, что семя погибло, но
семя, принесшее себя в жертву, воплотится в дереве, в его
ветвях, цветах и плодах. Если бы целостность этого семени не
была принесена в жертву дереву, не было бы ни ветвей, ни
цветов, ни плодов." "Внешне Христос ушел от нас, но Его
благостыня, Его божественная суть и совершенство нашли земное
проявление в христианском братстве, основу которого Он заложил,
принеся Себя в жертву"."Четвертое значение жертвы заключается в принципе, согласно
которому сущность жертвует собственными качествами. Человек
должен отделить себя от мира природы с его законами, ибо
материальный мир есть мир смерти и разложения. Это - мир тьмы и
зла, животных инстинктов и жестокости, кровожадности, алчности и
амбиций, самообожествления, эгоизма и страстей. Человек должен
отринуть от себя эти стремления, ибо они присущи внешнему или
материальному миру существования"."Человеку же пристало обрести небесные свойства и признаки
божественного создания. Он должен стать образом и подобием
Божиим, явителем любви к Богу, светом направляющим, древом жизни
и вместилищем даров Господних."" EИначе говоря, человек должен принести в жертву черты и
свойства мира природы ради черт и свойств мира Господа". F
PДа будет мне позволено обратить внимание читателя на то,
что сила этих определений идет по нарастающей , и то, что в
последних словах подчеркнута личная ответственность каждого,
кто стремится достичь этой высшей ступени совершенства. Здесь
уже нет зависимости от 4чьей-то 5 жертвы. Этот призыв обращен
к вам и ко мне - отринуть, чего бы это ни стоило, мир животных
инстинктов, мир материального человека, дабы мы смогли войти в
мир Сущности, неподвластный законам времени, места и умирания.
И насколько же это логично! Как все упрощается! Можно ли
представить себе что-либо прекраснее, убедительнее, чем Его
пример с жертвой, приносимой железом огню."Обратимся к свойствам железа...Оно - твердое, темное и
холодное. Когда это же самое железо раскаляется огнем, оно
жертвует одним из своих свойств - быть холодным - во имя другого
- стать горячим, что свойственно огню: в конце концов железо уже
более не твердое, не темное и не холодное. Ему дано было
просветление, и оно трансформировалось, пожертвовав своими
свойствми ради свойств, присущих огню. Так и человек, отделенный
от присущих миру природы свойств, расставшись с ними, приносит в
жертву свойства и нужды сего бренного мира и обнаруживает в себе
совершенства Царства Божиего, подобно тому, как свойства железа
исчезли, уступив место свойствам огня". "Следовательно, каждый,
кто достиг совершенства, каждая просвещенная, божественная
личность пребывает в состоянии готовности к жертве...Да озарит
лица ваши божественный свет, да освежит обоняние ваше аромат
святости, и пусть Дуновение Святого Духа вдохнет в вас вечную
Жизнь". S05 TКогда эти заключительные слова долетели до моего слуха,
я почувствовал, что впервые за долгие годы борьбы и поисков
передо мною возникла ясная и достижимая цель. Есть ли цена,
которую не стоило бы заплатить за достижение этой цели? Ибо
эта цель - ничто иное, как совершенство!И здесь надо сказать несколько слов о том, что означает
в бахаистской терминологии слово "совершенство". Нужно иметь в
виду, что все бахаистские формулировки имеют под собой
логическое и научное основание. В сущности, среди них нет ни
одной, которая не могла бы быть логически доказана. При
использовании понятия "совершенство", в частности,
подразумевается принцип относительности. Слова Христа о том,
что "Никто не благ, как только один Бог", понимаются как
научная аксиома, т.е. совершенство признается невозможным, за
исключением Безусловного, "Самодовлеющего", все же остальные
виды совершенства относительны. Мы говорим о том, что роза
совершенна. При этом мы имеем в виду не то, что вообще нельзя
представить себе розу более прекрасную, более приятную для
глаза, а только лишь то, что, с точки зрения нашего опыта, в
данный конкретный момент, эта роза кажется нам самой
прекрасной, самой совершенной из всех, какие мы когда - либо
видели. К тому же, говоря о совершенстве розы, мы не
противопоставляем ее какому-либо объекту, принадлежащему к
иной категории предметов, и не относим ее к иной категорию,
даже если речь идет о розах другого цвета или другого сорта. В
следующий момент мы можем говорить о совершенном закате, о
совершенном младенце, о совершенном поступке, но, опять-таки,
с оговоркой насчет относительности этого определения.
Это же верно и для случая, когда мы говорим осовершенстве человека. Мы не имеем в виду (да это было бы и
невозможно), что не может быть личности более благородной,
более "совершенной". Мы подразумеваем лишь то, что моральный
уровень его поведения, в сравнении со средними человеческими
стандартами, ближе к нашему идеалу, чем то, с чем нам
приходилось сталкиваться до сих пор.И тогда проблема сама собой переходит в область личных
стандартов поведения, или единиц измерения. Авраам Линкольн не
может быть образцом совершенства с точки зрения гангстера.
Каждый для себя создает, или воспринимает извне, такой идеал
совершенства, который бы его устраивал, и в то же время был бы
достижимым.существовавшими до сих пор, заключается в том, что в программе
Бахаи речь идет о 4групповом 5 совершенстве. Оно основано на
понятиии о человеке как о существе общественном, социальном,
космополитическом, интернациональном, 4мировом 5 . С этой
точки зрения совершенный человек просто должен обладать такими
качествами, которые, став достоянием достаточно большого
количества людей, приведут к установлению Мирового Порядка,
целью которого является устранение тех факторов, которые в
прошлом, да и в настоящее время, были и остаются причиной
относительного несовершенства личности и общества.
Употребляя слово "совершенство" (см. сноску настр..), я имею в виду то, что идеалы, которыми я в течение
многих лет руководствовался как христианин, и которые
заключались в том, чтобы жить в возможно более точном
соответствии с принципами, сформулированными ипродемонстрированными Иисусом Христом, впервые предстали
передо мной как возможные, вероятные, и, более того -
необходимые. Я сказал себе: "Даже если мне понадобится на это
сто тысяч лет, в этой жизни или в иной - это можно сделать, и
это будет сделано".подробно разработан, хотя основные его положения можно было
почерпнуть из писаний Бахауллы. Позднее его сформулировал и
разъяснил Абдул-Баха. Но уже и тогда любому здравомыслящему
человеку было очевидно, что достаточно лишь, чтобы
совершенство, достигнутое отдельными личностями, стало, хотя
бы частично, достоянием достаточно большого количества
людей, чтобы теперешний 4беспорядок 5, характерными чертами
которого являются войны, преступность, нищета и предрассудки,
сделался бы если и не невозомжным, то, по крайней мере, не
столь масштабным. В словах Бахауллы и Абдул-Баха мы находим
яркую картину мира, в котором эти идеалы претворены в жизнь.
MПожалуй, самое большое впечатление на меня произвело
подробное объяснение результатов достижения "состояния
жертвенности". Освобождение от низкого, животного,
эгоистического, себялюбивого "я"! Какая великая Цель для
человека! И цель эта более не была смутной, иллюзорной. Она,
по крайней мере, в тот миг озарения, стала видимой и
достижимой.значение. Отныне оно не связывалось со страданиями и
лишениями. Теперь оно с полной очевидностью означало обмен
чего-то менее ценного на нечто неизмеримо более ценное. Это
было уже не расставание с желаемым, но обретение желаемого.
Не сомнительное предложение, обещающее сомнительную и
эфемерную выгоду, но ясное деловое предложение. Я был на
рынке, где продавали жемчуг. И я выбрал Жемчужину,
Драгоценнейшую из всех.MИзначально Прекраснейший дал заковать себя в цепи,
дабы освободить человечество из рабства, и дал ввергнуть
себя в тягчайшее узилище, дабы весь мир обрел истинную
свободу. Он до дна испил скорбную чашу, дабы все народы на
земле возвеселились и преисполнились радостью" S01 T
PПо мере того, как приближался день, знаменующий собой
конец пребывания Абдул-Баха в Америке, мысль о том, что Он
скоро уедет, и я не смогу больше говорить с Ним, не смогу
обменяться хотя бы парой слов, потеряю даже ставшую бесценной
для меня возможность смотреть, как Он говорит и ходит, или
молча сидит, слушая других, - эта мысль становилась для меня
все более невыносимой. Боюсь, что в те пять первых дней
декабря 1912 года мои домашние и прихожане могли видеть меня
очень редко. Где бы Он ни находился, я следовал за Ним, не
останавливаясь даже перед манипуляциями со временем и
манкированием своими обязанностями. Единственное пропущенное
мною событие - это Его выступление в Теософском Обществе в
день перед отплытием, так как в тот вечер я был занят чем-то
совершенно неотложным. Но в течение всего остального времени я
дневал и ночевал в доме 780 по Вест Энд Авеню , где Абдул-Баха
проводил свои последние дни на земле Америке с теми друзьями,
------------------------------------------------------------
S01 T Избранные места из Писаний Бахауллы, стр.99о которых я столь часто уже упоминал, и которые на время Его
пребывания в стране отдали в Его распоряжение все, что имели.
Одним из событий, наиболее ярко сохранившихся в моей
памяти, было выступление Учителя вечером 2 декабря перед
группой друзей, к которым Он обратился со словами столь
захватывающими, столь простыми, впечатляющими изатрагивающими самые высокие струны человеческого сердца, что
я просто не могу припомнить в истории другой, равной по
силе, речи, если не считать последних слов Иисуса,
обращенных к Его ученикам. Насколько это сравнение уместно -
об этом я оставляю судить самим читателям. Он говорил очень
кратко. Было сказано всего около трехсот слов - так, как они
записаны в собрании Его речей, произнесенных в Америке. Я
привожу эти слова полностью. Они того стоят. Но, как бы ни
были трогательны и возвышенны сами по себе слова, никакая
запись не в состоянии передать одушевлявшие их величие,
нежность, любовь и смирение. Я сидел очень близко от Него, и
ко мне, казалось, шел от Него ток духовной энергии столь
мощный, что временами он становился просто нестерпимым. После
нескольких слов о том, что, поскольку истекают Его последние
дни, проведенные с нами, Он хотел бы дать нам "последние
наставления и напутствия", которые "суть ничто иное, как
учение Бахауллы", Он продолжал:"Вы должны проявлять безраздельную любовь и преданность по
отношению ко всему человечеству. Не возвышайтесь над остальными,
но считайте всех равными себе, видя в них слуг единого Бога.
Знайте, что сострадание Господне простирается на всех, и потому
возлюбите остальных от всей души, отдавая предпочтение
последователям всем религий перед собою самими, исполнитесь
любовью ко всем расам и делайте добро людям всех
национальностей. Никогда не говорите о других уничижительно, но
воздавайте всем должное, не делая различий. Не оскверняйте уст
своих хулой, возводимой на другого. Обращайтесь с врагами вашими
как с друзьями, и смотрите на тех, кто желает вам зла, как на
доброжелателей. Не нужно смотреть на зло, как на зло, и тем
самым вступать в компромисс со своим мнением, ибо проявлять
доброту и любезность по отношению к тому, кого вы считаете своим
врагом или злодеем, было бы лицемерием, что недостойно и
недопустимо. Нет! Вы должны считать врагов своих своими
друзьями, смотреть на ненавистников своих как на доброжелателей,
и обращаться с ними соответственно. Живите и поступайте так,
чтобы сердце ваше свободно было от ненависти. Пусть не затаится
в сердце вашем обида. Того, кто поступил с вами дурно, причинил
вам зло, вы должны немедленно простить. Не нужно сетовать на
других. Воздержитесь от того, чтобы бранить их, и, если вы
хотите дать им совет или предостережение, это должно быть
сделано в такой форме, чтобы на сердце вашего собеседника не
оставался тяжелый осадок. Пусть все ваши помыслы сосредоточены
будут на том, чтобы приносить сердцам радость.Берегитесь! Берегитесь! - дабы ни одно сердце не было
оскорблено. Помогайте людям всеми силами. Станьте источником
утешения для каждого скорбящего, помощником - для каждого
слабого, будьте полезными для каждого нуждающегося, верните
достоинство униженному и дайте прибежище одержимому страхом.
Скажу кратко: пусть каждый из вас будет будет как факел,
освещающий путь светом человеческих добродетелей. Будьте
искренними, надежными, преданнымим и исполненными целомудрия.
Будьте просветленными, будьте духовными, будьте божественными,
будтье радостными, будьте одушевленными словом Божиим. Будьте
Бахаи." S02 TВ наши времена безверия, когда интеллектуальный мир
одержим иллюзией собственной непогрешимости, когда наука
игнорирует все, кроме собственных достижений, когда само
слово "авторитет" как источник какой бы то ни было истины
стало бранным даже для самых мыслящих и духовно просвещенных
людей науки, такие Слова, эти, сияют, подобно солнцу, над
миром, погруженным во мрак.словами Бахауллы, "невежд, коих люди зовут учеными", я бы
попросил одного из них, или всех их вместе, определить понятие
"Авторитет". Освободили ли они себя от оглядки на 4любые 5
авторитеты, или только на те авторитеты, которые имеют дело с
материями, воспринимаемыми пятью органами чувств? Может быть,
они считают Аристотеля, Ньютона, Гегеля, Спенсера и
Эйнштейна "авторитетами" в своих вопросах, но отказываются
признать Моисея, Будду, Иисуса, Магомета, Бахауллу и
Абдул-Баха Авторитетами в своей области? Может быть, они,
прежде чем начинают думать, что мыслят, принимают в качестве
аксиомы то, что для человеческого опыта не существует таких
вещей, как жена, дети, друзья, дом, по отношению к которым
любовь и самопожертвование предстают неотъемлемой частью
природы человека? Отрицают ли они вдохновение, любовь к
красоте и истине, героизм и угрызения совести?"Вы слишком нетерпеливы", - слышу я в ответ.- "Мы не
считаем никого из тех, о ком вы говорите, "авторитетами" в
своих областях. Если бы мы их считали авторитетами, это
означало бы конец прогресса, конец всему новому, конец
----------------------------------------------------------
S02 TРаспространение Всеобщего Мира, т.2, стр.448-449
надеждам на будущие открытия. Мы считаем их "авторитетами"
только до тех пор, пока они не ниспровергнуты в качестве
таковых. Например, когда Эйнштейн и Минковский обнародовали
свои революционные идеи, перевернувшие все наши понятия о
пространстве и времени, а чуть позже Резерфорд высказал
мысли, столь же радикально перевернувшие наши понятия о
веществе, мы не считали их "авторитетами". Наоборот. их
клевали со всех сторон, и не было в мире ученого, который бы
не подвергал их идеи самой придирчивой проверке. Лишь после
этого, и то с оговорками о возможных коррективах в свете
будущих открытий, их признали в качестве 4временных 5
авторитетов. В любой момент может обнаружиться новый фактор,
полностью выбивающий основание из-под тех гипотез, на
которых базировались все их теории. Вот почему мы не можем и в
области нематериального согласиться с тем, что неприемлемо для
нас в области чувственных ощущений".Если вы и не произносили в точности таких слов, то, мне
кажется, должны были их произнести, потому что они отражают тот
подход, к которому сводится типичное мышление человека науки. А
я бы тогда спросил этого человека - что же, он думает, что
современный мыслитель в области духовной и нематериальной
смотрит по-другому на то, что он называет открывшейся ему
Истиной? Разумеется, для Бахаи такой подход совершенно чужд.
Первейший принцип, которым руководствуетсяпоследовательный мыслитель Бахаи, есть " 4Независимое
исследование истины 5. Этот принцип последовательно
проводился в жизнь, можно даже сказать, был предписан
Бахауллой. Комментируя эту основополагающую заповедь,
Абдул-Баха говорит:"Религия не должна расходиться с положениями науки и здравым
смыслом, иначе это не религия, а суеверие. Бог создал человека
затем, чтобы он смог постичь истинность существования, и
наделил его здравым умом и рассудком, дабы он смог найти
истину. Следовательно, научное знание, как и религиозная вера,
должны стать инструментами, пригодными для анализа этого
чудесного свойства человека""Если религия противоречит науке и логике, вера невозможна;
если нет в вашем сердце веры и безусловного принятия
божественной религии, никакой духовный прогресс невозможен".
P"Господь наделил человека разумом, дабы он мог взвешивать
каждый новый для себя факт или истину, и судить о том,
насколько они разумны". И, наконец, (хотя цитировать можно
почти бесконечно): "Лучше вовсе не иметь религии, чем
иметь такую, которая расходится с логикой".современным религиозным мыслителем, во всех отношениях
совпадает с тем, которое дается самими учеными. Ничто не
принимается на веру, пока не пройдет проверку на оселке
собственного разума. Единственное отличие состоит в том, что
Бахаи (слово, означающее всего лишь то, что человек искренне
ищет Свет, и искренне любит Свет, независимо от его
источника) в поисках истины выходит за границы области
ощущений и захватывает не менее - если не более - важные сферы
чувств, идеалов, упований, стремлений души и человеческого
духа."интеллектуалами" как само собой разумеещееся тезис о том,
что поле деятельности "науки" ограничивается исключительно
областью чувственных ощущений. Почему слово "наука" не
должно применяться по отношению ко 4всему 5 человеческому
опыту? Кто-то сказал, что невозможно доказать ничего из
того, что стоит доказательства. Если бы кто-нибудь заявил
вам или мне, что наша любовь к жене и детям не существует,
поскольку ее существование не может быть проверено с помощью
микроскопа, то, я думаю, мы с полным основанием восприняли
бы это как оскорбление. Но, на самом деле, любовь может быть
предметом "доказательства" в той же степени, что и закон
гравитации, который, кстати говоря, современные ученые
продолжают время от времени подвергать сомнению. Однако они
не осмеливаются бросить тень сомнения на феномен Любви и
разнообразных ее проявлений в человеческой жизни, поскольку
его существование доказывается всем человеческим опытом.
Поэтому, без колебаний принимая слова, подобныеприводимым выше, как "авторитетные" в вопросах, касающихся
идеалов и правильной жизни, я это делаю лишь после того, как
слова эти прошли через барьер моего разума и логики.
Конечно, эти торжественные заявления не делались бездумно.
Разуму будет непросто опровергнуть их ясную рациональность.
Равно как и эмоциям, "сердцу" нелегко будет их отвергнуть
как ребяческие и несерьезные. И, наконец, наш опыт, личный и
исторический, не сможет отрицать их значения в делах
человеческих, в противном случае Марк Аврелий, Эпиктет,
Эмерсон и множество им подобных - всего лишь пустые
сотрясатели воздуха.К тому же, если авторитетные утверждения в области в
материальной науке являются таковыми лишь в том общепринятом
смысле, что поддаются логической проверке, то и Бахаи (любой
искренний и непредубежденный искатель Истины) определяет их
для себя точно таким же образом; если в обоих случаях эти
истины могут изменяться тогда, когда человеку открывается
новая, более высокая Истина, и если область, охватываемая
одной из таких "Непререкаемых истин", намного шире по
сравнению с другой, если она намного ближе отвечает
человеческой природе, дает гораздо больше удовлетворительных
ответов с точки зрения реальной жизни, то мне кажется, что у
нас не только есть основания считать, что обе эти истины
относятся к области "науки", но что та из них, которая имеет
наибольшую общность, должна быть признана самой значительной,
самой фундаментальной из всех "наук"."Мировое равновесие было нарушено мощным влиянием этого
величайшего, этого нового Мирового Порядка. Размеренная жизнь
человечества была революционизирована под воздействием этой
уникальной, изумительной Системы, подобной которой не видал
никто из смертных."Вечером этого же дня, 2 декабря, состоялось выступление
Абдул-Баха перед большой группой друзей в доме, о котором
упоминалось в предыдущей главе. Он говорил о духовных истинах,
специфичных для Откровения Бахауллы. Нужно остановиться
подробнее на этих высказываниях Абдул-Баха, чтобы читателю
стали понятнее те моменты, которые оказали столь решающее
влияние на жизнь автора этой книги.И здесь мне придется сделать небольшое отступление,
чтобы объяснить, почему я заставил себя писать с такой
откровенностью о предметах личных и глубоко интимных ,
которые, следуя своим природным наклонностям, я бы предпочел
сохранить в тайне от всех в глубине своего сердца. Тому есть
единственная причина. Многие годы я пытался избегнуть
ответственности, которая налагается на меня этимобязательством, и которой я, откликаясь на настойчивые уговоры
моих друзей, избегать более не в силах. Вот эта причина.
Человечество едино. Нет человека, не связанногодуховными и физическими отношениями с себе подобными. Думы,
надежды, чаяния каждого человека в равной мере свойственны
всему человечеству. Вершины и пропасти, муки и радости, победы
и поражения каждый переживает с различной силой, в зависимости
от своих способностей и своего мужества, но все следуют одним
путем, и каждый ведет свою борьбу, по существу, на одном и том
же пространстве.И вот, если один из атомов этой человеческой массы,
охваченной борьбой и надеждой, нашел Путь к "Приюту
Спокойствия", одержал победу в битве, а, может быть, и во всей
войне, ведомой на этом всеобщем Поле Брани, и, зная, что
столько его братьев в мире все еще "тщетно ищут Друга",
все так же отчаянно и безуспешно бьются, увлекаемые гибнущей
цивилизацией, зная, что им можно придать новое мужество,
надежду и энергию, указав путь выхода из варварства, найденный
одним из тех, кто сражался на той же территории, на которой
бьются они, по большей части, безнадежно и бесцельно, - разве
не следует поведать об истории этой борьбы, чтобы другие души,
подобно моей, заблудшие и охваченные унынием, смогли, если
будет на то воля Божия, воспользоваться хотя бы малой помощью
в борьбе и преодолении того же сонма духовных врагов? Мне
кажется, что этой ответственности избежать нельзя. Вот почему
я взялся за перо.Глава эта посвящена основным положениям учения Бахауллы
в изложении, данном Абдул-Баха в тот памятный вечер. S01 T
Он начал с того, что Ему хотелось бы, как Он выразился,
упомянуть о 4некоторых 5 положениях, специфичных для учения
Бахауллы. Он сказал также, что хотел бы вдобавок указать на
-------------------------------------------------------------
S01 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.449-453
наличие ряда других специфических моментов, которые
можно найти в книгах, Посланиях и Письмах Бахауллы, таких,
как Сокровенные Слова, Радостные Вести, Райские Слова,
Послание Миру и Адкас, или Наисвятейший Закон, и которые
отсутствуют в книгах и посланиях пророков прошлого.
"Основополагающим моментом учения Бахауллы, - начал Он,
является единство Мира Человечества. Обращаясь к человечеству,
Он говорил:"Все вы - листья одного дерева и плоды одной ветви"... "Этим Я
хочу сказать, что мир человечества подобен дереву; нации и
народы суть различные черенки и ветви этого дерева, а люди - его
цветы и плоды. Все религии прошлого разделяли мир человечества
на две части: одна - "народ Книги" (последователи одного из
Пророков), или здоровое дерево, а другая - народ неверных и
заблудших, или гнилое дерево...."Бахаулла в Своем учении
погрузил все человечество в море Божественной Щедрости"
Есть спящие - их нужно разбудить. Другие больны - они
нуждаются в излечении. Но все равно удостоены щедрости и
благодати Божией."Сможет ли внедрение этих принципов в международные
отношения, торговлю, религию принести человечеству счастье
и процветание - об этом я оставляю судить самому читателю.
Я предлагаю тому читателю, который усомнится внаучной точности этого утверждения (т.е. тезиса о том, что
люди всех рас и национальностей обладают одинаковыми
способностями к умственному и духовному развитию, что все
встречаются с одинаковыми трудностями и преодолевают их
одним и тем же путем), поговорить об этом с кем-либо из
признанных авторитетов в области этнографии."Другой новый принцип, - продолжал Абдул-Баха, - это заповедь
о необходимости исследования Истины, гласящая, что никто не
должен слепо следовать по пути предков и праотцев. Напротив,
каждый должен видеть своими глазами, слышать своими ушами, и
искать истину самостоятельно, а не механически усваивать
верования, слепо унаследованные от предков". S02 T
PВ предыдущей главе я уже говорил, какое глубокое влияние
такой подход оказывает на все, что традиционно сопутствует
понятию "Авторитет", но стоит подумать также и о его влиянии
на те понятия, которые человечество на протяжении всей истории
связывало со словами "Религия", "Закон", "Правительство",
"Воспитание". В сущности, вряд-ли найдется хоть один аспект
нашей социальной, экономической или религиозной жизни, в коем
не господствовали бы идеи, которые кто-то в отдаленном прошлом
счел нужным высказать по данному вопросу. В законотворчестве
мы руководствуемся прецедентами, возникшими в римской или
англо-саксонской юридической практике. Сама фразеология наших
юридических документов отдает тысячелетней пылью залов
судебных заседаний. В вопросах воспитания мы ориентируемся на
прецеденты, установленные во времена, когда и учителя и
ученики жили в условиях и вдохновлялись идеалами, настолько
далекими от сегодняшних, что это и вообразить себе трудно.
Стоит ли продолжать? Факты говорят сами за себя. И в
этом чудовищном рабстве, в котором мы пытаемся продолжать свое
------------------------------------------------------------
S02 T Там же, стр.450существование в современном мире - мире радио, самолетов,
советской власти, - пребывает не только так называемая
нерассуждающая масса. Правда, пройдут еще столетия, прежде чем
огромное большинство человечества будет готово к тому, чтобы
не только следовать за лидером, но и вести за собой других.
Как заметил Джеймс Трасло Адамс, "Ожидать, что в течение
какого-то конечного промежутка времени оно (обширное стадо)
научиться рассуждать, как Джон Дьюи, столь же быссмысленно,
как рассчитывать на то, что все оно станет лепить, как Фидий,
или рисовать, как Рембрандт. Им будут управлять желания и
эмоции". Но когда эта умственная зависимость от других,
выполнявшая, вероятно, свою роль две тысячи лет назад,
распространяется на тех, кто занимает главенствующее положение
в интеллектуальной, политической, религиозной жизни, в сферах
образования и правосудия, нам следует основательно подумать,
чем устлано дно пропасти, к которой мы спешим столь
безрассудно. Насколько твердо это дно? Насколькоразрушительным окажется неизбежный крах цивилизации, которая
упорствует в своем стремлении следовать не велениям разума, но
предрассудкам?И как же просто, благородно, как 4научно 5 Бахаулла
указывает на самое главное!"О, Сын Духа! Превыше всего, что есть на свете, любима мною
Справедливость; не отвратись же от нее, если ты желаешь Меня, и
не пренебрегай ею, дабы Я смог положиться на тебя. Она поможет
тебе все видеть своими собственными глазами, а не глазами
других; знание твое будет собственным знанием, а не знанием
твоего соседа. Поразмысли о сем в сердце своем, ибо человеку
пристало мыслить. Воистину, справедливость есть Мой дар тебе и
знак Моей любви и милости. Да пребудет она всегда пред взором
твоим". S03 TИ снова я прошу читателя представить себе, как, судя по
всему, могла бы измениться цивилизация, если бы вожди мировой
мысли внезапно осознали, что Автор этих возвышенных слов был
одним из длинной плеяды Пророков, Который явился миру в наше
время, дабы повести за собой человечество в деле становления
Нового Мирового Порядка, и одним из тех, чьи основополагающие
предписания указывали каждому человека на 4его собственную
ответственность 5. Подумайте, как быстро применение одного
только этого принципа могло бы привести к немедленному
прекращению злоупотреблений в делах Религии, Правосудия,
Воспитания и Управления. Если же он будет эмоционально
подкреплен чувством Любви к Богу (любви к новому Мессии,
воплощенному в земном Храме "Славы Господней"), то нельзя даже
себе представить, какая прекрасная и счастливая цивилизация
придет на смену нынешней на протяжении жизни двух - трех
поколений."Его Святейшество Бахаулла объявил, что основа всех религий
едина, что единство есть Истина, и Истина есть единство, не
допускающее разных подходов"."Он установил принцип, согласно которому религия в наше
время должна быть залогом единения, гармонии и согласия среди
людей. Если она становится причиной раздоров и вражды, разделяет
людей и порождает конфликты, то лучше, чтобы религии вовсе не
P------------------------------------------------------------------
S03 T Бахаулла. Сокровенные слова. M"Более того, Он провозгласил, что религия не должна
противоречить науке и разуму. В противном случае это не
религия, а суеверие".Нет необходимости распространяться о том, насколько эти
принципы исполнены мудрости и здравого смысла, или говорить о
реальных результатах, проистекающих из их применения на
практике. Это все представляется достаточно очевидным.
M"И еще Бахаулла установил равенство мужчины и женщины. В этом
- отличительная особенность учения Бахауллы, ибо все остальные
религии ставят мужчину выше женщины".Комментируя последнее высказывание, я лишь напомню,
что этот принцип в том виде, в каком он провозглашен
Основателем Веры Бахаи, был сформулирован еще в 1853 году, в
такой стране, как Персия, где с незапамятных времен считали
женщину чем-то вроде животного, отказывая ей даже в обладании
душой. Около 1848 года там появилась женщина, Куратул-Аин
(Утешение Взоров), которую с полным правом можно назвать
первой суфражисткой. Она была единственной женщиной среди
восемнадцати учеников Баба, божественного предшественника
Бахауллы."Она сбросила чадру, - говорит Бахаулла, - она вступала в
дискусии с самыми учеными людьми, и каждый раз одерживала над
ними верх. В нее швыряли камнями на улицах, ее изгоняли из
городов, угрожали ей смертью, но ни разу ей не изменила
решимость работать ради освобождения своих сестер. Она выносила
преследования с величайшим героизмом, и даже, находясь в
заключении, сумела найти себе сторонников. Персидскому
священнику, в чьем доме она содержалась под стражей, она
заявила: "Вы можете убить меня в любой момент, но вам не
остановить эмансипацию женщин". Наконец, она была задушена, тело
ее брошено в пустой колодец и засыпано камнями. Перед казнью она
надела лучшее свое платье, как если бы готовилась к свадьбе".
PТак говорит Абдул-Баха об этой героической женщине-лидере,
отдавшей жизнь за освобождение своего пола в то время, когда
Сьюзен Б. Антони, Френсис Виллард и другие даже еще не
начинали свою кампанию."Новый религиозный принцип состоит в том, что фанатизм и
предрассудки любого толка - сектантские, религиозные,
патриотические или политические - разрушают самую основу
людской солидарности. Поэтому человек должен освободиться
от этих пут, дабы все увидели, что человечество - едино ". S04 T
PПодлинной раковой опухолью в сердце общества являются
предрассудки. Они затрагивают все виды жизненных отношений,
начиная от снобизма типа "люди из бедных кварталов" и кончая
расовым и религиозным антагонизмом, выливающимся в погромы и
массовые убийства вроде Варфоломеевской ночи или многовековых
преследований армян. Я не прошу читателя поверить в то, что
эта опухоль может быть вырезана в одночасье, я только хочу,
чтобы он спросил себя - разве не было бы прекрасным шансом
от нее избавиться, если бы влиятельное меньшинство мировых
------------------------------------------------------------
S04 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.450
лидеров, которые обязательно повели бы за собой массы
последователей, прониклось уверенностью (после научного
анализа) в "Авторитете" Того, кто провозгласил этот принцип.
M"Всеобщий Мир, - продолжал Абдул-Баха, - провозглашен
Бахауллой как фундаментальное достижение Божественной Религии;
мир 4будет преобладать 5 в отношениях между странами,
правительствами и народами, между религиями, расами и всеми
категориями населения. Это - одна из основополагающих черт Мира
Божьего, явленных в сем Откровении"Речь идет о том, что Бахаулла называет "Величайшим
Миром". Следует отметить, что Он имеет в виду не просто
прекращение войн. Он смотрит в самый корень вещей, рисуя
нам цельную картину жизни, в которой сосуществуют и
взаимодействуют отдельный человек, общество, в котором он
живет, и эмоции, лежащие в основе всех наших поступков.
M"Бахаулла провозгласил, что все человечество достигнет
знания и получит должное образование"И здесь я опять хотел бы указать на то, что принцип этот
был высказан в то время, когда образование во всем мире
считалось прерогативой определенного класса. Его были лишены
миллионы детей и взрослых, чей социальный статус исключал для
них возможность достижения того уровня интеллекта, который
становится источником силы. Власть имущие справедливо
рассудили, что, слабейшие, если им открыть такую же
возможность доступа к источникам этой силы, как и и
правителям, своими отчаянными усилиями смогут пошатнуть кресла
сильных мира сего. Интересным, чтобы не сказать больше,
совпадением является то, что этот эдикт Бахауллы положил
начало возникновению того, что теперь называется бесплатным
образованием для "простых людей". А с ним - и первым успешным
усилиям по их эмансипации во всех областях человеческой
деятельности."Бахаулла начертал путь решения экономических проблем и
предусмотрел механизм решения споров."Он основал Дом Справедливости, наделенный как политическими,
так и религиозными полномочиями, высший союз и объединение
Церкви и Государства. Этот институт действует под
покровительством Самого Бахауллы. Будет также создан всеобщий
или международный Дом Справедливости, установлениия которого
будут соответствовать заповедям и учению Бахауллы, и решения
которого должны быть обязательны для всего человечества. Этот
международный Дом Справедливости будет организован и члены его
будут назначаться местными и национальными Домами Справедливости
всего мира, и весь мир будет им управляться". S05 T
PМожно сказать, что Бахаулла разработал концепцию и
благословил создание всемирной организации, несколько
наапоминающей Федеральное Правительство Соединенных Штатов, в
том смысле, что она предусматривает образование Федерации всех
стран мира под эгидой "Дома Справедливости". Есть, однако,
глубокое и принципиальное отличие, которое состоит в том, что,
согласно Плану Бахауллы, это правительство будет осуществлять
не только религиозные, но и политические функции. Это
------------------------------------------------------------
S05 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.451
настораживает тех, для кого слово "религия" ассоциируется с
историей преступлений, совершаемых в ходе постоянной борьбы
магометан с христианами, католиков - с протестантами, и едва
ли не столь же яростной борьбы бесчисленных сект внутри каждой
религии - друг с другом.Но как только мы осознаем, что 4эта 5 государственная
религия, провозглашенная Бахауллой, основывается на мировом
единстве в сферах социальных отношений, экономики и
образования, равно как и религии, когда отдадим себе отчет в
том, что "установления Дома Справедливости будут отвечать
заповедям и учению Бахауллы, отвергающим раздоры, фанатизм и
предрассудки", то поймем, что возражения против такого союза
теряют основание.Чтобы лучше представить себе, о чем идет речь, обратимся
к истории и предположим, что на Никейском Соборе 325 года была
выработана конституция Священной Римской Империи, в основу
которой положены Нагорная Проповедь, тринадцатая глава 1-го
Послания к Коринфянам, двенадцатая глава Послания к Римляным ,
Послания Иоанна, а также некоторые положения Ветхого Завета
столь же высокой этической значимости. Предположим далее, что
в эту конституцию был включен принцип, согласно которому
пророки всех других религий наделяются таким же авторитетом,
как Христос и Моисей, что Зороастра, Кришна и Будда почитаются
наравне с Христом, и что все их последователи пользуются
благами, проистекающими из такого единения народов и религий в
границах Священной Римской Империи. И еще предположим, что
Христос Сам оставил письменный текст подобной конституции, и
собственноручно назначил одного из Своих учеников первым
главой правящего совета Империи, а также установил порядок
отбора последующих кандидатов на эту должность, причем функции
лиц, занявших это место, определяются Кабинетом, или Советом,
избираемым общим голосованием населения всего известного в то
время мира. Если вы обладаете достаточно живым воображением и
сможете представить себе все это, то придется честно признать,
что история религии на протяжении последних девятисот лет
представляла собой нечто совершенно иное.И, однако, картина, которую я рискнул здесь нарисовать
как гипотетический сценарий развития христианства, не идет ни
в какое сравнение с тем, что несет с собой установление
Мировой Религии Бахаи. Это, я надеюсь, станет очевидно из
дальнейшего чтения этой главы.характерной черте Откровения Бахауллы, которой обычно
уделяется недостаточно внимания, несмотря на ее огромную
важность. Абдул-Баха назвал ее " 4самым замечательным
свойством 5" учения Бахауллы."Это - назначение и рукоположение Хранителя Договора. Этим
рукоположением и распоряжением Он сохранил религию Бога и
предохранил ее от всевозможных разночтений и 4расколов 0,
4предотвращая 0образование новых сект и конфессиональных групп.
Для сохранения единства и согласия Он вступил в Договор со всеми
живущими на земле, назначив толкователя и разъяснителя Своего
учения, дабы никто не мог объяснять или толковать религию Бога,
исходя из собственных взглядов и мнений, и тем самым создавать
секты, основанные на своем индивидуальном понимании божественных
слов". S06 T------------------------------------------------------------
S06 T Распространение Всеобщего Мира, стр.451То-есть, Бахаулла Своей посмертной Волей и Завещанием
назначил Своего собственного сына, Абдул-Баха, единственным
толкователем прямого и скрытого значений Его учения. "Он
оказался способен на это, - сказал Он, - не потому, что он -
Мой сын, но потому, что он - чистейший в мире канал,
посредством коего все орошается Водою Жизни".Завещании, оставленных Абдул-Баха, когда Он покинул этот мир
в 1921 году. Ими Он назначил Своего внука Шоги Эффенди, в то
время двадцатипятилетнего молодого человека, хранителем Дела
Бога и Главой первого Дома Справедливости. Одной из основных
обязанностей Хранителя является однозначное толкование
прямого и косвенного значения всех моментов учения
Бахауллы.Давайте еще раз призовем на помощь все свое воображение.
Представим себе, что Петр был не рыбаком, ставшим учеником
Христа, а Его собственным сыном, и с детства находился под Его
неусыпной заботой и попечением. Представим себе, что Иисус
достигает преклонного возраста, написав бесчисленное множество
книг и посланий, бессчетное количество раз беседуя со Своими
последователями, численность которых, до того, как Он ушел в
мир иной, достигла сотен тысяч, став свидетелем того, как
тысячи верующих принимают мученическую смерть за Его дело,
несмотря на то, что последние сорок лет Своей жизни он провел
в тюрьме и в ссылке.И, наконец, будем считать, что Петр, Его сын, прожил
двадцать девять лет с момента Его смерти (помня, что Иисус
оставил завещание, в котором назначал этого сына единственным
толкователем Его слов), и что все эти годы прошли в написании
книг, тысяч писем, содержащих ответы на все мыслимые вопросы,
которые только могли возникнуть в связи с учением Иисуса, и,
наконец, что Петр провел около десяти лет, путешествуя по
всему известному в то время миру и встречая не презрение и
ненависть, а почет и уважение со стороны всех слоев 4общества 0.
4А затем, как уже было сказано, перед своей кончиной в возрасте
4семидесяти семи лет, назначил своего внука Хранителем чистоты
4учения Христова.4Я думаю, вы согласитесь со мной, что тогда не только
4история Христовой Церкви была бы свободна от раздирающих ее
4ересей, но что Священная Римская Империя 0ста 4ла бы державой
4единства и мира, существующей 0для 4благ 0а 4и счасть 0я
4человечества, ибо не забудем, что ее конституция основывалась
4бы исключительно на Словах Пророков Господних, нашедших свое
4высшее выражение в Нагорной Проповеди, и что не допускалась бы
4никакая дискриминация в отношении последователей любого из сих
4Глашатаев Вечного.4Я углубился в эту гипотетическую параллель 0, 4 потому что
4она, как мне кажется, дает возможность представить с
4наиболь 0ш 4ей наглядностью Мировой Порядок, начертанный и
4освященный Бахауллой, объясненный, воплощенный и подробно
4истолкованный Абдул-Баха, и ныне активно претворяемый в жизнь
4Шоги Эффенди.Осталось подчеркнуть еще одну важную особенность Плана
Бахауллы. Его Закон устанавливает, что по всей земле должны
быть построены храмы для служения единому Богу, которые
открыты для представителей всего человечества, под каким бы
именем они не выступали. Каждый такой храм должен состоять из
десяти зданий. Центральное здание, сооруженное попредписанному проекту, имеет девять сторон, девять входов,
девять дорожек, расположенных лучами и ведущих к другим
зданиям, окружающим центральный Молитвенный Дом. Эти девять
зданий должны символизировать и воплощать в себе различные
способы, посредством которых любовь к Богу находит свое
выражение в любви человека к человеку. Например, больница,
школа, дом престарелых, дом призрения и попечения о слепых,
дом для сирот, лаборатория для научных исследований, дом
призрения и попечения о глухонемых и больных с дефектами
развития, здание, имеющее лекционные залы и аудитории для
просветительской работы в отношении целей и принципов чистой
религии, ибо последнее не входит в функции собственно
Молитвенного дома. В его священных стенах не должно звучать
человеческое слово. Там не проводятся ни молитвы, ни
торжественные обряды. Единственные произносимые там слова суть
Слова Господа в устах Его Пророков. Кроме того, предписано,
чтобы ни один духовный учитель не получал никакой платы.
Одним из девяти зданий, окружающих центральное, должна
быть Гостиница, или Приют, для размещения странников. Здесь
посетителей приветствуют, поселяют на некоторое время
бесплатно и обслуживают в соответствии с их потребностями. Два
таких Молитвенных дома уже существуют: один - в России, в
Ашхабаде, открытый несколько лет назад, другой - в Вильмете,
пригороде Чикаго, штат Иллинойс.В этих домах мы, впервые в истории, видим воплощение
того, что Иисус назвал конечной целью всех Законов и учений
Пророков - любовь к Богу, выражаемая в любви к человеку. Стоит
ли удивляться, что Он описал исполнение Своего Пророчества как
"Царство Божие на Земле!""Порядок Управления, который пришел в мир после вознесения
Абдул-Баха, и который на наших глазах приобретает зримые
очертания в более чем сорока странах, может рассматриваться как
основное содержание самой Воли (посмертной Воли Абдул-Баха), как
несокрушимое убежище, где сей новорожденный младенец
вскармливается и развивается. Этот Порядок Управления, по мере
того, как он расширяется и укрепляется, несомненно раскроет
потенциальные возможности и обнаружит все истинное значение
этого исторического Документа - самого замечательного проявления
Воли Того, кто был Одной из самых значительных фигур в деле
Откровения Бахауллы. Этот Порядок, как и его составные части,
его институты, начинает функционировыать энергично и эффективно,
доказывает свою жизнеспособность и утверждает себя не только в
качестве основы, но и в качестве непосредственного образца
Нового Мирового Порядка, которому предстоит со временем охватить
все человечество" S07 T"Договор сей столь прочен и могуч, что подобного ему не знала
ни одна религия с начала времен и до наших дней". Абдул-Баха S08 T
----------------------------------------------------------------
S07 T Откровения Бахауллы, стр.52, Шоги Эффенди."Жизнь человека божественная и вечная, но не смертная и не
чувственная. Человек возвышается, приобщаясь к познанию Бога.
Счастье человека - это дыхание любви к Богу. Сие есть высочайшая
из вершин, коих дано достичь человеку."Абдул-Баха. Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.180
PВ течение последних трех дней пребывания Абдул-Баха в
Америке я не отходил от Него ни на шаг. В эти ранние
декабрьские дни сердце мое, как и тело, было объято холодом.
Хотя даже к тому времени я не дозрел еще до такого состояния,
когда мог бы сказать вполне чистосердечно, что принимаю основы
учения Бахауллы как результат осознания Его божественной
сущности и Его места в долгой череде Пророков, несущих
Откровение, но в том, что касалось божественной сущности
Абдул-Баха, - тут у меня не было ни малейшего сомнения.
И неважно, что терминология, которой пользовалисьокружавшие Его друзья, определяя Его роль, не вполне совпадала
с моей. Мне было достаточно того, что я видел в Нем
совершенного человека, и что я с радостью пожертвовал бы всем,
что имел, или мог когда-либо в будущем приобрести, чтобы
достичь такого же совершенства.никогда не подводил меня в любых жизненных ситуациях, причем
все Его поступки были выше всякой критики с точки зрения
мудрости, скромности, мужества, вежливости и деликатности.
Если бы все дело было в этом, то это бы значило, что я
претендую на безаппелляционность эксперта. Кто я такой,
чтобы решать, насколько Он мудр? Мне ли, в моем невежестве,
судить об этом? Как я могу хоть сколько-нибудь объективно
определить Его уровень, не прибегая к сравнениям со своею
собственной персоной или с другими известными мне людьми? Тут
уж никаких сомнений быть не могло. Он неизмеримо превосходил
всех. Он возвышался над окружающими, как Монблан над равниной.
Но было и нечто другое - то, что должны были заметить
внимательно читавшие эту хронику, но что с трудом поддается
описанию. Необходимо, однако, предпринять такую попытку, ибо
это неуловимое 4нечто 5 во многом объясняет Его силу.
Одной из этих замечательных и трогательных Его черт была
Его способность вдруг начинать смеяться, когда речь шла о
предметах, к которым принято было относиться с крайней
серьезностью. Как это было, например, в заключительный день
Его пребывания в Нью-Йорке, когда я беседовал с ним в
последний раз. Я прощался, и сердце мое было исполнено печали.
Запинаясь, я высказал свое сожаление, что Он покидает нас, и
что, по всей вероятности, я больше никогда Его не увижу. Мы
поднялись. Это было, действительно, последнее прощание.
Абдул-Баха обнял меня за плечи и прошел со мной к двери,
говоря при этом, что я пребуду с Ним во всех мирах Божиих. А
потом Он засмеялся. Он смеялся звонко, от всей души, а я - я
не мог сдержать слез. "Отчего Он смеется?", - подумал я. Но
Его слова, и еще более - тон, которым они были сказаны, Его
радостный смех освещали мой путь все эти годы.внимание, была молчаливость. В известных мне общественных и
интеллектуальных кругах это качество почиталось одним из
наиболее тяжких грехов. Здесь непременной принадлежностью
каждого, начиная от школьного учителя с его "предметом", и до
адвоката, врача, священника, государственного деятеля,
являлась находчивая реплика, остроумный ответ, тонкое
замечание, понимающая улыбка. У каждого была свой "предмет", и
его репутация во многом зависела от способности или
неспособности к удачной реплике по любому поводу.Совершенно по-иному вел себя Абдул-Баха, когда Его
о чем-то спрашивали, когда Он видел перед собой любителя
поговорить, или же когда Он встречался с новой ситуацией. На
задаваемый вопрос первой Его реакцией было молчание - так, по
крайней мере, это выглядело внешне. Он всегда внимательно
выслушивал собеседника, поощряя его высказаться полностью. В
Нем не было и следа столь знакомого нам напряженного
нетерпения, дающего понять, что собеседник немедленно получит
готовый ответ, едва лишь успеет закрыть рот.Мне приходилось беседовать с людьми, пользующимися
репутацией "хороших слушателей", но прежде я и представить
себе не мог такого "слушателя", как Абдул-Баха. Сказать, что
Он внимательно и с пониманием выслушивал собеседника - значит
ничего не сказать. Впечатление было такое, что двое как бы
сливаются воедино, что Он столь тесно отождествляет себя с
говорящим, что происходит слияние душ, делающее словесный
ответ чем-то излишним, почти ненужным. И когда я пишу эти
строки, в ушах моих звучат слова Бахауллы: "Когда истинный
слуга Мой возносит ко Мне молитву, Я становлюсь тем ухом,
посредством которого он услышит мой ответ". S01 TВоистину, так оно и было! Абдул-Баха, казалось, слушал
моими ушами.Теперь вы видите, что я имел в виду, говоря о своей
попытке описать то, что описанию не поддается. Все это может
показаться читателю совершенной фантастикой. Другие, возможно,
не вынесли из своего общения с Ним такого впечатления, но для
меня это качество Абдул-Баха всегда остается предметом самых
живых воспоминаний и постоянных размышлений.поощрением Абдул-Баха, высказывался до конца, и запас его слов
иссякал, наступала короткая пауза. Иногда Он на мгновение
закрывал глаза, как бы испрашивая совета свыше, иногда
садился, одаряя собеседника улыбкой, исполненной такой любви и
понимания, что сердце человека буквально таяло.И когда Он, наконец, начинал говорить, когда раздавался
Его звонкий, выразительный, музыкальный голос, то слова
зачастую бывали столь неожиданны, столь далеки, по видимости,
от предмета разговора, что собеседник поначалу бывал несколько
ошарашен, но за этим всегда, по крайней мере, со мной,
следовали такое спокойствие и понимание, которые проникали в
душу много глубже, нежели логические доводы.И еще одно качество - одно из многих, переполняющих мою
память: Его глубочайшее проникновение в самую суть любого
обсуждаемого предмета. Иногда это сопровождалось рассказанной
------------------------------------------------------------
S01 T Бахаулла. Семь Долин.историей, в которой столь тесно были переплетены остроумие и
мудрость, что слушатель часто не знал, смеяться ли ему,
плакать, или замереть в благоговейном молчании.Однажды в Лейк Мохонк, где Абдул-Баха выступал перед
участниками Международной Мирной Конференции, Он, прогуливаясь
как-то утром с друзьями, наткнулся на компанию молодых людей.
Поздоровавшись с ними, Он сказал: "Я расскажу вамвосточную сказку. Однажды крысы и мыши собрались на очень
важное совещание насчет того, как установить мир с котом.
Порсле долгого и напряженного обсуждения было решено, что
самое лучшее будет привязать коту на шею бубенчик, чтобы крысы
и мыши могли следить за его появлениями и во-время исчезать.
План казался безупречным до тех пор, пока не встал
вопрос: кто возьмет на себя риск повесить на кота бубенчик?
Ни одной из крыс такая перспектива не улыбалась, мыши также
решили, что вряд-ли с этим справятся. Так совещание и
кончилось ничем.Рассказ был встречен общим смехом. Абдул-Баха смеялся
вместе со всеми. После короткой паузы Он добавил, что
сказанное весьма напоминает все эти мирные конференции. На них
говорится много слов, но никто, похоже, не задумывается над
тем, кто должен повесить бубенчик Русскому Царю, Германскому
Императору, Президенту Франции или Императору Японии. Лица
вокруг посерьезнели. А Абдул-Баха снова рассмеялся. "Есть, -
сказал Он, - Волшебная Дубинка, которая разнесет их могущество
вдребезги".События, происходившие в мире в течение двадцати пяти
лет с того времени, когда Абдул-Баха рассказывал эту историю
группе молодежи, которая только что слушала красноречивые
призывы ко всеобщему миру, исходившие от тех, кто имел самые
лучшие намерения, но был бессилен что-либо сделать;
расслабляющие и отвлекающие дискуссии о том, как навесить
бубенчик на кота грядущей войны, Его проникновение в самую
суть проблемы, Его веселая оценка ситуации, напомнившей Ему
сюжет старинной басни - все это демонстрирует, хотя и в очень
слабой степени, то качество, о котором я говорил.Через два года разразилась мировая война. Наверняка
некоторые из тех молодых людей, которые столь беззаботно
смеялись вместе с Ним, остались лежать во Фландрии, германский
бог войны покинул свою империю, мечты его превратились в кошмар;
буря, пронесшаяся над миром, сокрушила троны, как весеннее
наводнение смывает на своем пути ветхие лачуги. Воистину,
то была Волшебная Дубинка!Как-то, незадолго до Его отъезда, я, ожидая, когда
соберутся друзья, разговорился с одним из персидских друзей,
по имени Махмуд. Учитель в это время беседовал с группой
друзей поодаль. Как обычно, мои мысли были всецело заняты Им.
Его жесты, Его улыбка, Его лучезарная личность вызывали мое
неослабевающее восхищение."Могу я вас спросить, - говорил Махмуд, - когда вы
обращаетесь с кафедры к своим прихожанам, упоминаете ли вы при
этом о Деле Бахауллы?" "Да, - отвечал я, - не так часто, как
мне хотелось бы, но я, говоря на какую-либо тему, нередко
прибегаю к цитатам из Его Писаний.разумеется, называю Того, кто является для меня авторитетом".
Он сказал: "Это, должно быть, требует известногомужества. Разве вам не приходилось выслушивать критику по
этому поводу?"мужество для того, чтобы говорить правду, откуда бы она ни
исходила? Ведь мы живем не в средние века".Махмуд отошел к Абдул-Баха и сказал Ему несколько слов
по-персидски. Учитель улыбнулся, послав в мою сторону тот
проникающий в самую душу взгляд, о котором я уже столько
говорил и который невозможно описать. Он сказал, что для этого
нужно 4огромное мужество". 5Это происходило утром третьего декабря в доме на Парк
Авеню, принадлежавшем женщине, чья жизнь на протяжении многих
лет была посвящена служению, вопреки противодействию,
временами чрезвычайно яростному, своего влиятельного мужа,
доходившему до того, что он отправлял ее на обследование к
психиатру, но которая, спустя несколько лет, вошла в число
наиболее преданных последователей дела Бахауллы. Большая
гостиная была заполнена до отказа. Учитель говорил, его словы
были скупы, но исполнены значения. Он еще раз коснулся
качеств, которыми должен обладать верующий."Я возношу молитву Царству Абха и прошу для вас особого
благословения и укрепления, дабы снизошло на вас красноречие,
дабы в сердцах ваших, как в зеркале, отражались лучи Солнца
Истины, дабы стали вы способны мыслить шире, чувствовать острее
и двигаться по пути совершенства."Человек не может учить совершенству других, пока он сам его
не достигнет. Если человек сам не живет праведно, он не может
учить праведной жизни других. Он не может отражать свет, если
свет не падает на него самого. Следовательно, мы должны
направить свои силы на достижение совершенства в человеческом
мире, почувствовать жизнь вечную и искать духа божественного,
дабы в наших силах было дать жизнь другим, вдохнуть жизнь в
других." S02 Tиздателей известного и "влиятельного" христианского журнала.
Он был автором множества статей и лекций на темы мировой
политики, особым же красноречием отличался в деле защиты
всеобщего мира. В интервью, о котором я его попросил, прочитав
перед этим одну из его книг, я упомянул о Молитвенном Доме
Бахаи, чей величественный купол был виден почти с того места,
где мы сидели. Настроение его внезапно изменилось.
"Раз вы говорите о Бахаизме, - сказал он, - то нам не
стоит продолжать"."Это, возможно, предрассудок, но я откровенно сознаюсь,
что у меня есть предрассудки"освободившись от предрассудков?", - спросил я, поднимаясь,
чтобы откланяться, поскольку интервью, очевидно, было
окончено, - ясно ведь, что мы должны освободить себя от этого
мертвого груза"."Никогда, - сказал он, с улыбкой, но очень решительно, -
------------------------------------------------------------
S02 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.453-454.
никогда мы не сможем освободться от предрассудков - они
неотделимы от человеческой природы".незначителен, чтобы еще раз подчеркнуть несравненную мудрость
только что процитированных слов Абдул-Баха. Он не ставил
перед нами недостижимый или неопределенный идеал. Он указывал
на простой и зримый факт. И в свете этого факта для нас сразу
же становится понятно, почему столь ничтожен прогресс,
достигнутый на пути ко всеобщему миру и единству религии теми,
кто на словах является приверженцами этих идеалов. Сколь явно
в их словах читаются их предрассудки, эгоистические интересы и
узость взглядов! И может ли сердце, окутанное столь плотным
туманом, отражать Солнце Истины? Способны ли они вдохнуть
жизнь в других, если в них самих отсутствует искреннее,
жертвенное желание обрести жизнь?Вечером того же дня Абдул-Баха еще раз обратился к
группе друзей Бахаи с краткой речью, тему которой в эти
последние дни Он, по-видимому, воспринимал особенно близко к
сердцу: служение, к которому призваны принявшие учение
Бахауллы, и роль, которую они тем самым берут на себя.
В этой связи я вспоминаю историю, рассказанную мне одним
из друзей, присутствовавшим на заседании исполнительного
комитета Нью-Йоркской Духовной Ассамблеи. Абдул-Баха был
приглашен на это заседание. Просидев и послушав с полчаса , Он
спокойно встал и направился к выходу. У двери Он на момент
задержался, встретившись взглядом с обернувшимся к Нему залом.
После короткого молчания Он сказал, что, по Его сведениям,
здесь должен был собраться исполнительный комитет. "Так почему
же вы не исполняете?"Он всегда делал особый упор на 4дела 5, дела настолько
светлые и чистые, что тем, кто Его слушал, они казались
невозможными. Тем не менее, и речи быть не могло о снижении
требовательности. И Он сам являл тому пример. В этом никто не
мог сомневаться. Вождь, Он никогда не звал других на тот путь,
который не исследовал сам."Я возвестил вам счастливую весть о наступлении царства Божия,
и изложил желания Божественного Совершенства. Я указал на то,
что способствует прогрессу человечества и показал вам
4смирение служения 5." S03 TЯ специально подчеркнул последние слова, поскольку в них
- то, что, как мне кажется, составляет самую суть учения
Абдул-Баха.Это, во-первых - Его неизменный личный пример. Во-вторых
- "смирение служения". Дух служения был Его отличительной
чертой. Самый титул Абдул-Баха, "слуга Славы", данный Ему
Бахауллой, и которым, согласно Его желанию, Его всегда
следовало именовать и соответственно к Нему обращаться,
указывал на важнейшее значение, которое придававалось этому
качеству учением Бахаи. Однажды Его попросили быть почетным
председателем Национальной Духовной Ассамблеи. "Абдул-Баха -
слуга", - просто ответил Он.-----------------------------------------------------------------
S03 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.456, курсив автора.
M "Я - всего лишь Абдул-Баха. Мне не доставляет удовольствия,
когда кто-либо величает меня как-то иначе. Я - слуга
Божественного Совершенства, и я надеюсь, что это мое служение
будет угодно. Если кто-то зовет Меня иным именем, это меня не
радует. 4Абдул-Баха и ничего более. 5 Никто не должен обращаться
ко мне иначе, как "Абдул-Баха".И еще: "Чудо из чудес, заключенное в сих словах, текстах и
строках, есть служение Святому Образу Абха, есть обезличение,
исчезновение и полное растворение перед Благословенным Порогом.
Это - моя бриллиантовая диадема и моя дивная корона. С ними
пребуду я прославлен в царстве небесном и в царстве земном. И с
ними предстану я пред Красотой среди приближенных Господа, и
никому не позволено толковать это иначе".Абдул-Баха говорит, что "можно быть или слугой, или
Пророком, или Божеством" S04 T. Иначе говоря, поскольку
человек не может достичь состояния Божественной Сущности или
Пророка (за исключением единичных явлений Помазанников,
происходящих примерно раз в сто лет), то единственным
состоянием, к которому он может стремиться, является служение.
Несмотря на то, что Иисус провозгласил во многоманалогичную истину, мы имеем дело с практически совершенно
новой концепцией, проистекающей из учения Бахауллы и нашедшей
свое воплощение в каждом слове и деле Его великого Сына.
Очень важно поэтому разобраться в значении этого слова.
Что имеет в виду Абдул-Баха под Служением? На чем основано Его
косвенное утверждение о том, что человек, не достигший
этого состояния, теряет право называться человеком вообще?
-------------------------------------------------------------
S04 T Ответы на некоторые вопросы, стр.267Когда Иисус говорил: "Больший из вас да будет вам слуга:",
"Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю", и когда Он омыл
ноги Соему ученику - что Он имел в виду? Что хотел Он этим
сказать?приведенные мною выше слова. И это - простейшая и очевиднейшая
истина."Человек - это высокое звание. Сей день есть День великий и
благословенный, и все, скрытое в человеке, открылось или будет
открыто. Тот достоин выского звания человека, кто привержен
Сущности и Истине, кто тверд и неколебим в исполнении Заповедей.
Истинный человек, предстающий пред Всемилостивейшим, подобен
небу, взгляд его и слух - это солнце и луна, его светлые и
прекрасные стороны - звезды, дух его возвышен, следы,
оставленные им, суть учебники жизни". S05 TИ еще Он говорит: "Не может называться человеком тот, кто не
проникся духом Милосердия" S06 TБудто внезапно распахнулось окно, и сквозь него дохнуло
свежим ветром из мира ясности и понимания. Нам становится
понятным, почему Абдул-Баха ставит столь высоко состояние
Служения, по крайней мере, более понятным, чем если бы мы не
знали этого нового, и в то же время старого, как мир,
определения человека. Ибо для Абдул-Баха Служение было, и
-------------------------------------------------------------
S05 T Китаб-эль-Абдостается, Стезей - единственной Стезей к подлинному Величию.
И, я думаю, это - именно то величие, о котором говорил Иисус,
величие истинной Человечности. Одной из отличительных
особенностей откровения Бахауллы является то, что оно
практически объясняет Слова Иисуса и следование им объявляет
условием обретения Бога."бриллиантовой диадемой и дивной короной". Почему? Конечно же,
не потому, что Он желал быть прославляемым и превозносимым над
другими. Такое желание не имело бы со скромностью ничего
общего. Нет! - Потому, что так, и только так, мог Он указать
другим Путь к Величию.Вообще говоря, возможны три вида отношений между людьми
- Борьба, Сотрудничество и Служение. Какую бы область мы не
взяли - семейную жизнь, деловые отношения, воспитание,
политическую деятельность, все, что угодно - мы ясно видим эти
три движущие силы. Обычно все они присутствуют в нашей жизни,
и каждая борется за первенство, хотя, по большей части, и
бессознательно. Иногда наличествует только одна или две из
них.Возьмем в качестве примера обычную семейную жизнь.
Допустим, семья состоит из отца, матери, троих или четверых
детей и прислуги. Даже в самой идеальной семье неизбежна
борьба. Она не обязательно приобретает внешние проявления,
хотя разногласия возникают достаточно часто, но подспудные
столкновения, как результат усилий по сохранению семейного
единства, происходят всегда. Кроме того, разумеется, имеет
место сотрудничество, являющееся основой любой семейной жизни,
без которой она быстро распадается. И, наконец, мы видим
служение, наиболее ярко представленное работой прислуги, но в
той или иной степени осуществляемое каждым из членов семьи.
Давайте представим себе редкий случай: совершенная
прислуга, чисто гипотетический персонаж, образ вымышленный, но
наиболее подходящий для иллюстрации моей мысли. Прислуга
работяща, готовит восхитительнейшие блюда, добродушна,
неизменно приветлива и довольна; она послушна, ненавязчива,
никогда не спорит; она наделена той мудростью здравого смысла,
которая позволяет ей каждый раз ухватывать самую суть
проблемы, идет ли речь о том, что "хозяин" предпочитает кофе
определенной крепости, или что "хозяйка" любит, когда ей
завтрак подают в постель, после чего сразу же отправляется на
заседание своего комитета, или что у маленького Джонни после
экскурсии в погреб заболел животик - происшествие, которое
нужно скрыть от матери. Эта мудрость может простираться
настолько далеко, что девушка просматривает газеты с
последними известиями и новостями рынка, так что отец и мать,
как само собой разумеющееся, обсуждают с ней содержание
доклада в клубе, который нужно подготовить, или предстоящую
крупную покупку.Я иногда забавляюсь тем, что пытаюсь мысленно нарисовать
картину повседневной жизни такой семьи. Есть ли хоть один
аспект этой жизни, который находился бы целиком в ведении
одного из ее членов? Кто является самым главным, самым
необходимым членом этой семьи? Можно ли себе представить то
потрясение, которое испытает вся семья, если "Бриджит" или
"Мэри" вдруг объявит о своем уходе?Возьмем другой пример - зеленщик на углу, чей девиз -
4и он не отклоняется от него ни на минуту 5 - "Служба прежде
всего". Служба важнее, чем прибыль, важнее, чем отработанное
время, важнее любого личного мотива. В конечном итоге, какой
бы нелепой не показалась картина такой зеленной лавки, она
представляет именно то, чем должен быть продовольственный
магазин. Разве не зависит от него благополучие, а в отдельных
случаях, возможно, - даже и жизнь того квартала, который он
обслуживает? Если жажда прибыли возобладает, результатом будет
некачественная и нездоровая пища. Закон сурово наказывает за
подобные нарушения, но такие законы потеряют смысл, если
будет господствовать дух истинного служения. Однако же этот
дух ГОСПОДСТВУЕТ в нашем воображаемом, нашем совершенно
невероятном зеленном магазине. Для его хозяина и служащих нет
такой жертвы, которую они не готовы были бы принести ради
того, чтобы их заведение идеально работало с единственной
целью - поддерживать здоровье, счастье и благополучие своего
квартала.Трудно ли предсказать неизбежный результат? Магазин
станет Центром квартала. Слава о нем распространится по всей
стране, успех дела превзойдет всякое воображение, с его
владельцем и управляющими станут советоваться государственные
деятели. Он станет ВЕЛИКИМ.Но дадим еще больше воли своему воображению. Допустим,
что тот, кому присущ этот дух служения, вдобавок обладает
мудростью и любовью, коими проникнута Нагорная Проповедь.
Достаточно лишь предположить такую возможность. Человек этот
имел бы власть, сравнимую только с царской, а может быть, и
превосходящую ее.Если мои фантазии еще не утомили читателя настолько, что
он с отвращением отбросит эту книгу, то пусть он мысленно
приложит аналогичный принцип к воспитательной деятельности,
когда тем же духом руководствуются и преподаватели, и
студенты, и попечители, и все остальные участники процесса, а
также к торговле, к международным отношениям. Можно ли не
видеть, как бесконечно увеличится при этом счастье,
процветание, успех и благосостояние всего человечества?
Важно, однако, иметь в виду, что наша картинапредполагает появление на нашей планете нового, доселе
неизвестного типа человека. Но нужно также учесть, что этот
человек, будучи новым в смысле реального опыта, знаком нам по
описаниям таких людей, как Конфуций, Будда, Зороастра, Моисей,
Иисус и Магомет. Такие люди всегда являли человечеству эти
идеалы. Но учением Бахауллы, как и жизненным примером
Абдул-Баха, идеалы эти впервые оказались выдвинутыми на первый
план и были положены в основание Нового Мирового Порядка.
Сегодня человек призван выполнить ту роль, которая была
ему предназначена с "Начала, не имеющего начала". Говоря
словами Бахауллы, 4"Всех, кто на небе и на земле, Мы создали
по образу и подобию Божию. И возвысившийся до Лика сего (Его
Откровения), предстанет таким, каким он был создан". 5 S07 T
Вот почему Абдул-Баха отводил состоянию Служения столь
высокую роль. Вот почему Он давал понять, что человек, не
смогший подняться до этого состояния, ставящий свои интересы
выше служения другим людям, проявляет свою животную, скотскую
натуру и ставит себя вне рамок человечества в настоящем смысле
этого слова. Это происходит потому, что определение Человека
изменилось. То, на что прежде осторожно указывали как на
возможную цель, теперь стало обязательным требованием. Самые
-------------------------------------------------------------
S07 T Сурат-эль-Хикльвысокие мечты человечества теперь должны стать реальностью. И
путь к этому есть путь Приносимой Пользы, цель его -
достижение состояния чистого служения."Сладость служения есть пища духа моего". Эти слова
Учителя указывают на источник Его могущества. Дух служения в
Нем силой своей намного превосходил даже то, что мое бурное
воображение смогло нарисовать в приведенных вышегипотетических примерах. Он проникал гораздо глубже,
возносился к несравненно более высоким вершинам. Этот дух был
неотделим от самой Его сути, проявляясь в каждом жесте,
взгляде, поступке, я чуть было не сказал - в каждом Его
дыхании. Приводимая ниже молитва убедительно показывает ту
возвышенную роль, которую Он придавал Служению в сердце Своем.
Можно ли, читая ее глазами, с которых спала пелена эгоизма, не
заметить того ослепительного света, который откроется перед
человечеством, как только Истина, скрываемая ею от наших глаз,
окутанных туманом самоослепления, предстанет перед нами?
M"О Боже, Боже мой! Смиренно, со слезами, в мольбе простираю я
к тебе руки свои и погружаю лицо свое в пыль у Порога Твоего,
который превыше познания мудрейших и восхвалений всех, кто
прославляет Тебя. Удостой слугу Твоего, смиренного и сирого у
дверей Твоих, взгляда прощения Твоего и погрузи его в Океан
вечной Твоей милости.Боже! Се бедный и недостойный раб Твой, во власти Твоей,
молящий Тебя, пребывающий в руце Твоей, горячо молящийся Тебе,
верящий в Тебя, в слезах пред лицем Твоим, зовущий Тебя и
взывающий к Тебе, со словами:О Боже, Боже мой! Яви мне милость Твою, дав мне силы служить
возлюбленным чадам Твоим, укрепи меня в моем служении Тебе,
озари чело мое светом поклонения пред Твоим святым престолом и
молитвы Твоему Царству Величия. Помоги мне забыть о себе у
святых врат Твоих, и дай мне силы отрешиться от всего в святых
чертогах Твоих. Боже! Дай мне испить из чаши самозабвения,
облачи меня в одежды его и погрузи меня в океан его. Сделай меня
как пыль на путях возлюбленных чад Твоих, и даруй мне милость,
дабы я мог отдать душу свою, превратив ее в прах на путях Твоих,
освященный благородными ногами избранников Твоих, о, Господи
Всеславнейший.С сей молитвой раб Твой обращается к Тебе денно и нощно.
Исполни, о Боже, сердечное его желание! Озари его сердце, утиши
его душу, зажги сей свет, дабы сподобился он служить делу Твоему
и рабам Твоим.Ты - Даритель всего, Всемилостивейший,, Милосерднейший,
Наищедрейший, Наисердечнейший!"ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА АБДУЛ-БАХА В АМЕРИКЕ. СЕМЬ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫХ
ОСОБЕННОСТЕЙ УЧЕНИЯ. СВИДЕТЕЛЬСТВА О НОВОМ МИРОВОМ ПОРЯДКЕ.
M"Каждый "Христос" приходил в мир человечества. Посему мы
должны исследовать основание божественной религии, раскрыть ее
сущность, заново утвердить ее и распространить по всему миру ее
учение, дабы она стала источником истины и просвещения для
человечества, дабы оживить духовного мертвеца, вернуть зрение
духовному слепцу и пробудить того, кто не внемлет Богу"
Абдул-БахаЗамечательную сцену представлял собой утром 5 декабря
1912 года один из салонов пассажирского парохода Селтик,
стоявшего у причала в гавани Нью-Йорка, но сколь мало было
тех, кто понимал все значение этой сцены!Селтик был большой и современный пароход, идущий рейсом
в Неаполь. Поднявшись по трапу, я оказался в самой гуще
неописуемого столпотворения, шума и суеты готовящегося к
отплытию судна. Прощание друзей, смех сквозь слезы, команды
боцманов, гудки проплывающих мимо паромов, мундиры, визитки,
грохот чемоданов, женщины, дети - и зимнее солнце, освещающее
всю эту сцену.Я заметил нескольких моих друзей и присоединился к ним
по пути в большой салон, который, видимо, предназначался для
прощальных церемоний. Здесь царила совсем другая атмосфера.
Правда, и сюда проникал снаружи шум, но здесь емупротивостояло спокойствие иного мира. Здесь был Абдул-Баха, с
его мозаичной красоты лицом. Его кремовое платье, ниспадающее
к Его ногам. Его чуть сдвинутая набок феска, к виду которой я
так привык. Мне часто казалось, что положение этого головного
убора выражало Его настроение: ироничное - когда феска слегка
сдвинута на бок, веселое - когда сдвинута назад, серьезное и
задумчивое - когда она сидела точно посередине копны седых Его
волос, властное и повелительное - когда она чуть закрывала Его
куполообразный лоб. Возможно, эти различия были игрой моего
воображения, но в ходе многочисленных наших встреч я много
времени провел, молча наблюдая эа этой внушительной фигурой, и
многие, должно быть, как и я, заметили, что одним из самых
характерных Его жестов было непроизвольное движение руки,
смещающее феску в новое положение.Память моя восстанавливает всю сцену так живо, как если
бы все происходило вчера. Большой салон с низким потолком был
переполнен. Там было не менее сотни друзей. Персы,
сопровождавшие Его в поездке по Америке, окружали Его, точнее
говоря - сгрудились позади Него. Проявлением типично
восточного отношения к Учителю было то примечательное
обстоятельство, что никогда, ни под каким видом, ни один из
них и помыслить не мог о том, чтобы стать впереди Него, или
даже рядом с Ним, разве только Учитель сам подзывал кого-то из
них, или надо было Ему передать письмо. Идя по улице, они
всегда держались сзади. Даже если Его сопровождал один из них,
с которым Он беседовал, то и тогда тот держался за Ним на
почтительном расстоянии. Говоря с Ним, они редко поднимали
глаза, чтобы посмотреть Ему в лицо. Перед ним они стояли, как
перед королем. Как это отличается от поведения западного
верующего! Наша хваленая демократия то и дело демонстрирует
свою пустоту при любых обстоятельствах, но в присутствии
духовной фигуры такого масштаба самоуничижение - это и есть
свобода.Немногим из нас удалось сесть. Диванов и кресел было
мало, а нас много. Переводчик, долгое время бывший Его
секретарем и теперь возвращавшийся с Ним, встал на шаг позади
Него. И вот Он заговорил. В последний раз в 4этом 5 мире
звучал в ушах моих любимый голос. Я часто говорил о том,
4какой 5 это был голос. Никогда не забудет его тот, кто
слышал его по-настоящему. Он резонировал, как колокол, и его
нельзя было сравнить ни с чем. Казалось, в нем звучит музыка
иного мира. Лишь небольшое усилие воображение требовалось для
того, чтобы представить себе аккомппанемент незримого хора.
M"Это - моя последняя встреча с вами. Это - последние мои слова,
обращенные к вам. Я постоянно призывал вас служить делу
объединения человечества, объясняя, что все люди суть слуги
единого Бога. Следовательно, вы должны проявлять величайшую
любовь и доброту к народам мира, отказавшись от фанатизма,
отбросив религиозные, национальные и расовые
предрассудки... 4Следовательно, если кто-то оскорбляет другого,
он оскорбляет Бога 5. Бог одинаково любит всех. И раз это так,
пристало ли овцам враждовать друг с другом? Они должны выказать
признательность и благодарность Богу, 4а лучший способ любить
Бога - это возлюбить друг друга. 5Остерегайтесь, дабы ни одно сердце не было оскорблено, дабы не
осудили вы никого в его отсутствие, дабы не отвернулись вы от
рабов Божиих. Направляйте все свои усилия на то, чтобы дать
счастье отчаявшимся, накормить голодного, одеть нуждающегося и
возвеличить смиренного. Станьте помощниками каждому
беспомощному, и явите доброту ближним своим, ибо сие угодно Богу.
Это откроет путь к светлому будущему человечества и даст
вечное счастье вам самим. Я прошу у Господа вечной радости для
вас, о сем увещевание мое и моя молитва."После упоминания о войне, продолжавшейся в то время
на Балканах, и знаменательной, в свете произошедших два года
спустя событий, фразы "Разгорается пламя на Балканах, от
которого вспыхнет мир", Он продолжал:"Вам же скажу: ваши усилия должны иметь высокую цель. Не
пожалейте сил на то, чтобы трудами вашими воссиял свет всеобщего
мира, чтобы все люди стали как одна семья, чтобы Восток помогал
Западу, а Запад - Востоку.Вспомните, как ниспосланные на землю Пророки, как великие
души, появлявшиеся среди людей, и мудрецы, взращенные
человечеством, призывали его к любви и единству. Об этом
было их слово, и к этой цели они вели. Взгляните, сколь
беззаботен сей мир, в коем, несмотря на все усилия и страдания
пророков Божиих, народы все еще охвачены враждой и ненавистью.
Сколь легкомысленны и невежественны люди! Какой густой мрак
окружает их! Хотя все они - дети Господа милосердного, они
продолжают поступать вопреки Его воле и желанию. Господь
благословляет и охраняет их дома, они же бесчинствуют, грабят и
разрушают дома других. Какое невежество и какое легкомыслие!
Ваше предназначение - иное, ибо 4вы причастились таинств
Божиих 5. Ваш взор просветлен, слуху вашему внятно слово истины.
Вы 4должны 5 взирать друг на друга и на всех людей с великой
любовью и добротой. 4Вам не будет оправдания 5 пред Господом,
если вы живете не по Его заповедям, ибо вы знаете, что угодно
Ему. Вы слышали Его заповеди и веления. И потому вы 4должны 5
проявлять доброту по отношению ко всем людям, и даже обращаться
одинаково с врагами и с друзьями своими. С тем, кто вам
неприятен, нужно обращаться так же, как и с теми, кто любезен
вам и близок по духу, и тогда, может быть, мрак противоречий и
конфликтов исчезнет из жизни человечества, и свет небесный тогда
воссияет, и Восток тогда озарится и Запад наполнится
благоуханием; более того, Восток и Запад обнимутся, исполненные
любовью, и воцарится меж ними взаимное доброжелательство и
преданность.До тех же пор, пока человек не достигнет этого высокого
состояния, человечество не обретет покоя и не достигнет вечного
счастья.Если же человек окажется в силах жить согласно этим
божественным 4Заповедям 5, мир земной превратится в мир
небесный, и сия материальная юдоль станет Благословенным Раем. Я
уповаю на то, что вы сможете стать достойными сего высокого
призвания, и, подобно бриллиантовым светильникам, осветите сей
мир, 4пробудите и оживите влачащих бренное существование,
обратив их к духу животворящему. 5Се - слава вечная. Се - бесконечное счастье. Се - возвышенный
подвиг. Се - творение, созданное по образу и подобию Божию.
К этому призываю я вас, и молю Господа, дабы Он укрепил и
благословил вас." S01 TПодобные идеи и идеалы высказывались всеми благородными
душами прошлого и настоящего, но теперь, в момент великого
перелома в истории человечества, они звучат совершенно
---------------------------------------------------------------
S01 T Распространение Всеобщего Мира, т.2, стр.464-467
по-иному.(1) Это - не просто увещевания, это - Заповеди. Обратите
внимание на постоянное повторение слова "должны".(2) Для них характерны законченность (я имею в виду
полные и исчерпывающие откровения Бахауллы и их реальное
воплощение в Абдул-Баха), а также их практическая применимость
к текущим задачам.(3) Ни разу в истории человечества средний человек не
достигал такого уровня умственной зрелости, не был настолько
подготовлен к тому, чтобы прислушаться к ним и поступать
соответственно, не осознавал бы с такой полнотой их
актуальность и необходимость немедленного претворения их в
жизнь.(4) В течение по меньшей мере 1300 лет эти идеалы и
заповеди не были произносимы человеческими устами - устами
Того, Кто не только провозглашал их, но и жил по ним.
(5) Заповеди эти обращены не к какой-либо отдельной
группе, не к одному народу или этнической группе, но ко всем
людям и всем народам мира, и в них содержится призыв к
созданию совершенно нового МИРОВОГО порядка, нового типа
Мировой Цивилизации, основанного на этих божественных
откровениях - об этом заявлено совершенно недвусмысленно. Этот
Мировой Порядок четко обозначен, в обширных трудах и подробных
разъяснениях Бахауллы и Абдул-Баха содержатся указания о том,
как он будет осуществляться на практике. Чтобы читатель смог
яснее представить себе, как будет выглядеть этот Новый Мировой
Порядок, я процитирую отрывок из сочинения 4Цель Нового
Мирового Порядка 5, написанного Шоги Эффенди, Хранителем Веры
Бахаи, в 1931 году. Он приводит следующую цитату из Послания
Бахауллы Королеве Виктории, написанного в 1866 году:
M"О, властители земные! Мы видим, как вы ежегодно увеличиваете
ваши расходы и возлагаете бремя их на подвластные вам народы -
деяние воистину жестокое и неправедное. Бойтесь стонов и слез
сих обиженных, и не испытывайте терпение ваших народов ...
Примиритесь между собой, и тогда вам не нужно будет оружия сверх
того, что необходимо для защиты ваших земель и владений. Станьте
едины, о правители мира, ибо этим вы смирите бурю ваших распрей,
и народы ваши обретут покой. Если же кто из вас поднимет оружие
против другого, путь все обратятся против него, ибо сие будет
лишь актом очевидной справедливости.""В этом высказывании, исполненном глубокого смысла, имеется в
виду ничто иное, как неизбежное урезание неограниченного
национального суверенитета в качестве необходимой предпосылки
образования будущего Содружества наций всего мира. Обязательно
должна возникнуть какая-то форма всемирного Сверх-Государства, в
пользу которого все страны мира добровольно уступят все военные
притязания, определенные полномочия по налогообложению, и все
права на распоряжение любым оружием, за исключением того,
которое предназначено для поддержания внутреннего порядка в их
владениях. Такое государство должно будет включать Международный
Исполнительный Орган, обладающий достаточной властью и
авторитетом, чтобы при необходимости призвать к порядку любого
из членов Содружества; Мировой Парламент, члены которого
избирались бы в каждой стране, а их полномочия были бы
подтверждены соответствующими правительствами, и Верховный Суд,
чьи решения были бы обязательны 4даже в тех случаях, когда
участники тяжбы не пожелают добровольно передать дело на
рассмотрение этого суда 5. Мировое сообщество, в котором все
экономические барьеры будут последовательно ликвидироваться, при
безусловном признании взаимозависимости между трудом и
капиталом, мировое сообщество, в котором навсегда утихнут бури
религиозной борьбы и фанатизма, в котором пламя расовой
ненависти будет окончательно потушено, в котором единый
международный свод законов - продукт совместной работы
представителей всех стран - будет предусматривать в качестве
санкции мгновенное и эффективное вмешательство объединенных сил
членов федерации, и, наконец, мировое сообщество, где
неистовство капризного и воинственного национализма уступит
место правосознанию гражданина мира - таким реально предстает, в
самых общих чертах, Порядок, предсказанный Бахауллой, Порядок,
коему предстоит стать прекраснейшим плодом медленно движущегося
к зрелости века". S02 T(6) За 93 года, прошедшие с момента оглашения Бабом
своего послания, за 74 года, истекшие с того времени, когда
Бахаулла публично объявил о Своей миссии и роли, и, что
особенно важно, - за шестнадцать лет со дня учреждения
должности Хранителя и введения Шоги Эффенди административных
основ Нового Мирового Порядка, несколько миллионов
зарегистрированных верующих во всех странах мира образовали
крепкую, монолитную, самоотверженную армию, безусловно
признающую божественный источник этих заповедей и готовых
безраздельно им подчиняться.---------------------------------------------------------------
S02 T Цель нового мирового порядка, стр. 20-21возрастающее внимание наиболее мыслящих людей из числа
политиков, ученых и простых людей. Год за годом этот процесс
ускоряется. Мы видим воочию, как среди мира конфликтов, борьбы
и заблуждений, мира неуверенности и бесполезных усилий,
реально рождается новый тип человека, новая концепция
правления и гражданства, новое видение практических
возможностей человеческой жизни на нашей планете.(7) Какова бы ни была причина, становится все более
очевидным, что многие, если не все, положения учения Бахауллы
принимаются наиболее широко мыслящими людьми, самыми
дальновидными из политических деятелей во всем мире,
независимо от того, знают ли они что-либо о жизни Основателя
учения, и признают ли Его божественность.Читатель может потребовать - с полным на то основанием -
доказательств последнего утверждения. Более или менее полная
подборка высказываний, принадлежащих людям, по всеобщему
признанию, достаточно компетентным, чтобы судить о мировых
проблемах, заняла бы объемистый том. Приводимые ниже цитаты
лишь показывают общую тенденцию современной мысли, которая
может только с еще большей очевидностью подтвердиться при
более обширном знакомстве с источниками."Стержневой идеей должно стать сотрудничество. Не одна
какая-либо страна, а весь мир должен образовать содружество.
Национальные армии нужно ликвидировать, оставив лишь полицейские
силы, достаточные для поддержания порядка. Страны, где женщины в
наибольшей степени вовлечены в общественные дела, - это страны
демократические и миролюбивые".Предлагая свой метод разоружения, автор воспроизводит слова
Бахауллы почти дословно. Он также подтверждает мудрость
высказывания Бахауллы о положении женщины."Свободный научный поиск - вечный поиск человечеством истины, в
его бесконечно разнообразных, постоянно меняющихся формах -
невозможно переоценить, и никакое поощрение здесь не будет
чрезмерным".Читателю это может показаться общим местом, но вспомним:
когда Бахаулла впервые провозгласил заповедь о том, что
"Независимое исследование Истины" является первейшей
предпосылкой цивилизации высшего типа, подобная мысль была
неприемлена для большинства людей того времени. Я помню, как в
пору моего детства в течение нескольких лет велись бурные
дискуссии на тему: допустимо ли признавать теорию Дарвина о
происхождении видов, которая, по всей видимости, противоречила
повествованию о происхождении человека в Книге Бытия. И,
сдается мне, даже и сегодня в нашей просвещенной стране один
из штатов имеет на этот счет неукоснительно исполняемое
законодательство, авторы которого были обеспокоены отнюдь не
тем, содержит ли теория эволюции элемент истины, а тем,
насколько она совместима с невежественным и предвзятым
толкованием слов, написанных несколько тысяч тел назад. Не так
уж много времени отделяет нас от эпохи Галилея, Роджера Бэкона
и Коперника, и мы все еще не отказались от Индекса Цензуры.
Нет сомнения, что до середины 19-го столетия решающее
слово в вопросе о том, что есть Истина, принадлежало почти
исключительно Церкви, и свободный научный поиск был, мягко
говоря, затруднен. Свобода мысли зародилась лишь в то время,
когда Бахаулла провозгласил Свои Заповеди о единстве науки и
религии. Совпадение, если угодно, но это - так."В мире происходит не экономическая, а духовная революция. Мы,
люди сегодняшнего дня, являемся свидетелями самых кардинальных и
всеобъемлющих изменений, происходивших с начала истории. Наука
дала нам неограниченную власть над Природой. В мире
достаточно зерна, чтобы накормиить всех. Достаточно шерсти,
чтобы всех одеть. Достаточно камня и извести, чтобы дать всем
жилье. И, тем не менее, то, что видим мы вокруг, являет зрелище
отчаяния и безнадежности.Может быть, у нас что-то не так со зрением? Об этом часто
приходится слышать. Но не справедливее ли будет признать: "Что
что-то не так с нами самими?""Иметь или быть!" Я ставлю этот беспощадный выбор перед всеми,
кто имеет глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, и то истинное
духовное мужество, которое является основой всякого стабильного
прогресса.""Может быть, без освобождения от своего "я" любая другая
свобода напрасна ...Возможно, в более отчетливом понимании
нашего изначального братства, возможно - во все более ясном
осознании иных, нематериальных, ценностей лежат зародыши
непреходящей веры, которая объединит ради достижения общей цели
все народы, населяющие нашу страну ... Нам нужна объединяющая
вера, которая позволила бы нам отказаться от многих ненужных
вещей, которая бы ярче осветила лежащий перед нами путь."
Маргарет Кэри Мадейра. Атлантик Мансли."Ни одна система человеческих отношений не может быть
успешной, если ее основанием и целью является эксплуатация
человека человеком.Любая система будет иметь успех, если она основана на духе
взаимного сотрудничества; в сущности, его присутствие делает
ненужной любую систему.""Во всех этих областях - экономики, международной политики,
расовых отношений, которые во многом пересекаются, видны
признаки наступления золотого века. Но он не придет сам собой.
Он наступит, как и все великие перемены, тогда, когда найдутся
героические души, которые не пощадят собственной жизни, чтобы та
правда, которой жил и ради которой умер Христос, превратилась из
идеала в реальность.""Наша цивилизация, связывающая народы воедино, играет решающую
роль в удовлетворении наших не только физических, но и духовных
нужд. Духовно мы не можем вернуться к непроницаемым стенам,
разделяющим народы, к узкому местному патриотизму и мелочному
сектанству, которые были характерны для прежних времен.
Ныне мы видим перед собой новый, широкий путь, и хотя на
этом пути, несомненно, еще возможна случайная потеря ориентиров,
как это происходит и в настоящий момент, тенденция к единой
мировой экономике и планетарному сознанию слишком ясно
определилаь, чтобы ее можно было радикально обратить вспять."
Раймонд Б.Фосдик. Сайентифик Америкен.Цитировать можно до бесконечности, предпослав каждой
цитате в качестве заголовка конкретную заповедь Бахауллы, но
каждый непредубежденный читатель, даже после беглого просмотра
сочинений Бахауллы и Абдул-Баха, сможет всюду отыскать
бесчисленные примеры, подтверждающие осуществление их
заповедей - в газетах, журналах, в сообщениях из лабораторий
ученых и изобретателей, из правительственных кругов. "Смотрим
мы или слушаем" - мы видим и слышим на каждом шагу исполнение
Их слов, подчинение Их заповедям.Однажды в Америке Абдул-Баха сказал одному из тех, кто
жаловался на все происходящее в мире, (хотя то время было
гораздо благополучнее нынешнего), что мы не должны
отчаиваться, ибо, что бы ни случилось, нужно всегда помнить:
все, что происходит, приближает Царство Бахауллы. Его Воля
превыше всего.Выступая в 23 июня 1912 года Монтклере, Нью-Джерси,
Абдул-Баха сказал:"Все Пророки Господни были простыми людьми, но каждый из них
обладал уникальной духовной силой. Любовь есть вечная высшая
власть. Любовь есть божественная сила. Она побеждает и сокрушает
всех властителей земли. Может ли быть большее тому
доказательство, нежели свершенное Бахауллой? Он явился на
Востоке, и был изгнан. Его отправили в аккскую тюрьму в
Палестине. Два могущественных деспота обрушили на Него свой
гнев. Из ссылки и заключения Он как равный обращался с Послания-
ми к монархам и правителям мира, провозглашая свою духовную
власть, утверждая истинную Веру, высоко вздымая небесные знамена
дела Господня." S03 TА вот что Он сказал на обеде в Вашингтоне 22 апреля 1912
года, спустя всего десять дней после своего прибытия в Америку:
M"Сегодняшняя наша встреча является свидетельством того, как
велико во всем мире духовное влияние Бахауллы, данное Ему силой
Его Любви к Богу. Его волею люди из отдаленнейших частей Персии
и Востока явились сюда, за этот стол, чтобы соединиться с людьми
Запада в величайшей любви, взаиморасположении и гармонии.
Смотрите, как Бахаулла силою своею свел воедино Восток и Запад.
И свершили это не плеть, не железо, не кнут и не меч, но сила
Любви к Богу." S04 TДля чего я обо всем этом пишу? Я хочу напомнить о том,
что Бахаулла объявил о Своей Божественной Власти над людьми и
народами, что Власть эта есть власть Любви к Господу, что все
происходящее в мире свидетельствует о высшем характере этой
власти, что изучение Заповедей и предсказаний Бахауллы, как и
Его Примера, в свете событий, происходивших в мире с 1853 года,
---------------------------------------------------------------
S03 T Распространение Всеобщего Мира, т.1, стр.206
S04 T Там же, стр.40подтверждают силу этой Власти, и что, наконец, есть
безошибочные признаки - мы видим их на каждом шагу, в каждой
точке земного шара, среди людей самых различных профессий и
образа мыслей - признаки того, что общественное мнение в мире
все быстрее движется к принятию концепции мирового порядка, в
точности соответствующей начертанному Бахауллой плану -
плану, который проповедовал и одновременно олицетворял собой
Абдул-Баха, и который теперь, в это самое время, претворяется
в жизнь Его внуком, Шоги Эффенди, осуществляющим руководство
из международного центра в Хайфе, что находится в Палестине.
Как же выглядит ситуация в целом? Дать картину во всей
ее полноте - задача, недоступная человеческому уму, а в
настоящей книге невозможно изобразить даже ту ее часть,
которая ему доступна. Но сказанного достаточно для того, чтобы
кратко обрисовать ее в самых общих и очевидных чертах.
Мы видим сравнительно небольшую группу, насчитывающую
несколько миллионов человек, разбросанных по всему миру,
включающую в себя людей всех национальностей, рас и
вероисповеданий, без колебаний приемлющих Бахауллу в качестве
Верховного Законодателя находящейся в процессе становления во
всем мире цивилизации нового типа, и готовых пожертвовать во
имя Его дела всем, вплоть до собственной жизни. Мы видим, как
в том же направлении движется и Лига Наций, которая постепенно
начинает действовать в соответствии с этими же Законами,
видим, как мировое общественное мнение приходит к осознанию
того, что подобные законы необходимы, если мы хотим построить
подлинную цивилизацию, и, наконец, мы видим организационную
структуру этого нового порядка, быстро развивающуюся прямо на
наших глазах под руководством Шоги Эффенди. Пусть читающий эти
строки поразмыслит над всем сказанным непредвзято, и пусть
спросит себя - можно ли, будучи в здравом уме, игнорировать
подобное движение.Но вернемся на "Селтик". Окончив Свою краткую речь,
Абдул-Баха попросил всех присутствующих подойти к Нему, чтобы
на прощание пожать каждому руку в знак Своей любви. Какая это
была потрясающая сцена, какого непередаваемого значения была
она исполнена, сколь мощно чувствовалось в ней дыхание иного
мира, бесконечно далекого от низменного мира, окружающего нас,
- об этом невозможно рассказать словами.Медленно проходили мы перед Ним. Каждому Он вручал букет
из цветов. От громоздящейся подле Него огромной горы цветов в
конце концов ничего не осталось. И для каждого у Него
находились слова Любви и ободрения. Когда подошла моя очередь,
я опять забыл обо всем на свете, кроме Его близости, и той
невыносимой мысли, что никогда больше в этом мире я не увижу
Его, не услышу любимого голоса. Я порывисто опустился на
колени, схватил Его руку и возложил ее на свою голову. Никогда
не забыть мне того облегчения, которое я испытал при этом
прикосновении. Его рука была неподвижна. Сжимая ее в своих
ладонях, я чувствовал лишь ее вес. Но лицо Его светилось
неземным светом.Таково было мое последнее и неизгладимое впечатление -
высшего смирения, самозабвения, служения и любви, которые
всегда сопровождали малейший Его шаг, и которые 4никогда 5
Ему не изменяли.Друзья, собравшиеся на причале, смотрели на фигуру
своего Учителя, пока судно медленно двигалось по реке.
Абдул-Баха стоял у поручня, ветер слегка шевелил Его седые
волосы и бороду, Его прямая, величественная фигура отчетливо
выделялась на фоне окружающих. В руке Его были четки, с
которыми он никогда не расставался. Губы Его шевелились. По их
движению я легко мог прочитать слова. "Аллах Абха!". "Аллах
Абха!". "Господь Наиславнейший!". "Господь Наиславнейший!"
A 4Глава пятнадцатая 5"Если веруете в Меня, Я сделаю вас друзьями души Моей в
Царстве Величия Моего и причастниками Моего Совершенства в
Царстве Могущества Моего навеки" PПрошло два или три месяца после отъезда Абдул-Баха из
Америки, когда я окончательно пришел - чтобы уже не
расставаться с ним более ни на минуту - к осознанию ролей Баба
как "Первого Луча" Света при рождении Нового дня, Бахауллы,
"Славы Господней" - как "Проявления Света Сущности в Зеркале
Имен и Определений", и Его сына, Абдул-Баха, как Центра Его
Завета, небом избранного явителя, совершенного Человека, чья
миссия - явить величие святости в достижении совершенного
служения Богу и человеку: "Аз есмь раб рабов Божиих".
Как ни странно, это убеждение явилось непосредственным
результатом моего духовного служения. Для меня стало
потрясающе очевидным, что, впервые за все время моей
религиозной деятельности я смог самым радикальным образом помочь
тем, кто боролся с искушением, с тоской, с заблуждениями ума,
кто изнемогал под бременем сложнейших проблем жизни и смерти.
Кажется, я обрел духовную интуицию. Этому, несомненно,
способствовали возвышенные Слова, бывшие моей духовной
пищей на протяжении многих месяцев, и в еще большей степени -
наставления и личный пример Абдул-Баха, сообщавшие этим словам
ту притягательность, которая неодолимо влекла и растапливала
людские сердца. Пожалуй, в прежние времена для описания этого
чуда был бы использован термин "дар Святого Духа". Я знаю
только , что для меня это был совершенно новым опытом и уроком
подлинного смирения.Отныне все мои отношения с ближними развивались под
влиянием наставлений и собственного примера Абдул-Баха. Я
видел, как даже слабые мои попытки применить полученные мною
наставления для удовлетворения духовных потребностей прихожан
были столь успешны, что меня переполняло смешанное чувство
радости и изумления - чувство столь необычное, столь
захватывающее, что я ощущал себя как бы несомым мощным потоком
абсолютной убежденности в атмосферу такой уверенности, где все
остатки прежних моих сомнений и колебаний испарились
бесследно. В глубине моего существа слышался мне Голос,
шептавший сквозь толщу веков: "Собирают ли с терновника
виноград или с репейника смоквы?". Когда видишь собственными
глазами пробуждение человеческих душ, сердца, тронутые
божественным вдохновением, судьбы, полностью изменившиеся под
его влиянием, печаль, обращенную в довольство, внутреннюю
борьбу и противоречия, успокоенные Словами, взятыми из молитв
и комментариев Божественных Сих и приложенных, подобно
целительному бальзаму, к душевным ранам - сомневаться в Том,
от Кого они исходят, было бы равносильно сомнению во всех
пророках прошлого, недоверию к Нагорной Проповеди и ко всему
христианскому учению. "Если это - не от Бога, - сказал я себе,
- то нет оснований для веры в Бога вообще. Лучше заблуждаться
вместе с теми, кто несет в себе эту великую Веру, чем
разделять видимую правоту всех сомневающихся и буквоедов в
мире". Из самой глубины моего существа вырвался вопль, как у
истинно верующих прежних времен: "Бог мой и мой Повелитель!"
Более того, собственная моя жизнь приобрела совершенно
новое измерение: все события и обстоятельства, мысли и
поступки, встречи и разговоры - все сделалось исполнено нового
смысла и значения. Казалось, во всех событиях повседневной
жизни, больших и малых, проявляется, постепенно приобретая
явственные очертания, нечто 4прочное 5, рождавшее
уверенность, зачастую - вопреки видимым своим проявлениям,
нечто, преображающее мир. "И поставил на камне ноги мои, и
утвердил стопы мои."Помню, как однажды утром, когда я вошел в комнату, один
из членов моего семейства встретил меня удивленным
восклицанием: "Ну, какие такие хорошие новости?" По-видимому,
я имел вид человека, только что получившего исключительно
приятное известие.Смысл Слов, которые мне столь часто приходилось прежде
цитировать с изрядной долей свойственного теологам формализма,
вдруг открылся для меня во всей своей новой и потрясающей
значительности: "Я возвещаю вам великую радость!" И слова
Бахауллы о том же источнике высшей радости: "Се - источник
всего счастья в мире". Но окончательно покорило меня третье
Послание Учителя. Прежде, чем привести его полностью, замечу
лишь, что все обращения Абдул-Баха носят универсальный
характер, каждый может прочесть их и применить к себе, 4если
только он искренне стремится к истине 5.Я получил твое письмо. Оно - как розовый сад, источающий
сладчайший аромат любви к Господу. Из него видно, что собрание
ваше прошло в сердечной радости и благолепии.Цель ваша - распространять свет, указующий путь, возрождать к
жизни мертвые сердца, проповедовать единство человечества и
разъяснять Истину. В сем деле вам дарована будет помощь и
поддержка невидимых сил.Я молюсь, чтобы сделался ты служителем Храма Царства и
провозвестником Господа Сил, чтобы построил ты твердыню в
небесах и основал Монастырь во Вселенной Бездомных; да будешь ты
во всех твоих делах вдохновляем Духои Святым; да снизойдет на
тебя такое озарение, что глаза всех служителей Господних
ослепятся твоим блеском, и все они возжелают сравнятьтся с
тобою.Ты всегда пребудешь в моей памяти. Никогда не забуду Я дни
наших встреч.Овладевай неустанно Принципами Бахауллы, проповедуй их по
всему континенту, сей любовь и единство среди верующих, указуя
им путь, пробуждая нерадивых и воскрешая мертвых.Передай от моего имени мои лучшие пожелания всем друзьям
Господа.сигналом, призывом, трубным гласом, с горних вершин зовущим к
действию - " 4восстать 5", значение, внутренний смысл
некоторых фраз в то время полностью были скрыты от меня, да и
сейчас лишь смутно угадываются."Помощь Невидимых Сил", "Служитель Храма Царства",
"Твердыня в небесах" и "Монастырь во Вселенной Бездомных" -
что могли означать эти странные фразы?По мере того, как шло время, и я все больше и больше
проникался духом Божественного Откровения Бахауллы и
Абдул-Баха, значение стало проступать - ускользающее, но
несомненное, смутное, но невыразимо волнующее душу. Если
оркестр скрыт среди дивных роз, разве становится музыка от
этого менее чарующей, разве вы усомнитесь в том, что оркестр
4существует 5?Чтобы читатель смог почувствовать аромат этих роз, и,
может быть, уловить своим внутренним слухом звуки этого
скрытого оркестра, разрешите мне привести два отрывка из
Высказываний Абдул-Баха.30 апреля 1912 года Он выступал в Чикаго на собрании
Ассамблеи Единства Бахаи. Вот цитата из Его выступления:
M"Среди институтов Священных Книг есть институт основания
Божественного Храма. Он направлен на единение и братство всех
народов. Истинный Храм есть Закон Божий, ибо к нему должно
обращаться все человечество, и он же есть Центр Единения всего
человечества. Это - Коллективный Центр. Он есть согласие и
единение сердец. Он есть солидарность рода человечского. Он -
источник жизни вечной. Храмы суть символы объединяющей силы,
чтобы, когда люди собираются там, в святом месте, в Доме и во
Храме Господнем, они могли вспоминать о том, что Закон дан был
им, и что Закон должен соединить их. И что, подобно тому, как
здание сие было основано для объединения человечества, того же
ради был дан Закон, предвещающий и творящий сей Храм."
Pверующему, у которого возникли сомнения, связанные с его
принадлежностью к христианству."Знай же: в день Явления Господня многие стали неприкаяны и
обездолены, ибо они были вхожи в Святая Святых Иерусалима.
Таковая их принадлежность (означавшая исключительное положение и
обладание предрассудками), сделала то, что Его Божественность
оказалась сокрыта от них. Посему обрати лице свое к Истинной
Церкви, 4которая есть божественные наставления и поучения о
милосердии 5. S01 T Ибо что есть общего меж церковью,
построенной из кирпича и цемента, и Небесной Святыней? Старайся
же войти в сию Истинную Церковь. Хотя ты и дал обет о посещении
церкви (материальной), но 4дух твой 5 связан Договором и
Заветом духовного, божественного Храма. 4И долг твой -
сохранить сие. 5 Сущность Христа есть Слова Святого Духа. Если
ты готов к сему подвигу - в нем обрящешь свою судьбу."
PРазве не видим мы, как наполняются новым смыслом слова
Иоанна Богослова, символически изображающие наступление
Царства Божия на земле? "Храма же я не видел в нем; ибо
Господь Бог Вседержитель - храм его". "И город не имеет нужды
ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия
осветила его".Таким образом, быть "священнослужителем" этого Храма
Царства Божия, означает всего лишь признание и распространение
Закона Единства и Любви, данного в качестве категорического
императива всем искренне верующим в Единого Бога; помощь
"невидимых сил" означает ощущение постоянного присутствия тех
вечных сил, которые всегда укрепляют мужественных борцов за
--------------------------------------------------------------
Курсив мой.правое Дело; построить "Твердыню в Небесах" и "Монастырь во
Вселенной Бездомных" значит построить такую духовную
крепость отрешения для душ людских, чтобы они "живя на земле,
истинно пребывали на небе".Быть такого рода священнослужителем - дано каждому, кто
верует в Слово Господне и является искренним последователем
Света Его Учения. Каким дивным садом станет эта "груда земли",
когда для всех сделается зрим хотя бы проблеск сего Света!
Через два месяца я получил четвертое Послание, вновь
открывшее для меня Врата Свободы в мир бесконечного света и
Красоты.Написанное тобою письмо, в коем столько любви, принесло мне
величайшую радость. Скажу: воистину, всем сердцем стремишься ты
к тому, что угодно Богу. Нет сомнения, что это святое стремление
не пропадет зря. Доброе намерение подобно зажженной свече, коей
свет светит всюду. Итак, возблагодари Бога, что ты приложил все
усилия для того, чтобы зажечь путеводную свечу в этой стране,
посади прекраснейшее и нежнейшее древо в саду человечества;
призови людей к Царству Господа; стань орудием развития умов и
душ людских; собирай заблудших овец под защиту истинного
Пастыря; пробуждай спящих; даруй исцеление духовно болящим;
расширяй горизонты человеческого разума; очищай духовную ткань
общества и направляй заблудших птиц в розовый сад Сущности.
Пусть не оставит тебя уверенность в том, что сойдет на тебя
Благодать Вечная, и укрепит тебя благословение Его Святейшества
Бахауллы. Передай всем верующим великое приветствие Абха.
Да пребудет с тобой Слава Всеславнешего." PИ снова Зов! Снова - призыв работать и строить в высшем
мире!Три из этих Заповедей - ибо именно в этом качестве я их
всегда понимал и воспринимал - произвели на меня тогда ообое
впечатление, и с тех пор оказывали подсознательное влияние на
все мои размышления и поступки. Вот эти заповеди: "Стань
орудием развития умов и душ людских". "Расширяй горизонты
человеческого разума". "Очищай моральную ткань общества".
Достаточно даже беглого взгляда, чтобы убедиться,насколько люди, в общем, консервативны, сколь неподвижна их
мысль, сколь мало способны они выбраться из жизненной колеи, в
которой однажды оказались по собственному выбору или по
принуждению. Как правило, их умственный и духовный кругозор
чрезвычайно узок. Наш горизонт ограничен личными интересами.
Правда, ученый и философ выходят за его пределы и гордятся
"широтой" своих взглядов, но как только доходит до 4дела 5,
выясняется, что они тоже не идут дальше личных соображений. Я
не забываю о святых и героях всех времен, ставивших Истину
превыше себя, своей семьи и самой жизни. Но не забываю я и
того, что уделом их всегда бывали темница, костер и Крест. И,
увы, кажется,"глупцы, коих люди называют учеными" (как резко
замечает Бахаулла) об этом тоже не забывают. Такой следует
истине до тех пор, пока "пути ее суть пути удовольствия, и все
тропы ее мирные и спокойные", но дрогнет, лишь только кто-то
укажет на него презрительно пальцем, или возникнет угроза его
имуществу, или его оставит семья.Я далек от того, чтобы осуждать это фундаментальное
свойство человеческой природы, свойственное всем нам, или
злорадствовать по его поводу. Я просто указываю на этот
неоспоримый факт и на то, что, по единодушному утверждению
величайших людей и святых всех времен, в основе его лежит
неведение. Неведение относителььно истинной природы Жизни, ее
бесконечных горизонтов, ее источников в невообразимо далеком
прошлом, равно как и ее превосходящего всякое воображение
славного будущего "во всех мирах Господа".Это и имеет в виду Абдул-Баха, когда призывает "стать
орудием развития умов и душ людских".общества", то никто, конечно, не может сомневаться в том, что
ткань эта по преимуществу вялая и безжизненная. Наши суждения
по поводу любого вопроса морали бывают почти неизменно
продиктованы личными соображениями. Если мы попытаемся
проверить, например, свое чувство справедливости в свете
определения Бахауллы "Если ты справедлив, то будешь поступать
по отношению к другим так, как ты желал бы, чтобы они
поступали по отношению к тебе" S02 T, - многие ли из нас
выдержали бы такое испытание? От попавшего в дорожное
происшествие шофера, чья первая мысль - во всем обвинить
противоположную сторону, и до судьи, чье решение нередко
бывает продиктовано его политическими симпатиями - все мазаны
одни миром. И причина этому - опять-таки в ограниченности
-------------------------------------------------------------
S02 T Бахаулла. Слова Мудрости.нашего кругозора. Люди, поступающие подобным образом, попросту
близоруки. Их горизонт слишком узок, слишком ограничен
сиюминутными соображениями, чтобы отчетливо осознавать
неизбежные результаты. Именно эти результаты мы ясно видим на
страницах всей истории, и накопление их привело в наше время
мир к состоянию катастрофического неблагополучия и страданий.
Поистине, вряд-ли когда-нибудь мы нуждались больше,
нежели ныне, в том, чтобы моральная ткань общества была
очищена полностью от ржи эгоизма.Самое замечательное из Посланий Абдул-Баха я получил в
первых числах августа 1914 года, вскоре после начала Мировой
Войны.Я получил твое письмо. Чтение его исполнило меня великой
надежды, ибо из него видно, что, войдя в Царство Божие, ты день
за днем продвигаешься вперед.Когда это продвижение станет вечным и непрерывным, ты обрящешь
Величайший Центр во Вселенной Бога, и узреешь поддержку Святого
Духа. Ты будешь крещен в Фонтане жизни, и все законы мира
природы не властны будут над тобой.Снизойдут на тебя просветление, милосердие, благодать
небесная, и станешь ты подобен сияющему светильнику во
человечестве.Всеми силами старайся освободиться от всяких человеческих
слабостей - дабы силы Царства Божия овладели сердцем твоим и
духом настолько, что ты, живя на лоне земном, истинно пребывал
бы в небесах; что, внешне состоя из материи, духовно бы ты
состоял из божественных элементов.Се - вечная слава для человека! Се - вечная возвышенность мира
существования! Се - жизнь бесконечная! Се - дух, обретший
пристанище в сердце человеческом!Невозможно представить себе мандат более высокий, призыв
более мобилизующий, более вдохновляющий и глубокий контраст
обыденному идеалу и образу мыслей. Есть нечто электризующее в
таких фразах, как "Найти Величайший Центр Вселенной Бога",
"Освободиться от власти законов мира природы", "Освободиться
от всех человеческих слабостей". А столь красноречиво
высказанная надежда на то, что, при определенных условиях
"Силы Царства", эти высшие Законы, и те, кто активно проводит
их в жизнь в Небесном мире, смогут настолько "овладеть" всем
существом человека, что он в самом деле может окажется
состоящим из иных, высшего порядка, элементов, и, внешне
выглядя одним из обитателей мира сего, внутренне будет
направляться силами и мотивами, исходящими от гораздо более
высокого и более реального мира!Возможно, читателю эти мысли покажутся фантастическими.
Это вполне вероятно, если он не знаком с жизнью и учениями
Бахауллы и Его сына, и - смело могу добавить - с историей
жизни и мученичества тысяч их последователей и почитателей.
Что касается меня, то я видел собственными глазами
Жизнь, столь возвышающуюся над жизнью обычного человека, что
любое сравнение, основанное на попытке приписать ей
ординарные мотивы, было бы немыслимым. Абдул-Баха, без
сомнения, вращался вокруг "Центра", не имеющего ничего общего
с человеческим эгоизмом. Он, внешне носящий человеческие
одежды, внутренне был совершенно явственно облечен
"божественными свойствами". Он был настолько свободен "от
всех законов мира природы", что невозможно было, находясь с
Ним в одной комнате, не почувствовать исходящую от Него
атмосферу иного мира - более возвышенного, спокойного и
благородного.Как же нам тогда отнестись к Его призыву присоединиться к
Нему в этом мире Духа? По-видимому, возможен лишь один из трех
ответов: (а) Он был мечтателем, непрактичным идеалистом, и Его не
следует воспринимать всерьез. (б) Он был человеком уникальной
породы и возможностей, обладая мудростью и способностями,
недоступными обычным людям. (в) Он - провозвестник Мира
Сущности, по отношению к которому наш физический мир является
чем-то вроде перевернутого отражения; Он - Тот, Кто призывает
всех людей на земле отказаться от видимости и жить в сфере
Сущности, Кто явил человечеству живой пример того, что
столь резкое изменением ориетации не только возможно, но и
необходимо, если мы хотим иметь хоть немного счастья,
умиротворения, мудрости и процветания.Давайте же рассмотрим каждый из этих вариантов, поскольку
других не существует, и мы 4должны 5 выбрать один из них,
если мы не хотим, уступив своей умственной лени, попросту уйти
от проблемы.(а) Предположение о том, что Абдул-Баха - мечтатель и
непрактичный идеалист, опровергается всей Его жизнью.
Представляя Его студентам Стэнфордского университета в
Леланде, президент университета Дэвид Старр Джордан сказал:
"Абдул-Баха - это тот, кто соединит Восток и Запад, ибо Он
демонстрирует практический подход к мистическому опыту." 5 Он
был вполне деловым человеком, и люди (кстати сказать,
неверующие) нередко советовались с Ним, как им вести себя в
бизнесе. Одним их выдающихся Его качеств была способность к
трезвому суждению во всем, что касалось материальных дел, и
такая спокойная уравновешенность в отношениях с людьми в любых
ситуациях, какой могли позавидовать опытнейшйе капитаны
индустрии. Он мог отправиться на кухню и приготовить еду для
Своих гостей. Он никогда не забывал позаботиться о том, чтобы
в помещении, где остнанавливались его посетители, были все
удобства, хотя нимало не заботился об удобствах для Себя
самого.Короче говоря, даже самое поверхностное ознакомление с
фактами приводит к неминуемому заключению, что первое
предположение несостоятельно.поэтому нельзя ожидать от нас, что мы будем такими, как Он.
Это - простейшее объяснение. Это - "алиби", к которому столь
часто прибегают люди, пытающиеся оправдать расхождение между
своими идеалами и поступками. По-современному это называется
"рациональным объяснием".С таким объяснением трудно согласиться, ибо мы тем самым
демонстрируем пренебрежение к жизни и учениям величайших людей
прошлого и настоящего. Для того, кто воспитан в христианской
традиции, это означает, что Христу приписывается недостижимое
совершенство, при этом не обращается никакого внимания на Его
постоянные призывы "идти Его путем", "возлюбить друг друга,
как Я любил вас", "брать крест свой ежедневно и следовать за
Мною". Это значит также, что мы игнорируем благороднейших
философов, не претендовавших на божественность. Таких, как
Сократ, Эпиктет, Марк Аврелий, Эмерсон и множество иных,
жизнью своей доказавших совместимость слова и дела.
И хуже всего в этом то, - так, по крайней мере, кажется
автору, - что нас тем самым подводят к обескураживающему
выводу о том, что прогресс человечества остановился, и что
современное состояние мира, к которому мы пришли в результате
игнорирования или неверия в возможность существования мира,
описанного Абдул-Баха в приведенном выше Послании, является
нормальным и неизменным. Это значит, что "законы мира природы"
необратимы, что для человека естественно "хватать зубами и
когтями жертву", что впереди нас не ждет ничего, кроме могилы,
и, следовательно, не существует никакой высшей жизни, к коей
надлежит готовиться.Давайте, рассмотрим беспристрастно третье предположение,
а именно - что Бахаулла пришел в мир как позднейший из долгой
череды Явителей Божественной Воли, пришел для того, чтобы
открыть людям мир Сущности, привлечь их внимание к тому роду
жизни, к той сфере деятельности, которая до сих пор оставалась
более или менее незаметной стороной человеческого бытия, и что
Его Сын, Абдул-Баха есть живое свидетельство способности
человека существовать, жить и работать в этом Мире Сущности и
тем самым реально построить То Царство Божие на земле, коего
ожидать, и к коему стремиться завещал нам Иисус.только удовлетворительным, но и в высшей степени понятным и
рациональным. Существование такой сферы деятельности (того,
что подразумевается под словом "Мир") убедительно доказывается
не только светочами человечества, но и - в той или иной
степени - жизнью каждого человека. Человеческий эгоизм ("эта
странная болезнь", как называет его Абдул-Баха), до сей поры
скрывал от нас этот Мир, но последние полстолетия Свет Его
становился все явственней. Наше Общесто Красного Креста, наши
организации за Мир Между Народами, Лига Наций, даже
существование наших общественных благотворительных фондов
свидетельствуют о том, что он не только существует, но и
является влиятельной силой.Бахаулла просто призвал всех людей сделать эту сферу
деятельности той средой, в которой они будут 4постоянно 5 и
4сознательно 5 вращаться, говорить и дейстовать. По существу,
Он говорит нам: "Вы уже пробовали это отчасти, почему бы
не распространить это на вашу жизнь целиком?"Разве не ясно, что при движении к подобной цели не
обойтись без руководства? Наш мир - это организм, который
тяжело болен. Он погибает из-за отсутствия квалифицированного
врача. Болезнь столь сложна, столь глубоко поразила все органы
и части тела, и лекари - политики, моралисты и идеалисты -
столь мало знают о причинах болезни, что летальный конец
кажется неизбежным. Должны ли мы прийти к печальному
заключению, что настоящего Врача не существует? Должны ли
безвольно согласиться с тем, что больной приговорен, и, сидя с
часами в руках у его постели, дожидаться неизбежной минуты?
Или, может быть, в последней отчаянной попытке, если это так
угодно именовать нашим пораженным безверием душам, обратиться
к Тому, кто, по крайней мере, заявляет о том, что может
поставить диагноз и дать рецепт? К Тому, кто вновь и вновь,
Словами, исполненными несравненной силы и красноречия, не
устает напоминать нам о Своем Божественном Даре целительства?
Вот одна из множества цитат."То, что Господь наш даровал нам как лучшее лекарство и
могущественнейшее средство для исцеления всего мира - есть
объединение всего человечества ради всеобщего Дела, нашей общей
Веры. И свершить это может лишь знающий, всемогущий и
вдохновенный Врач. Только сие - истинно, иное же - заблуждение."
Избранные места из писаний Бахауллы, стр,255 S03 T
P"Мир человечества болен. Лекарством и целительным снадобьем
для него станет единство человечества. Жизнь его есть
"Величайший Мир". Его пробуждение к жизни и озарение есть
любовь. Счастье его есть достижение духовного совершенства. И Я
уповаю на то, что щедрость и милосердие Благословенного
Совершенства (один из титулов Бахауллы) откроют нам путь к
новой жизни, придадут нам новые силы и приведут к дивному и
несравненному 4источнику энергии 5, и тогда "Величайший Мир"
божественного промысла воцарится на фундаменте единства мира
человечества и Бога."поставить диагноз и излечить, но и о данной Ему Высшей Власти -
повелевать, вести вперед, побеждать.--------------------------------------------------------------
S03 T Распространение Всеобщего Мира, т.1, стр.17.
M"О, владыки земли! Величаший Закон явлен здесь, в сем действе
неземного величия. Все сокрытое предстало взору Волею Высшего
Творца, того, Кто провозгласил последний Час, и все, чему
суждено было сбыться, открылось."Вы, о владыки земли, - лишь вассалы. Царь царей явился, в
дивной Славе Своей, и Он повелевает вам предстать пред Ним,
Спаситель, Самосущий." PНикогда, во всей истории Пророков прошлого, не встретим мы
столь бесстрашного утверждения, никогда не была провозглашена
столь Божественная Власть, не была явлена столь могучая сила.
Не забудем и о том, что в течение сорока лет эта возвышенная
душа подвергалась преследованиям и пыткам со стороны жестоких
правителей и священников, что Ему пришлось видеть, как тысячи
Его преданных последователей разделили ту же участь, вплоть до
собственной гибели, что все это долгое время Он не переставал
возвещать о Своей Божественной Миссии с непоколебимой
решимостью и всепобеждающим Величием, заставившими в конце
концов замолчать даже самых непримиримых Его врагов. И пусть
первыми усомнятся те, кто пролил хоть каплю собственной крови
за свой идеал Истины!духовным видением, без коего мы подобны "имеющим глаза, но не
видящим", открылся Мир Сущности, "Величайший Центр" которого
есть Явление Господа в сей великий День Его Откровения.
Наша жизнь проходит в таком ограниченном кругу мелочных
интересов, наш горизонт столь узок, что мы едва ли способны
вообразить себе "Величайший Центр", по достижении коего мы
узрим "Вселенную Господа", простирающуюся перед нашими
изумленными глазами, и окинем взором "Высший Горизонт",
включающий в себя всех сынов человеческих, в Свете которого,
во Славе которого все проблемы разрешены, все пожары борьбы
потушены - в любви и единении, кои суть основа всех Законов
вселенной.Наставники человечества, всегда настаивали на реальности
существования, этого Божественного Мира, на его высшем
характере. Пусть же те, в ком достанет мужества и решимости,
повинуются им и следуют за ними!В сентябре 1916 года, когда Мировая Война достигла
высшего накала, и сообщение между Востоком и Западом было
чрезвычайно затруднено, я получил открытку от секретаря
Абдул-Баха с Его последним Посланием ко мне. Оно не было Им
подписано, и у меня до сих пор нет оригинала, поэтому я
воспроизвожу содержание открытки в том виде, в каком она была
получена, и эта запись является полной.M Хайфа, Сирия
22 июня 1916 годаТо, что вы пишете о служении, о ваших поездках и выступлениях,
чрезвычайно воодушевило друзей в Святой Земле и весьма
обрадовало Абдул-Баха. Он любит вас и молится за ваш духовный
успех и процветание. Он передал мне замечательное послание,
адресованное вам, перевод которого следует ниже:Слава Богу, что большую часть времени ты проводишь в
разъездах, путешествуя из града в град, оглашая мелодией
Царства церкви и собрания, возглашая весть о грядущей
радости небесной.Евангелие повествует о том, как Иоанн Креститель
взывал в пустыне: "Приготовьте путь Господу, прямыми
сделайте стези Ему, ибо Царство Божие грядет."Он взывал в пустыне, но ты взываешь в населенных
городах. Хотя священнослужители носят на голове короны с
бриллиантами, я уповаю на то, что ты увенчаешь главу свою
диадемой Царства - диадемой, коей бриллианты озарят тьму
грядущих веков и тысячелетий.Господь говорит в Своей великой Книге, Коране: "Он
удостаивает милости Своей того, кого пожелает". То-есть,
Бог выделяет некоторых особой милостью и благоволением, и
отмечает их особым знаком Своего одобрения. Об этом же
говорится и в Евангелии. "Много званых, но мало
избранных." И слава Богу, что ты - один из этих немногих.
Так возблагодари же Господа за эту великую милость, и
отдавай столько времени, сколько ты сможешь, тому, чтобы
сеять слово Божие."Святые Явители Бога приходят в мир, чтобы рассеять тьму
животной, или физической, природы человека, очистить его от
несовершенства, дабы божественная и духовная его природа
проявилась, дабы божественные его свойства пробудились, дабы
стало совершенство его зримым, дабы потенциальные возможности
его раскрылись и все добродетели человеческие, прежде в нем
скрытые, возродились бы к жизни."Вот и вся история. Вряд-ли мне удалось описание того,
что представлялось мне совершенной жизнью, но, говоря о
влиянии, оказанного этой Жизнью на мою собственную, я
был совершенно откровенен. В течение восьми месяцев я видел
перед собой эту величественную Фигуру. И, хотя с тех пор
прошло двадцать пять лет, она все еще стоит, как живая, перед
моими глазами. Память сохраняет картины, которые слова не в
состоянии передать. Сколь ни удручающе слабой и отрывочной
может показаться попытка описать эту Жизнь, для меня эта
попытка была великим счастьем. И я выношу ее на суд читателя с
искренним смирением и любовью.Можно ли ожидать, что подобная картина будет полной?
Краткий промежуток времени, который мы легкомысленно называем
"жизнью", настолько перегружен мелочами, абсолютно чуждыми
предмету, о котором идет речь, что, когда на сцене появляется
Тот, Кто со спокойной уверенностью существует в мире, не
ведающем заблуждений, но Кому внятно смятение людских сердей, и
Кто знает лекарство - может ли некто, все еще пребывающий в
этом состоянии хаоса мыслей и поступков, правдиво изобразить
Принесшего Свет? Как сделать картину зримой? Как заставить
людей видеть и слышать - так, как это мог делать Он?
Я вижу только один путь к тому, чтобы хоть чуть-чуть
понять эту Жизнь. Для этого необходимо сделать определенное
предположение и прийти к четкому убеждению. О них необходимо
недвусмысленно заявить. Вот они.понимают, - не есть реальный мир. Жизнь, проживаемая нами
ежедневно, с ее монотонным круговоротом еды и питья, сна и
бодрствования, с рутиной работой, развлечениями, учебой,
рождением и смертью, со множеством ступеней бедности и
богатства, знания и невежества, силы и слабости - всего лишь
маска, скрывающая лицо Сущности. Бесчисленные попытки
разрешить загадку, присвоившие себе пышные имена - Философия,
Воспитание, Наука, Политика - суть лишь способы блуждания в
потемках.Жизнь не "начинается в сорок лет", она начинается в
Боге, Мы не "живем 24 часа в сутки"; "В Нем живем мы и
движемся и существуем"; века проходят в приготовлении к этой
маленькой "жизни", и в грядущих веках - ее материализация.
Схоластика не дает ответа, который удовлетворял бы эти
фундаментальные духовные запросы человечества. Религия в
обычном понимании, являющая собой смесь традиции и
общественных условностей с более или менее правильным учетом
непосредственных нужд человека, смесь, приправленная
утратившей вкус солью, не утоляет духовный голод человеческой
души. Среди всего этого смятения мыслей и поступков человек
не находит камня, который бы стал ему духовной опорой, дабы
мог он утвердиться в путях своих.Если реальный мир - не здесь, то - где же? Что он из
себя представляет? Как найти его? Как я уже дал понять, ответ
достаточно очевиден для того, кто не 4полностью 5 "погружен в
море материализма". Большинство человечества подобно
заблудившемуся в лондонском тумане и не могущему отыскать
знакомый путь к собственному дому. Туман, застилающий наш
духовный взор, соткан из "эгоистических болячек,несовершенства и греховности", которые окружают и порабощают
нас. Пророки Господни, Воля и Любовь Господа, овеществленные
во храме, принявшем человеческий образ, донесли до нас Свет
Солнца Сущности, который один только может рассеять туман,
направить человека на истинный путь и вызволить его из
рабства.Христос Предвечный, являющийся для спасения заблудшего
человечества раз в тысячу лет, - Он Единый есть Врата Свободы.
Каждому, кто имеет глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать,
каждому, у кого есть сердце, явственно зримы Его любящие руки.
И в сей День, в коем мы проживаем наше малое количество
лет, последний из этих "Краеугольных Столпов" объявил о Своей
Миссии и огласил Свой Призыв.Я имел неоценимое счастье в течение восьми месяцев
видеть и беседовать с Сыном Бахауллы, с Центром Его Завета, с
совершенным явителем его Слова и Жизни, с тем, посредством
коего "Он сделал зримыми земные пути Славы Его Царства".
Передо мной человек, который внешне, как и я, жил в мире
случайности, но внутренне, вне всякого сомнения, жил и
трудился в высшем, реальном мире. Все Его мысли, побуждения,
поступки вдохновлялись этим "Миром Света". И - что более всего
воодушевляет и вдохновляет меня - Он считал само собой
разумеющимся, что вы и я, самые обычные люди, можем, если
захотим, войти в этот мир и жить в нем.Для того, кто прочел эту хронику "глазами сердца",
появится, может быть, какой-то проблеск уверенности в том,
что такой мир открыт для него, такая жизнь может быть приближена,
в такие врата он сможет войти, такой свободы - сможет достичь.
Эта надежда вдохновляла меня в работе над моим повествованием.
7 января 1937 года